Где-нибудь в ином мире Тот сейчас смеется надо мной.

Что ж, прежде мне обычно удавалось находить выходы из любых ситуаций. И даже если этот свиток окажется недоступным для дешифровки, содержавшего его тубуса с лихвой хватит для получения пенсии, роскошной даже для короля Пруссии. Передо мной вновь забрезжили заманчивые картины шикарной жизни богатого бездельника.

Однако для начала хотелось бы просто выбраться из этого подземного царства.

Я призадумался. Обратно против течения мне наверняка не доплыть, а даже если бы я и доплыл, то опять оказался бы в шахте, из которой мы не сможем выбраться. А продолжение плавания вниз по течению чревато тем, что в этой подземной трубе вовсе не окажется воздуха. Сплавляясь по водоводу под Великой пирамидой, я едва уцелел, и у меня не хватало мужества еще разок так отчаянно рискнуть своей жизнью. Насколько я понял, этот грозовой поток вовсе не выходит на поверхность.

Как бы поступил в данной ситуации Бен Франклин?

Меня чертовски утомляли его афористичные изречения, когда приходилось слушать их ежедневно, но сейчас мне как раз не хватало их. «Мудрец не нуждается в советах, дурак их не воспринимает». Хорошо сказано, но вряд ли это сейчас поможет. «Упорство и труд все перетрут». Отлично, но только непонятно, к чему применить тут это самое упорство. Не прорубать же в скалах новый туннель. Я более тщательно осмотрел склеп. Каменные изваяния тамплиеров оказались монолитными в отличие от статуй мадонн под Храмовой горой. В стенах шахты не было даже намека на какие-то ниши, щели, проходы или хитроумную замочную скважину для вставления этого цилиндра, которая могла бы дать надежду на обнаружение тайного подъемного устройства. Я простучал все стены, но не услышал ничего, кроме одинаково глухих звуков. На мой крик ответило лишь бесполезное эхо. Никаких результатов не принесли и более сильные удары по стенам. Как же, черт возьми, сами тамплиеры приходили сюда? Вероятно, в промежутках между грозовыми ливнями этот туннель бывает сухим. Может, стоит подождать? Нет, может разразиться очередная гроза, и тогда этот поток будет бежать еще очень долго. С досады я изо всех сил пнул ногой стену, поморщился и взвыл от боли, но ничего не шевельнулось. «Не путай телодвижения с поступками», — советовал Бен.

Что же еще он мне говорил? «Лучше хорошо сделать, чем хорошо сказать». Конечно, лучше, только непонятно, как это поможет мне выбраться из нынешней переделки. «Все хотят жить долго, но никто не хочет быть старым». В данный момент старость казалась мне предпочтительнее смерти. «В реках и плохих правительствах наверху плавает самое легковесное». Ну, в последнем высказывании хотя бы упоминается река…

«Наверху плавает легковесное».

Я закинул голову назад. Если вниз просачивается свет, то наверху должен быть выход. Но туда не забраться без веревки, лестницы или хоть каких-то выступов в стене. Как бы мне сейчас пригодился один из воздушных шаров Конте… наверху плавает легковесное.

В отличие от большинства из нас Бен сначала думает, а потом делает. Почему же это так трудно? И все-таки в итоге у меня появилась одна идея, отчаянная, конечно, и — что самое важное — не имевшая практически никакой альтернативы. Ухватившись за край каменной крышки, привалившейся к боку саркофага, я перетащил ее к кромке воды. Потом, поднатужившись, перевернул и поставил вертикально, уравновесив на краю уступа перед подземной рекой. Крякнув от натуги, я столкнул крышку в воду. А сила течения прижала ее к отверстию туннеля, почти заблокировав сток.

Уровень воды мгновенно начал повышаться.

Она хлынула в мой склеп, быстро скрыв сапоги каменных изваяний тамплиеров. А вот это изделие, пожалуй, достойно лучшего применения!

— Простите великодушно, господин Монбар или кто бы вы там ни были, — сказал я и, вытащив деревянный гроб из каменного саркофага, вытряхнул из него древние останки.

С беспорядочным шумом упав на известняковое дно, они застыли в кощунственном беспорядке, и я мог бы поклясться, что череп глянул на меня с явным осуждением. Что ж, теперь мне, похоже, не избежать проклятия. Установив акациевый гроб на края саркофага, я сунул за пазуху золотой цилиндр и забрался в импровизированную лодку. Вода прибывала очень быстро, поднимаясь за минуту почти на фут. Вот она достигла колен тамплиерских стражей, потом краев саркофага, заполнила его — и наконец моя лодка пустилась в плавание. Я молился всем христианским, иудейским и египетским богам. Слава Господу, аллилуйя!

Мой ковчег поднимался. Шахта колодца все больше заполнялась водой. Я понимал, что усилившийся напор потока может опрокинуть поставленную мной внизу заслонку, поэтому мне оставалось только надеяться, что она продержится достаточно долго. «Кто живет надеждой, рискует умереть с голоду». По моему собственному убеждению, афоризмами старины Бена надо пользоваться сообразно ситуации, поэтому я продолжал лелеять отчаянную надежду. Пока мы покачивались на поверхности, быстро преодолевая драгоценные футы вертикального подъема, я осознал также, что из-за моей каменной затычки уровень воды мог повыситься и в той воронке, где находились Нед и Мухаммед.

Оставалось опять же надеяться, что оба они умеют плавать.

По мере нашего подъема света немного прибавилось, звезды тускло отражались в темной воде. Рука моя наткнулась на случайно оставшуюся в лодке пару ребер, и я бесцеремонно выбросил их за борт, рассудив, что меня самого совершенно не волновало бы, что произойдет с моим скелетом, когда душа моя перестанет нуждаться в его услугах. Уровень воды продолжал неуклонно повышаться, и вскоре я уже увидел серебристый диск, отражающийся от какой-то наклонной поверхности. И на этой поверхности обнаружились вырубленные в песчанике ступени! Я встал в моем шатком гробу, дотянулся до первой ступени и шагнул на нее. Надежная твердыня! А за моей спиной продолжала прибывать вода.

Потом раздался глухой звук, вода громко булькнула и начала с шумом всасываться обратно, увлекая за собой поднявший меня гроб. Скорее всего, от усилившегося давления сместилась крышка, перегораживающая основное русло потока, и он устремился по привычному пути. Вода убывала с головокружительной скоростью, но у меня не было времени следить за этим бурным процессом. Поднимаясь по ступеням, я осознал, что попал в тот самый наклонный ход, что мы обнаружили в углу разрушенного храма. Тогда мы не заметили никаких отраженных звезд, но если бы мы не сняли закрывавшие вход доски, то вниз ко мне не проник бы даже этот слабый отраженный свет. Выйдя из подземелья, я перелез через каменные обломки стен и побежал к мостовой, за которой находилась база рухнувшей колонны, где мы изначально спустились в звездную шахту.

— Нед! Мухаммед! Как вы там, еще живы?

— Чудом уцелели, мистер! Вся эта воронка заполнилась водой, и мы едва не утонули, как крысы! А потом река вдруг опять отхлынула!

— А вам, эфенди, как удалось выбраться? Что там случилось?

— Я просто устроил вам, ребята, легкое купание в гигиенических целях.

— Но как же вам удалось выбраться?

— Раздобыл одно перевозочное средство. — В глубине колодца, словно две луны, белели их поднятые кверху лица. — Потерпите немного. У меня появилась одна идея, сейчас я попытаюсь поднять вас.

После образования шестиконечной звезды база упавшей колонны, как вы, возможно, помните, повернулась на угловой оси, и тогда-то и начала опускаться в шахту наша плита. Теперь я повернул базу на место, раздался щелчок, и платформа начала подниматься из своей звездной шахты вместе с улюлюкающими в безумной радости Недом и Мухаммедом.

Как только они выбрались на поверхность, мы все вместе раздвинули в исходное положение ключевые плиты, запечатав тайный проход. Потом Нед обнял меня, как родную мать.

— Клянусь морским дьяволом, мистер, вы настоящий колдун! Сколько же раз вам удалось обдурить старушку смерть, вы живучий как кошка! Ну а что с сокровищами, вам удалось их найти?

— К сожалению, там не оказалось никаких сокровищ. — Их лица вытянулись. — Уж поверьте мне, я все осмотрел. Всего лишь склеп одного старого тамплиера, друзья мои. Ах да, и, конечно, вот это.