Если рабочий чувствует себя гражданином, то он о своих частных интересах или об интересах своего класса будет заботиться путем благоустройства всего общества и государства. Если государство не обращало дотоле должного внимания на быт или права промышленных рабочих — гражданин приложит усилия повысить в этом отношении действие государства. Если государство не имеет для этого необходимых органов — гражданин постарается их создать. Если общество плохо организовано в тех своих частях, где живет и трудится рабочий, так что труженик остается обделенным или пренебреженным, — гражданин постарается дополнить сети и клетки общественной организации, так чтобы ее попечение и охрана могли охватить собою и рабочих. Во всей этой деятельности своей гражданин, борясь против своекорыстия какого-либо класса, не забывает, однако, общественной солидарности и не думает поправить зло тем, чтобы заменить его другим злом и на место “диктатуры буржуа или феодалов” поставить “диктатуру пролетария”... Нет, гражданин стремится к тому, чтобы никто не был эксплуатируем, но каждый был обеспечен в своей свободе, достоянии и праве.

Совсем иное положение пролетария, иной и способ его действий.

Пролетариев в действительности очень немного. Но поскольку они есть, это люди почти вне гражданского общества по недостатку собственности. Собственность есть великое обеспечение права. Собственность, то есть обладание некоторыми самостоятельными средствами к существованию, есть как бы материальное дополнение самой личности человека.

Человек своей деятельностью во внешней природе создает себе некоторые послушные орудия для жизни; эта материальная часть мира, подчиненная человеком, и есть его собственность. Когда у него этого недостает, он делается слаб, он фактически не может пользоваться ни правом, ни свободой. Существование таких обделенных людей — это великий грех общества. Что касается их самих, они, естественно, чувствуют себя обиженными, притесненными, а потому озлоблены, раздражены и легко могут быть превращены во врагов общества.

Социалистическая идея и создала из этой озлобленности целое миросозерцание, целую философию истории и практическую программу деятельности.

Вместо того, чтобы поднять бедного и бесправного, вместо того, чтобы развить общество до способности поддержать обездоленного и дать ему самостоятельность экономическую, политические права и необходимую для гражданина развитость, “пролетарская идея” решает, что общество — враг пролетария и должно быть просто разрушено. В будущем же обществе должно заложить типические особенности пролетариата, не в том смысле, чтобы все были нищими, а в том, что самостоятельного производства уже не будет ни у кого, а вместо нынешнего хозяина-капиталиста средствами производства будет владеть хозяин-общество.

Я не касаюсь в данную минуту вопроса, осуществима ли эта мечта и что принесет она — благо или гибель. Я обращаю внимание лишь на то, что “пролетарий” в своей политической деятельности, исходя из воззрения на себя как на человека внеобщественного, неизбежно пойдет по направлению, совершенно противоположному, чем “гражданин”.

Гражданин старается улучшать свое общество. Пролетарий не может иметь даже желания улучшать его. Гражданин, борясь против эксплуататоров, старается создать в обществе гармонию интересов,

обеспечение жизни и права всех членов. Пролетарий, проклиная общество, заботится только о своих “товарищах”. Он невольно привыкает отдаляться от общечеловеческой идеи и охотно усваивает взгляд, будто бы в истории всегда какой-нибудь класс эксплуатировал остальные. Вследствие этого политическая деятельность пролетария направляется только на сплочение своего класса для борьбы против общества, и в конце концов он начинает хладнокровно обдумывать наилучшие способы разложить и обессилить его, чтобы легче захватить его в свою власть...

Эта деятельность совершенно сходная с действиями неприятельского войска. Она совершенно противоположна деятельности гражданина.

Рабочий, желая быть сознательным, принужден выбирать одно из двух: либо звание и деятельность пролетария, либо звание и деятельность гражданина.

III

Рабочий есть гражданин

Что же может выбрать рабочий как сознательный человек, правильно понимающий свой личный и классовый интерес?

Прежде всего, конечно, приходится спросить: что такое рабочий фактически, по своему положению, помимо желания?

Мы должны вспомнить, что идея пролетариата создана вовсе не рабочим, а революционной интеллигенцией. Положение самого рабочего не подсказывало этой идеи.

Рабочий в Европе даже в самые трудные времена чувствовал себя трудящимся гражданином своего общества, которое любил, с которым был связан. Только интеллигентное отвлечение создало идею пролетариата, и несмотря на то, что более полувека прививает ее рабочим, пропагандой устной и печатной, все же огромное большинство рабочих в Англии, Германии, Франции и т. д. до сих пор чувствуют себя гражданами своего отечества.

“Пролетарские идеи, — замечает в одном месте Бернштейн [1], — выставляются как прирожденное свойство ума современного рабочего. Такой взгляд в лучшем случае является метафорой. От Бабефа До Маркса и Лассаля теория социализма имеет только два крупных творческих ума из рабочих: Прудона и Вайтлинга. Первый назван в "Коммунистическом манифесте" буржуазным социалистом, а второй может лишь возбуждать любопытство историка. Сен-Симон, Оуэн, Фурье не принадлежали к рабочему классу, как и Маркс и Энгельс”. И до сих пор “рабочий нуждается в известном усилии абстрагирующей мысли, чтобы освоиться с образом мысли тех пролетариев, которых предполагает теория... Он воспринимает этот образ мысли легче, чем члены других классов, но это мировоззрение не вытекает непосредственно из условий его жизни”*.

Итак, в самой Европе рабочему нужно искусственно прививать понятие, будто бы он пролетарий.

Но оставим в стороне европейских рабочих. Для нас ближайший вопрос составляют русские рабочие.

Я знаю бедственные стороны их положения и в своей деятельности, как публицист, много писал об этом. Но при всем том смело обращаюсь к совести и сознанию рабочих с вопросом: неужели они не чувствуют, как много обязаны своему Отечеству, этому самому обществу, в котором мы все живем? Наше Отечество находится в очень печальном состоянии, которое мы все должны стараться улучшить. Но тем не менее разве же родина была мачехой для рабочих? Разве же они безродные, не связанные с ней пролетарии, которым дозволительно считать Россию своим врагом?

Начать с того, что огромнейшее большинство наших рабочих — крестьяне, посадские и т. п. — все собственники, имеющие то надельные земли, то дворовые участки с избами. Какие же это пролетарии? Множество рабочих являются на фабрики и заводы только “на заработки” и удаляются ежегодно на свои полевые работы. Они живут двойным заработком: от полевого хозяйства и от фабричной работы. Многие рабочие сдают свои надельные земли в аренду, иногда даже весьма выгодную (под большими городами). Какие же это пролетарии? Они могут сказать, что все-таки живут бедно. Но это совершенно другой вопрос. Бедно может жить и разоренный капиталист. Факт же в том, что большинство наших рабочих по своему социальному положению ни в каком случае не пролетарии, а потому не могут улучшить своего положения “пролетарскими” путями. Они могут только навредить себе, становясь на чуждую им пролетарскую почву.

Если и в Европе пролетарская идея привита рабочим интеллигенцией искусственно, то у наших рабочих это, как выражался Бернштейн, чистейшая “идеология”, и притом в высшей степени фантастическая. В России девяносто девять сотых рабочих самые настоящие “граждане”.

Без сомнения, наше гражданство очень плохо организовано, что отражается вообще на всех нас. Но пути улучшения жизни рабочих все-таки “гражданские”, а не “пролетарские”, то есть рабочему в России будет тем лучше, его личное экономическое и правовое положение и его классовая организация будут тем лучше обеспечены, чем лучше будет устроена вся Россия вообще, чем сильнее будет развито и укреплено русское общество и государство. Расслабление и подрыв их есть расслабление и подрыв для рабочего дела.