В тот день снег шел вперемежку с дождем и так размыл грунтовую дорогу, что, замедляя движение колонны, лишал федеральные войска возможности оперативного маневра. Было бы побольше сил, джамаат Актемара Дошлукаева даже эту колонну атаковал бы без страха. Такое было у бойцов и у самого эмира воодушевление и подъем после нескольких небольших, но эффективных побед, одержанных в последнее время над отдельными подразделениями. Но Актемар хорошо знал, что впечатление о невозможности маневра обманчивое, танки в действительности таких преград, как грязная дорога, не признают в принципе, и если сейчас атаковать танковую колонну, если даже поджечь один или два танка, то остальные развернутся во фронт за какие-то мгновения и просто растопчут узкую полосу лесонасаждений, обычно называемой «зеленкой», хотя такое название подходило для этой полосы исключительно летом, когда она в самом деле зеленая и способна укрыть и спрятать. А вместе с «зеленкой» растопчут и размажут по грязи и всех бойцов джамаата, потому что какой-то крутизны, камней и скал, за которые можно перебежать, чтобы укрыться, рядом не было. До ближайших скал, где укрывалась бо́льшая часть отряда и машина, пятиместный военный «уазик», недавно захваченный в качестве трофея, было больше пяти километров. Да и рейд этот был просто разведывательным, и Дошлукаев не взял с собой ни одного «РПГ-7», ограничившись тремя разовыми гранатометами «Муха», выстрел из которых может причинить танку единственный вред – сорвать антенну…

В середине колонны шел тентированный грузовик с солдатами. Вот для грузовика и «Муха» страшна, не говоря уже о тех, кто в кузове сидел. Обычно один грузовик перевозит взвод солдат. Трех выстрелов «Мухи» хватит, чтобы «накрыть» весь взвод, а остатки можно спокойно расстрелять из автоматов и пулеметов. Но и в случае обстрела грузовика танки тут же совершат маневр. Развернутся и проутюжат всю «зеленку».

Перед замыкающим колонну танком ехал «уазик». Тоже добыча для «Мухи». И тоже приходилось его пропускать из чувства самосохранения. Так бы и ушла вся колонна, не вздумай кто-то, сидевший в кабине рядом с водителем грузовика, отдать нелепый приказ. Грузовик вполне сносно ехал по танковому следу. Умятый чернозем не был липким, потому что гусеницами многих танков выжали из него воду. А грузовик начал обгон ближайшего танка. И тут же застрял в грязи. Машина была мощной, а солдат-водитель, как видел Актемар по его действиям, неопытным. Вместо того чтобы плавно, враскачку, выбраться из ямы, он начал газовать и закопался в эту самую яму чуть ли не по ось. Танки шли мимо. Но рядом с грузовиком остановился «уазик». Какой-то офицер открыл дверцу переднего пассажирского сиденья, высунулся и начал разговор с пассажиром в кабине грузовика. Причем «уазик» стоял с левой стороны, и разговаривали офицеры через водителя, который прекратил газовать, чтобы не мешать разговору офицеров. В это время из кузова выпрыгнули пятеро солдат, выбросили какие-то доски, стали под колеса подкладывать. Офицер из «уазика» проследил взглядом за работой, подсказал что-то, посмотрел на замыкающий колонну танк, который «уазик» только что обогнал, вышел из машины и стал показывать рукой совсем не в том направлении, в котором двигалась танковая колонна.

Актемар понял, что офицер объясняет, куда грузовику ехать после перекрестка, что располагался всего в паре километров. После этого он забрался в свою машину, постучал сапогом о сапог, стряхивая грязь, и «уазик» двинулся догонять танки, которые были еще совсем недалеко.

– А эти – наши клиенты, – сказал Актемар, кивая на грузовик.

– Главное, чтобы они раньше времени из грязи не выбрались, – поддержал командира снайпер Эльджарка, не отрывая взгляда от прицела своей винтовки. Тогда у Эльджарки еще не было «Винтореза», но он и с «СВД» неплохо общался. – Эмир, а офицер-то в кабине…

– Что? – спросил Актемар.

– Он ведь не в полевой форме… Просветы на погонах голубые. Летчик, что ли?

– Что здесь летчику делать? – Актемар поднял к глазам бинокль. – Точно… Голубые просветы… Или, я бы сказал, ярко-синие… Буду рад познакомиться со старшим лейтенантом Федеральной службы безопасности… Что там наши танки?

– Уже за поворотом.

– Значит, будем знакомиться. Танки не услышат… Офицера брать живым… Эльджарка! Если выберутся, сразу оставь их без водителя. Берем только офицера. Остальные нам даром не нужны…

Это была не случайно прозвучавшая фраза, потому что многие полевые командиры развернули настоящую охоту за пленными, чтобы впоследствии получить за них выкуп. Когда больше заработать нечем, многим такой заработок казался спасением от нищеты. Эмир Дошлукаев своим бойцам категорически запретил заниматься похищением людей, считая подобные действия недостойными тех целей, к которым призывал свой народ Джохар, хотя предложения подобные от бойцов поступали.

У Актемара тогда был большой отряд, и люди в нем разные. Это потом, уже во вторую войну, когда все пошло совсем не так, когда противник был уже совсем другим и другие офицеры вели солдат в бой, вокруг эмира собрались только надежные бойцы.

Грузовик все никак не мог выбраться из грязи. Водитель газовал, колеса скользили по доскам, не цепляясь за них. Солдаты стали толкать машину. Наконец кто-то подсказал водителю (должно быть, офицер в кабине), что выбираться следует враскачку; машину стали раскачивать, но Актемару уже надоело наблюдать за этим.

– Эльджарка – водитель твой, – сказал он снайперу и добавил для других: – Солдат «Мухе» скормите…

В кузове других солдат, кроме тех, что машину толкали, не было. Иначе они тоже помогали бы. Выстрел «СВД» и выстрел «Мухи» прозвучали один за другим. И все на этом закончилось. Только офицер ФСБ, невысокого роста, щуплый, с пистолетом в руке, выскочил из машины прямо в грязь, неуклюже поскользнулся, потерял равновесие и вынужден был обеими руками опереться о землю. И руки тоже грязью испачкать. Пистолет, который он из рук не выпустил, вообще превратился в ком земли. Со стороны это было смешно. И Актемар первым вышел из «зеленки». За ним и остальные бойцы. Стволы автоматов молча и с откровенной угрозой смотрели на старшего лейтенанта…

А офицер смотрел на приближение бойцов джамаата, но бежать не пытался. В самообладании ему отказать было трудно. И взгляд был спокойно-презрительным. Он казался трезво оценивающим свое положение человеком.

– Приехали, старлей, – по-русски сказал Актемар. – Бросай свою пукалку, все равно она тебе не поможет…

Старший лейтенант ответил ему по-чеченски:

– Не боишься, что выстрелю?

– Не боюсь, – по-чеченски же ответил Актемар. – Ты, вообще-то, на психа не похож. Ты, кажется, чеченец?

– Это тебе не кажется. Я чеченец…

Тогда, в самом начале первой войны, на стороне федералов еще много чеченцев воевало. Из тех, кто с Дудаевым договориться не сумел, и просто тех, кто федеральную службу оставить не захотел, потому что слабо верил в возможность маленькой гордой республики противостоять российскому гиганту. И претензий, основанных на национальном вопросе, стороны друг другу еще не предъявляли.

Офицер ухмыльнулся и бросил в грязь комок грязи, в который превратился его пистолет. Никто даже поднимать не стал.

Пленника не били. Дисциплину и порядок Актемар в своем отряде поддерживал строго, и если сам эмир считал, что бить можно только того, кто имеет возможность ответить тем же, иначе это будет не мужским поступком, то и остальные бойцы считали это правильным.

В расстрелянной машине не оказалось ничего, представляющего интерес. Она везла в какую-то мотострелковую часть сменное нижнее солдатское белье и пятерых молодых солдат на пополнение личного состава. Солдаты даже не успели получить оружие. Старший лейтенант просто навязался в попутчики, как и сама машина навязалась в попутчики танковой колонне.

Бросив грузовик прямо на дороге, не поджигая его, чтобы не привлечь дымом вертолеты, которые время от времени пролетали то в одну, то в другую сторону, но, к счастью, всегда вдалеке от дороги, и оставив тела убитых для следующей колонны, идущей тем же путем, которым федералы постоянно пользовались, Актемар со своим джамаатом вышел в сторону скал, где его ждала бо́льшая часть отряда, чтобы уже по скалам выйти в пределы горной гряды, а оттуда – к местам соединения нескольких джамаатов. Пленного старшего лейтенанта требовалось доставить в штаб, чтобы там разбирались, что это за птица.