– Итак, в чём же новизна концепта? А в утверждении она, что эволюция идёт по кругу от первой фазы, полной объективности, к пятнадцатой, полной субъективности, и вновь возвращается к истоку, к преобладанию природного начала. – Выдав это откровение, вернее выдав эту чепуху за откровение, Подсказчик крутанул в том же направлении другое колесо. – Аналогичному пути следует и каждая отдельная душа. Вот так вот оно всё выглядит в общем и целом. Ну? Ты хоть что-нибудь понял, дракон?

– Это, Рудик, не для средних умов, – самокритично признался я, после выразительной паузы. – Но, знаешь, кое-что всё-таки уяснил. Судя по всему, пятно на стене символизирует состояние человечьей души на конкретной стадии интегрированной судьбы. Ведь так?

– Молодец, дракон, суть ты уловил, – в менторском ключе похвалил меня Подсказчик. После чего, запустив напоследок свои пёстрые круги в противофазе, с большим вдохновением прочёл стихи неизвестного мне пиита, а может даже и свои собственные: – Святой выходит из начала горбуном, паяцем грешным добредает до финала. Его горящий лук способен стрелу извергнуть из слепого круга. Из яростно кружащей карусели жестокой красоты и бесполезной, болтливой мудрости. Уродства тела и души юродства.

Выслушал с каменным лицом я и эту белиберду. Не выругался и не рассмеялся, стерпел. Мало того, внёс рационализаторское предложение:

– Знаешь, Рудик, а ведь сюда нужно ещё третье колесо присобачить.

– Третье? – сменив пафосный тон на удивлённо-озабоченный, закружил Рудик вокруг своего детища. – Какое такое третье? Ты о чём это, дракон?

– Я о том, что эволюцию живого и мёртвого ты, Рудик, учёл, кармическое бытие отдельно взятой души тоже, а вот ход мировой истории, сдаётся, позабыл. Она что, по-твоему, не влияет на человеческие судьбы? Как по мне, так даже очень.

Подсказчик замер на несколько секунд, а потом схватился обеими руками за голову:

– Ох ты боже ж мой, а ведь точно. Прав ты, дракон. Очень даже прав. Здесь я маху дал, ох и дал же я здесь маху. Ну, ничего, не беда, завтра же Павлуше… Он в лучшем виде… Да-да, Павлуше. – Тут Подсказчик повернулся ко мне и спросил вроде как риторически: – И где ж ты раньше-то был, дракон? Что ж ты раньше-то ко мне не зашёл?

А вот я ничего в этом вопросе риторического как раз и не увидел.

– Надобности не было, – сказал вполне серьёзно, – вот и не заходил.

– Теперь, надо полагать, такая надобность возникла? – вкрадчиво поинтересовался старик.

– Да ещё какая.

После этих моих простых и честных слов по лицу Подсказчик пробежала тень озабоченности. Я изменение в его настроении интерпретировал для себя двояко: если действительно витал в облаках, то, наконец-то, включил голову и задумался, а если же талантливо разыгрывал спектакль (такое, повторюсь, я тоже вполне и даже очень допускал), то понял, что цели своей не достиг, а лишь оттянул час расплаты. И чем бы ни была только что прочитанная им лекция – неосознанным порывом взмыть умом-путаником к метафизическим высям или хитрой попыткой объехать дракона на драной козе, он задал вопрос, который не мог в этой ситуации ни задать:

– А чему, собственно, обязан удовольствию видеть тебя, дракон?

– Дело у меня к тебе, Рудик, – ответил я, энергично припечатав ладонями кожаные валики кресла. – И дело серьёзное.

– Небось, опять мой клиент твоему навредил? Сатисфакцию пришёл требовать с откатом порчи? Я угадал?

– Да нет, Рудик, не угадал, ткнул пальцем в небо. На этот раз у меня сугубо личный интерес. На днях волчонок к тебе приходил, звать Дыгом, в мире профанов – вроде как Владимиром. Интересовался, как нагона можно укротить. Так вот хочу узнать, как его найти.

Состроив удивлённо-невинное личико, Подсказчик стал прикидываться дурачком:

– Что-то я не понимаю.

– Что ты не понимаешь? – пока ещё вежливо уточнил я.

– О чём речь идёт, не понимаю. Волчонок? Какой такой волчонок? Не помню.

– Так-то таки не помнишь?

– Представь себе, не помню.

– Совсем одряхлел? Память отшибло? А может, Рудик, всё-таки напряжешься? Очень прошу.

Последние слова я произнёс увесисто, со значением. Подсказчик поёжился так, будто озноб его пробрал, но сдавать ранее занятую позицию не стал, упорно стоял на своём:

– Не было у меня никакого волчонка, поэтому и не помню. Видишь ли в чём дело, дракон. Живущие созерцанием мира философы, вроде меня, считают, что если чего-то не было, то его и не было, а все попытки вспомнить то, чего не было, лишены всяческого смысла. Ну и зачем я буду заниматься тем, что лишено всяческого смысла?

– А я тебе сейчас объясню популярно, зачем, – ничуть не смутившись отказом, произнёс я. – Видишь ли в чём дело, дружище. Живущие прополкой мира практики, вроде меня, считают, что перестаёт быть причиной причина, у которой нет следствий, и перестаёт быть следствием то, у чего не было причины.

– Интересная мысль, – наморщил лоб Подсказчик. – А это ты, дракон, к чему?

– А это я к тому, Рудик, что волчонок стрекоз в меня намедни швырнул. Представляешь? Тех самых мерзких стрекоз из Запредельного. Взял и швырнул. Да ловко так. И кто-то ведь научил его этому.

Подсказчик понимающе и даже как будто сочувственно покивал:

– Вон оно что, вот оно, оказывается, что. – А потом спросил с наигранной обидой: – Так ты никак, дракон, на меня грешишь?

– Угу, Рудик, – подтвердил я, – на тебя.

– Чего это вдруг? Я что, один про тех стрекоз знаю?

– Нет, конечно, многие знают. Но только единицы в курсе, каким образом их из Запредельного вызывать. И, знаешь, как-то трудно мне представить, что обращённый месяц-другой назад волчонок просто так подошёл к какому-нибудь высшему магу за подобным советом.

– А почему бы, собственно, и нет?

Почувствовав, что начинаю ввязнуть в топком словесном болоте, я начал злиться. Стряхнул с колена раздражённо нечто невидимое и попросил:

– Слушай, Рудик, кончай гнать пургу, надоело. – И тут же "взял его на пушку": – Люди видели, как он к тебе приходил. Так что глупо отпираться.

Старый опытный колдун изменение в моём настроении уловил очень чутко.

– Ну хорошо, – осторожно, словно вступая на неокрепший лед, сказал он, – допустим, приходил волчонок, допустим, что я ему дал определённого толка совет. Что ж, ты меня за это убьёшь?

– За это? Ну что ты. – С притворным возмущением я поджал губу и мотнул головой. – За это – никогда. Это ж хлеба твой законный кусок. А вот если не скажешь, где мне этого волчонка найти, тогда точно прощайся с жизнью. Так что давай, заглаживай вину.

Подсказчик огляделся по сторонам с таким видом, будто сомнения его взяли дома ли он находится, а потом полюбопытствовал обиженно задрожавшим голоском:

– Что, прямо вот тут меня и убьёшь?

– А что? – пожал я плечами. – Запросто.

– А как? Зарежешь? Или застрелишь? Иди ещё как?

– Ты же крутой маг, приёмчики разные серьёзные знаешь, Силы опять же в закромах у тебя полным-полно, потраться, загляни вперёд, посмотри, что я с тобой сделаю. А потом расскажешь, мне тоже интересно.

Советуя заглянуть Подсказчику в ближайшее будущее, не думал я, что он воспримет мой совет серьёзно. Но именно так он его и воспринял. Я ещё договаривал фразу, а он уже воскликнул какие-то там свои "Этис, Атис, Аниматис" и, колыхнув пространство вокруг себя волной отданной Силы, уставился остекленевшим взглядом в бездну.

Пришлось мне подождать его некоторое время.

Вернувшись сознанием в настоящее, Подсказчик с полоумным видом хлопал несколько секунд глазами, потом схватился за сердце и, опёршись о стол, посмотрел на меня осуждающе:

– Голову значит, скрутишь? Как цыплёнку?

– Вообще-то, обычно стреляю, – признался я. – Но раз такое дело, значит скручу. Скручу и скажу потом, что так оно и было.

– Не смешно, дракон.

– А я ничуть и не шучу, я серьёзно. Наказывать нужно таких, как ты.

– Это каких же "таких"? – обиженно насупился колдун.

– А таких вот безответственных. – Я недобро, даже злобно ухмыльнулся. – Сходи посмотри на себя в зеркало. Стар как пень, а всё ещё "Рудик". Сколько можно воробушком порхать? А? Когда на землю-то спустишься? Когда повзрослеешь? – Почувствовав, что не по делу распаляюсь, я притормозил. – Ладно, проехали. Говори, что решил? Переходим на соседнюю ветку судьбы или дальше по этой скачем? Давай, не томи, часики-то тикают.