– После обеда его буду караулить я, – продолжила планирование Сенька, – а вечером тебе придется с ним в одной комнате спать…

– Так он же храпит, как лошадь!..

– …А утром за него возьмет ответственность Иван. Потом ребята вернутся – перехватятся.

– Но не можем же мы его охранять всю жизнь, – встревожено прошелся по кабинету, заложив руки за спину, царевич.

– А не надо всю жизнь, – усмехнулась Серафима и, походя, с силой прикрыла робко начавшую было приоткрываться дверь. – Перерыв, сказано же!!! И – потише:

– До коронации покараулим – и всё в порядке будет.

– Ты тоже думаешь, что тот, кто сядет на трон, угомонится и оставит вероятного наследника Нафтанаила в покое? – с облегчением взглянул на нее Иванушка. Супруга одарила его странным взглядом, но вслух произнесла другое.

– Нет, я так не думаю. А думаю я, что когда мы поедем домой, то заберем Спирю с собой. И наша задача сейчас – чтобы он до этого момента дожил. Дверь снова дрогнула.

– Ваши высо…

Сенька, бормоча нечто непечатное, занесла ногу для пинка, и остановилась.

В образовавшуюся щель нерешительно просунулось незнакомое, но очень испуганное лицо. Лицо человека в ливрее Карбуранов.

– Что случилось? – проговорили в один голос Иван, Макар и царевна.

– Ее превосходительство баронесса Бизония Карбуран… просила вас посетить ее в городском доме рода Карбуранов… как можно скорее… по делу государственной важности… – несчастным голосом сообщил слуга и, подумав, что даже это может не заставить лукоморских отпрысков царской крови сдвинуться с места, добавил от себя: – Пожалуйста…

Когда Иван и Серафима поднялись на второй этаж в кабинет барона, все претенденты на костейский престол были уже в сборе.

За огромным, как осадная машина, письменным столом под портретом основателя рода, если верить ленточке, вьющейся над головой свирепого коротышки в вороненых доспехах, сидела знакомая им по третьему состязанию дама, несостоявшаяся королева любви и красоты Бизония Карбуран.

Состоявшаяся королева всего вышеперечисленного стояла рядом с ней и, приобняв одной рукой за затянутый ажурной серой шалью плечи, другой гладила ее по голове.

У правого фланга стола, приобняв за плечи себя, в гордом одиночестве стоял граф Брендель.

У левого фланга, не менее гордый и одинокий, патрулировал пылающее жерло камина барон Дрягва.

На обтянутой зеленым сукном столешнице лежал один-единственный предмет – свиток со сломанной красной сургучной печатью.

– Доброго утра, – осторожно пожелал всем Иванушка, не уверенный в цели их визита, и обвел еще раз, более внимательным взглядом, всех присутствующих. Так и есть. Первое впечатление оказалось обманчивым. В сборе были почти все претенденты на костейский престол.

– А его превосходительство барон Кабанан… задерживается? – уточнил он, хоть и предчувствие энергично стало делать ему совсем иные намеки.

– Доброе утро, ваши высочества, – прокатился по комнате неровный и быстро смолкший шепоток.

– Ну же, деточка, рассказывай, – пробасила шепотом на ушко вздрогнувшей баронессе Карбуран бабушка Удава.

– Вчера вечером, – послушно начала дрожащим голоском женщина, – часу в десятом, в ворота дома постучали. Лакей сказал, что прискакал какой-то посыльный, спрашивает Кабанана… барона Кабанана…Супруг отправил меня спать, сказал, что всё расскажет завтра… И больше я его не видела…

– Что?!.. – вытаращили глаза лукоморцы.

– Он пропал… уехал… внезапно… с этим посыльным… но через час, по словам привратника, прибежал какой-то человек и оставил для меня письмо… сказал, что от него… Вот это…– баронесса кивнула на желтоватый свиток перед собой.

– Печать его? – цепко прищурилась Сенька.

– Его печатка…и почерк его… Баронесса растеряно замолчала.

Пока царевна раздумывала, прилично и тактично ли будет спросить, что же в письме, и зачем их позвали, если то, что в письме, не ихнего ума дело, молчание нарушила Удавия Жермон.

– Зачтите послание супруга гостям, ваше превосходительство, – гулким эхом прокатился по углам кабинета ее сочувственный шепоток.

– Да, конечно, конечно, – очнулась от ступора баронесса Карбуран, развернула пергамент и срывающимся голосом прочла:

– Дорогая Бизония. Только что я получил известие о том, что шестиюродная бабушка по матери моего двоюродного брата, герцогиня Алиса Банион, скончалась в возрасте ста трех лет, не имея прямых наследников, и оставила мне преуспевающее герцогство на берегу Эгегейского моря (главный город – мегаполис на семьдесят тысяч жителей, два больших порта, сто миллионов золотом ежегодного дохода, среднегодовая температура плюс двадцать пять по Ремуару, до ближайшей столицы Забугорья – пять дней езды). Но некие дальние родственники по линии ее сводной троюродной тетки претендуют на то, что по праву принадлежит мне. Поэтому вступить в права наследования нужно немедленно, дорога каждая секунда. К сожалению, курьер с депешей добирался слишком долго, поэтому времени терять не могу ни минуты, уезжаю немедленно, пишу это письмо, сидя в седле. Отказываюсь от участия в состязаниях, удачи всем, прибуду на место – напишу сразу же. Твой Кабанан». И баронесса, не в силах больше сдерживаться, разрыдалась.

– Ну же, милочка, ну же, возьми себя в руки, не бойся, не мучай себя, всё непременно будет хорошо, – успокаивающе заворковала бархатным контральто над заливающейся слезами дамой матриарх семьи Жермонов.

– Я… не боюсь… – сквозь слезы и кружевной платок всхлипнула баронесса Бизония. – Это я… от гордости… Мы прожили вместе… почти двадцать лет… а я и не предполагала… не предполагала… что Кабанан… знает такие слова, как «мегаполис»… и «среднегодовая температура»… и кто такой… Ремуар…

– Ну, что ж… – ломким от плохо скрываемой радости голосом проговорил барон Дрягва, оперся на край стола и возбужденно затарабанил тонкими пальцами по столешнице, выбивая из зеленого сукна маленькие клубочки пыли. – Я полагаю, наш дорогой Кабанан поступил мудро. Лучше герцогство в руках, чем царство… э-э-э… чем царство.

«Уведенное из-под носа», – хотел продолжить он, но решил в честь такого замечательного дня быть великодушным к выбывшему, хоть и отсутствующему, сопернику.

– Мои поздравления, герцогиня, – с непроницаемым лицом склонился граф перед погруженной по самые брови в огромный носовой платок баронессой Бизонией.

Бросил ее супруг соревнования или нет, он всё так же оставался на последнем месте, и даже полная и безоговорочная победа в последнем конкурсе не давала ему ни малейшего шанса на вожделенную стальную корону.

– Б-благодарю премного… – выглянула из-за кружевного барьера свежеиспеченная герцогиня.

– Дороги сейчас не слишком безопасны, ваше сиятельство, – сделала шаг вперед Серафима. – Взял ли ваш супруг с собой достаточно охраны? Баронесса Карбуран вздрогнула и забыла плакать.

Вместо этого она нахмурилась, сложила губки дудочкой, словно принялась что-то срочно про себя считать и подсчитывать. Счет закончился быстро и, похоже, не в ее пользу.

– Он уехал в компании посыльного душеприказчика герцогини Банион. Остальные слуги и охрана на месте…

– А когда его превосходительство собирал в дорогу вещи, разве не мог он лично сообщить вам такие приятные известия? – продвинулась еще на шаг царевна.

– Ве…щи?.. – побелевшими губами прошептала Бизония. – Он… не собирал… никаких вещей…

– Откуда ты знаешь, деточка? – нахмурилась бабушка Удава.

– Наши комнаты расположены рядом…а Кабанан… он такой неуклюжий… он даже ящик комода не может выдвинуть, не уронив… – голос баронессы сошел на нет.

– Он взял на дорогу денег? – уперлась в стол и уставилась тревожным взглядом в лицо хозяйке дома Сенька.

– А этого я… не знаю… – жалобно захлопала испуганными глазками баронесса. Карбуран. – Деньгами… в нашей семье… распоряжается… супруг…

– Разрешите вашему покорному слуге полюбопытствовать, к чему это ваше высочество клонит? – оперся на стол и враждебно уставился на Серафиму Брендель. – Не иначе, как вы… нафантазировали себе… что барон Кабанан был… похищен?