Иго — это что-то вроде хомута или ярма, но только для быков. По крайней мере, мне известно лишь одно неметафорическое, редкое в современном русском языке словосочетание — «воловье иго». В переносном смысле также используют единственный вариант — «татаро-монгольское иго». Слова «хомут» и «ярмо» еще применяют для описания прелестей семейной или колхозной жизни, а «иго» — нет. Слишком страшным оно нам кажется.

К сожалению, «просвещенные» князья наши, в отличие от «диких» татар не вели учета вверенного им населения. А то бы мы сейчас быстро оценили динамику рождаемости и смертности и определили, от чего легче тратился русский народ: от татарских набегов и переписи населения или от «мирной» жизни под десницей великокняжеской.

Трагедия двух столетий татарского господства состояла не только в злодействах оккупантов, которые и появлялись-то у нас от случая к случаю. Беда произошла от добавления татарского гнета к нашему родному российскому, княжескому. Татары увеличили тяготы народные на 10 процентов.

Наше нынешнее восприятие татарского ига замутнено слишком правильным воспитанием последних десятилетий. Нас учили так: вот на Родину обрушилась беда — немцы громят Киев, французы форсируют Неман, англичане бомбардируют Севастополь. Что происходит в ответ? Весь наш советско-российский народ, от генералиссимуса и фельдмаршала до последнего крепостного колхозника, от помещичьей дочери до юного пионера, поднимается на борьбу. Генералиссимус не спит ночами, фельдмаршал лично не слазит с седла, крепостное население строится в ряды, идет в ополчение и в партизаны. Девицы переодеваются в гусар. Пионеры ходят в разведку. Поэтому и война называется Отечественной. Поэтому и победа объявляется всенародной. Крепостных освобождают, колхозников благодарят, покойным пионерам ставят памятники. С девиц снимают военную одежду.

Татарский период нашей истории никак не вписывается в привычную школьную схему. Где всеобщая мобилизация? Нету. Где партизанские отряды, пускающие под откос верблюжьи караваны оккупантов? Не замечены. Где сами оккупанты? Известно где — в Сарае.

Значит, не нужно темными краснодонскими ночами пробираться сквозь комендантский час, расклеивать антитатарские листовки, жечь Москву назло проклятому вражьему гарнизону. Можно спокойно собрать всех своих обкомовских братьев-князей. Попить мед-пиво, послушать Бояна-разведчика, прикинуть стратегию, тактику, ресурсы. Наметить четкий план мобилизации. Даже маневры провести под видом зимних олимпийских игр или Ледового побоища. Нет. Ничего этого не делается 150 лет! А потом делается и получается. И еще 100 лет не делается. Значит, можем, если захотим. А не делаем, — значит, не больно-то и нужно.

Народу это татарское Иго было ненамного тягостней обычной жизни: 10 процентов роли не играют, зато князья под присмотром, уже не так сильно озоруют, походов на Царьград не затевают, обходятся ближними немцами да литвой… Усобица внутрироссийская уже не столь кровопролитна.

Самим князьям Иго позорно, но и вольно. Любое дело в Орде можно оформить за взятки, без оглядки на законы Ярослава Мудрого, на наставления Мономаха, на тень Рюрика. А позору и раньше хватало.

Церковь тоже не надела рубища, не пошла в пещеры и скиты, не стала самосжигаться. А что? Льгота по налогам, досель небывалая и отсель не будущая, отчетности — никакой, в Орде — почет и уважение, теоретическая и методическая, а то и военная басурманская поддержка в спорах с окаянными братьями во Христе.

Так и стали жить не тужить.

Андрей собрался было в Орду — восстанавливаться после Александра в должности, да за зиму разболелся и весной 1264 года умер. Младший брат-наследник Ярослав Ярославич успешно побывал в Сарае и стал великим князем. Он сменил чиновников Невского на своих, занялся рутинным руководством (война с немцами, война с литвой, тяжбы с магистром, спокойное созерцание стычек псковитян и новгородцев с ливонским Орденом, вызов татарских карателей против Новгорода). Скука. Летом жара, мухи, болота. Зимой холодно, отопление дровяное, дым ест глаза. От такой жизни скончался Ярослав через 8 лет, в 1272 году. В истории болезни его Писцом записана и знакомая причина: занемог на обратном пути из Орды. Слыхали, слыхали мы такое. Aqua Tofana, кумыс…

С 1266 года в Орде уже не было Берге. Новый хан принял ислам. Все смешалось в доме Батыя. Хоть и еще раз пересчитали русских в 1275 году, однако, править не успевали. «Минуло первое, самое жестокое двадцатилетие татарского ига», — резюмировал Историк.

Как? Всего 20 лет? А мы-то думали 250!

Снова князь у нас — из дома Рюрика — Василий Ярославич. Снова борьба за новгородское княжение. А без Новгорода на Руси и вовсе уныло: ни тебе окна в Европу, ни тебе с немцами подраться. Такой жизни выдалось Василию 4 года — один нынешний демократический срок. Скончался он в 1276 году. Совершенно случайно старшим в роду оказался сын Невского, Дмитрий.

Опять Историк заскучал. Хотел было заняться рассмотрением дел на Юго-Западе, в Киеве. Думал, хоть там что-нибудь произойдет поучительное, полезное национальному стержню, народной нравственности. Ан нет. Ни ветерка, ни ряби по днепровской глади. Русалка хвостом не всплеснет, похмельный богатырь не начудит. Везде одно и то же: война с венграми и поляками, которых привел русский князь Ростислав. Победа Даниила и Василька. Богатырские игры и схватки один на один с европейскими витязями.

Но вот — грозный окрик из Орды: кончай играть, отдай Галич! Это означало, что Галич, один из самых богатых городов Западной Украины, должен быть передан под прямое ханское правление. И нужно было отправлять все доходы с этого города в Сарай. Причина татарских требований очевидна: в отличие от князей Северной Руси, южане заигрались и стали пропускать сроки платежей в бюджет. Платить было жаль, но города еще жальче. Даниил загрустил, но, конечно, не ударил в набат, конечно, поехал поклониться «царю». Куда девалась удаль молодецкая?!

Противно было Даниилу исполнять варварские обряды безбородых хозяев. Тошно было ходить вокруг куста, кланяться солнцу и луне, молиться умершим ханским предкам, находящимся, естественно, в аду. Наши русские северяне встретились по дороге Даниилу и очень рекомендовали все прихоти татар исполнять. Хан встретил князя, страшно выпучив глаза. Писец стал записывать его речь: «Данило! Зачем так долго не приходил? Ты уже наш, татарин, пей наше черное молоко, кобылий кумыс!». Пришлось пить. Но гримасу Данило скроил такую мерзкую, что хан велел впредь посылать ему вина. Пришлось поклониться и ханше. В принципе, Даниил добился своего, татары отстали.

Весь интерес этого эпизода — в стонах и кумысной отрыжке, красочно описанных Писцом. Все вернулись по здорову, но «был стон великий в Русской земле! И плачь о его (князя) обиде». То есть, так надо понимать, что русские, оторвавшись от сохи, горько сетовали, что их дорогого руководителя поили кислой дрянью. Знаем мы цену этим «стонам» и «плачам». Была Киевской Руси большая польза от Данииловой тошноты: венгры струсили, противник их вернулся цел, а Писец соловьем разливался, все врал, что ежели чего, так хан сразу присылает Даниле-татарину своих кавалеристов. Поэтому венгры с нашими помирились и переженились.

Тем временем и на Севере все было спокойно. То есть татары не лезли, и сыновья Невского привычно дрались за престол. Пока Дмитрий ссорился с Новгородом, брат его Андрей первым слетал в Орду к новому хану Мирзе-Тимуру и выпросил великокняжеский ярлык. За это он привел большое татарское войско покормиться от нашего стола. Татары пограбили, пожгли окрестности полутора десятков городов почти до самого Новгорода, куда их подталкивал новый великий князь. Потом Андрей закатил для татарских князей буйный пир и с честью и дарами проводил восвояси. Испуганные новгородцы помирились с князем. Тут снова вернулся Дмитрий, и пока Андрей ездил унижаться перед очередным ханом, столкнулся, но и помирился с другими братьями. Андрей второй раз привел гостей татарских, Дмитрий бежал. Он обнаружил в степи какую-то новую орду — Ногайскую. Как славно оказалось, что Ногайская орда враждовала с Золотой! Вот что сгубило детей Чингиза! — славянское Чувство, страшная зараза, которую подцепили в наших краях дисциплинированные некогда татары. Все-таки, надо было мыть руки перед едой, друзья!