Как же возможно трудиться, не имея ни орудий, ни материалов, для труда потребных? Ясно, что свободно трудиться в социалистическом обществе нельзя: нужно сначала испросить надлежащее разрешение, испросить отпуска материалов и орудий труда. А заведующие делами общества были бы даже неразумны, если бы раздавали орудия и материалы, не осведомившись, для чего они испрашиваются и стоит ли затрачивать общественные средства на указанный труд. Свободного труда при таких условиях не может быть, если бы даже его обещали социалисты.

VII

Значение собственности

Мыслима ли, однако, свобода личности, а также и энергия производства, без права человека на свободный труд и обладание продуктами своего труда?

В своем “Опыте социалистического катехизиса”* Жюль Гед не может не признать, что “собственность — желание сделаться собственником — могла быть и еще остается одним из двигателей производства в таком обществе, которое делало и делает собственность непременным условием благосостояния и независимости”. Но, возражает он, собственность поощряет к труду лишь тех, кто имеет надежду и способы сделаться собственником, то есть меньшинство людей. Да и среди этого меньшинства собственность возбуждает стремление не столько к производству, сколько к эксплуатации других.

Точно так же Жюль Гед признает, что в нынешнем обществе собственность дает обеспечение личности и ее свободе, но замечает, что это опять касается лишь тех немногих, которые достигают обладания собственностью, а в отношении массы других людей институт собственности является вредным для их свободы.

Понятно, насколько софистично такое рассуждение. Прежде всего, вопрос вовсе не в том, много или мало в настоящее время собственников, а в том, какое значение имеет для человека собственность. Если полезное, то ясно, что следует не уничтожать собственность, а приложить усилия к тому, чтобы ею обладали все люди. Социалисты же признают пользу собственности для развития человека, но заключают совершенно обратное: так как собственников мало, то нужно уничтожить собственность совсем! Что же это за нелепый оборот мысли! С такой логикой можно дойти и до отрицания просвещения. Действительно, просвещение дает силу, но просвещенных людей мало, а для не обладающих им оно ничего не может дать; сверх того, просвещенные люди нередко пользуются силой знания для эксплуатации невежд. Следовательно, по логике Жюля Геда, следует совершенно уничтожить просвещение.

* Guesde J. Essai du Catechisme socialiste. Гл. 6.

Логика социалистов тут явно хромает. Точно так же хромает и их статистика. Можно ли сказать, что собственностью обладают лишь немногие? Это совершенно явная неправда. Богатых людей действительно мало, а бедняков, то есть людей, не имеющих средств для среднего, приличного (по понятиям времени) существования, действительно слишком много в капиталистических обществах. Но это не значит, чтобы даже эти бедняки не обладали никакой собственностью.

Некоторая собственность, то есть личное независимое обладание какими-нибудь “вещами”, имеется почти у всех людей современного общества, за исключением младенцев, умалишенных и прочих неправоспособных лиц. Можно и должно возражать против распределения собственности, можно требовать, чтобы доля каждого человека была более значительна, — но только совершенная неразвитость ума может не заметить, что собственность даже самых ничтожных размеров имеет все-таки благодетельное значение.

Даже пролетарий, живущий исключительно трудом дня, все-таки имеет в своей собственности хоть те продукты, которые приобретает дневной заработной платой, имеет одежду, кое-какие вещи в своей квартире, имеет и такие вещи, которые могут быть превращены в микроскопический “оборотный капитал”, как, например, часы и т. п. И как ни ничтожны размеры этой собственности, она все-таки дает опору свободе и независимости пролетария пропорционально своей величине. Понятно, что человеку, имеющему собственность на миллион рублей, она обеспечивает независимость в сто тысяч раз сильнее, нежели тому, кто имеет собственность всего на десять рублей. Но даже эти ничтожные десять рублей все-таки не уменьшают независимости человека, небезразличны для его независимости, но обеспечивают ее, хоть на десять рублей, но все же обеспечивают.

Точно так же право иметь собственность даже и этому несчастному пролетарию открывает надежду на обогащение. Повсюду есть такие примеры*.

* Основатель известной обойной фабрики в Москве Кротов пришел из деревни с 50 копейками в кармане. Через тридцать лет он был богачом, хозяином фабрики. Известный южный богач, основатель табачной фабрики Асмоловых, был погонщиком лошадей у прасолов, завезенный в Ростов, на чужбину, и здесь по болезни брошенный без всяких средств. Он начал набивать папиросы и продавать их на улице. С этого нищенски пролетарского начала возникла впоследствии миллионная фабрика, которую он оставил детям. Такие примеры вспомнит всякий из своего личного наблюдения.

Но для людей, вообще, дело вовсе не в том, чтобы выйти непременно в миллионеры. Для личного существования это ничуть и не нужно. Но право собственности открывает всякому человеку пути к достижению приличного существования, а потому увеличивает энергию его труда, его деятельности вообще. Пути, открывающиеся перед ним, весьма различны, смотря по условиям данного гражданского общества. Можно достигнуть открытия своей мастерской или приобрести недвижимую собственность, иногда можно иметь сбережения в бумагах, иногда — достигнуть коллективных организаций взаимопомощи, как это особенно развито рабочими Англии. Но при всех этих способах человек опирается на право собственности, на принадлежность ему добытых им вещей и на право ими распоряжаться по своему усмотрению. Если бы у него не было этого права, то он бы ничего не мог достигнуть. Когда же у него есть право собственности и свободы, то это поощряет энергию, воспитывает независимость и привычку к соображению своих сил и внешних обстоятельств. Поэтому не для одних богачей, но для всех людей право собственности есть основа независимости и энергии деятельности.

VIII

Значение свободного труда

Заменяя личную собственность и свободный труд коллективной собственностью и обязательным трудом, социалисты обещают, что у них всякий получит от общества все ему необходимое. Оговорюсь, что я не отрицаю коллективной собственности: она иногда есть единственная возможная форма собственности, всегда существовала, существует и в современном гражданском обществе. Но вредная сторона социализма состоит не в присутствии коллективной собственности, а в отрицании личной собственности, которая для нормального существования человека и общества должна быть основой всякой собственности. Только незыблемость личного права делает прочным право коллективное. Сверх того, при уничтожении личной собственности, а стало быть и свободного труда, энергия деятельности людей, а стало быть и производительность труда, должна неизбежно упасть. Поэтому обещание социализма дать все необходимое членам будущего общества в большем количестве, чем при свободе, совершенно неисполнимо.

Мы в России еще хорошо помним времена крепостного труда. Тогда крестьянин точно также непременно “получал необходимое”. С голоду он не мог умереть, и за подобные случаи имение помещика, конечно, было бы взято в опеку. Труд точно так же, как у социалистов, был обязательный. Не только на барщине, но и у себя дома крестьянин не мог не работать. Но производительность крепостного труда была самая жалкая. С экономической стороны именно это и сделало неизбежным падение крепостного права, так как при нем Россия не в состоянии была развивать силы хоть сколько-нибудь удовлетворительно в сравнении со свободным трудом Европы.

Такой знаток экономики крепостной России, как А — И. Кошелев, в своей всеподданнейшей записке о денежных средствах России (в 1855 году) определяет, что с тягла помещик имеет от 15 до 25 рублей дохода, так что общий доход дворянства с 10 миллионов душ (4 миллиона тягл) достигает 80 миллионов рублей*. У нас кричали об эксплуатации крестьян, а между тем эта эксплуатация с 10 миллионов душ не могла доставить более жалкой суммы в 80 миллионов.