В ответ семьсот армянских беженцев из Мингечаура и Баку разместили в гостиницах и санаториях Джермука (15). Эти обмены по этническому принципу продолжались до тех пор, пока обе республики, и Армения и Азербайджан, почти полностью не избавились от представителей "нежелательных" этнических групп. Иногда они принимали едва ли не комичные формы: рассказывают, что в 1989 году на границе Армении и Азербайджана произошел обмен пациентами двух психиатрических больниц. Потребовалось несколько часов, чтобы убедить пациентов, обнаруживших больше политического здравомыслия, чем их правители, распрощаться с медперсоналом и пересечь границу (16).
В Армении в 1988 году царил хаос и разгул насилия: в течение нескольких жутких недель в конце ноября – начале декабря здесь погибли десятки азербайджанцев. В результате тщательного опроса, проводившегося более двух лет среди азербайджанских беженцев, Ариф Юнусов составил списки убитых и раненых. Подавляющее большинство жертв относилось к 1988 году. Юнусов пришел к выводу, что армянами в это время были убиты 127 азербайджанцев. Людей избивали, жгли или убивали. Во время самого ужасного инцидента в ноябре 1988 года, обстоятельства которого еще не до конца прояснены, были заживо сожжены двенадцать азербайджанцев из деревни Вартан на северо-востоке Армении. Полный список Юнусова насчитывает 216 убитых азербайджанцев; в это число он включает тех, кто замерз насмерть в дороге, покончил с собой, умер позднее в азербайджанских больницах или по прошествии трех лет все еще числился пропавшим без вести.
Министр внутренних дел Советского Союза Вадим Бакатин в конце 1988 года выезжал в Армению и в Азербайджан, чтобы попытаться остановить массовые депортации. В своих мемуарах он пишет, как встречал запуганных азербайджанцев недалеко от города Спитак в Армении и запуганных армян в азербайджанском городе Кировабаде. Все они просили о защите, обеспечить которую он был не в состоянии. Бакатин дал указание функционерам министерств внутренних дел в обеих республиках проследить, чтобы беженцы не пострадали. Однако, судя по стандартным заявлениям сотрудников правоохранительных органов, на них нельзя было положиться: "Местное руководство рассмотрело все [заявления], дало обещание все уладить, но я уже не верил, что они что-нибудь сделают. Там оставалось совсем немного людей, на которых я как министр мог бы положиться. Ведь нельзя же было всех уволить" (17).
Исследование Юнусова показывает, что в высылке азербайджанцев принимали активное участие многие функционеры компартии Армении и сторонники "Комитета Карабах". 27 ноября 1988 года, например, один из руководителей КГБ, начальник управления внутренних дел и местный партийный руководитель объехали деревни Сарал и Гурасли в районе Спитака на севере Армении и приказали азербайджанскому населению "убраться в течение двух недель". Когда же азербайджанцы отказались уехать, на эти деревни напали вооруженные банды. Чиновники вернулись и повторили свои требования, сопровождая их угрозами. Жители деревень уехали на автобусах, увозя с собой только самое необходимое; но по дороге по колонне машин открыли огонь, в результате чего три человека погибли (18).
В действительности черная ирония судьбы заключалась в том, что изгнание азербайджанцев из района Спитака фактически спасло их от полного уничтожения во время Спитакского землетрясения, которое произошло несколько дней спустя. В результате землетрясения 7 декабря погибло 33 азербайджанца. Если бы их большинство не подверглось депортации в течение предыдущих недель, потери среди азербайджанского населения были бы намного больше (20).
Армянское землетрясение
Землетрясение произошло в 11:41 утра 7 декабря 1988 года. Эпицентр был недалеко от города Спитак. Построенные при советском режиме жилые дома рухнули, похоронив под обломками тысячи людей. Спитак оказался фактически стерт с лица земли, а в соседнем Ленинакане (ныне Гюмри) произошли страшные разрушения. Согласно некоторым оценкам, во время землетрясения было разрушено 1500 деревень и 35000 домов. За считанные секунды природной катастрофы погибло, по официальным данным, 24 817 человек, то есть почти наверняка больше, чем за все шесть лет вооруженного конфликта в Нагорном Карабахе (20).
В связи с землетрясением проявились и лучшие, и худшие черты жителей региона. Тысячи армян голыми руками растаскивали каменные обломки в поисках оставшихся в живых и оказывали помощь жертвам землетрясения, однако впоследствии были обвинения в мародерстве, и большая часть средств, предназначенных для восстановления, была расхищена. В Азербайджане тысячи людей, забыв о политических разногласиях, пытались оказать помощь жертвам катастрофы. Но в то же время были сообщения о том, как ликующие азербайджанцы устраивают праздничные фейерверки по случаю "наказания" Армении (21).
Катастрофа не погасила армяно-азербайджанский конфликт, хоть многие на это надеялись. Московский журналист Виктор Лошак, командированный в зону землетрясения, вспоминает об охватившем уцелевших людей пугающем "психозе", в котором пережитый ужас смешался с национальными предрассудками:
"О чем говорили эти люди со мной, журналистом, и друг с другом? Не о смерти, не о своих родственниках, не о прогнозах возможного нового землетрясения. Они говорили о том, что азербайджанцы послали им груз лекарств – было выслано несколько грузовиков с медикаментами, потому что азербайджанцы находились близко, и Центральный Комитет помог им это сделать – азербайджанцы послали им лекарства, и они считали, что азербайджанцы, конечно, хотели их отравить. Все это было уже на уровне полного психоза" (22).
Бедствие изменило не только природный ландшафт Армении, но и политический облик страны. Впервые советские власти позволили армянской диаспоре непосредственно участвовать в делах Советской Армении, поскольку армяне всего мира оказывали помощь пострадавшим. Члены "Комитета Карабах" сформировали чрезвычайный штаб помощи в здании Союза писателей в Ереване. "Сразу после землетрясения незаметно для нас самих мы обнаружили, что несем ответственность за людей и даже за спасательные работы, помощь жертвам и так далее", – вспоминает Рафаэл Казарян. – Мы этого даже не ожидали. Рычаги власти перешли от правительства к нам" (23).
7 декабря Михаил Горбачев был в Нью-Йорке, в Организации Объединенных Наций. Он поспешил обратно – в Москву и затем прилетел в Армению – это была его единственная поездка на Кавказ за все время пребывания на посту руководителя Советского Союза. В политическом плане поездка оказалась крайне неудачной. Горбачев посетил зону землетрясения и затем поехал в Ереван. По сложившейся традиции он вышел на одну из площадей города, чтобы поговорить с людьми.
Председатель Президиума Верховного Совета Армении Грант Восканян присутствовал при этом, и вот что он вспоминает. "[Горбачев] сказал: "Мы не оставим вас один на один с вашей бедой, мы поможем вам". И кто-то выкрикнул из толпы: "А Карабах?" Горбачев вспылил и заявил: "Слушайте, я думал, что вы не будете снова поднимать карабахский вопрос в час национального бедствия. Я думаю, многие этого не поймут".
Помощник Горбачева Георгий Шахназаров был с ним и наблюдал за реакцией толпы: "Михаил Сергеевич [Горбачев] не столько урезонивал бородача, сколько апеллировал к окружавшим его людям. И некоторые женщины действительно откликнулись, бросив по-армянски слова упрека молодому человеку. Но остальные безмолвствовали. Стоя рядом, я вглядывался в лица и видел, что их не возмутило упоминание Карабаха. Видимо, мысль о нем сидела гвоздем в голове каждого, не давала покоя, даже землетрясение не могло от нее отвлечь". (24)
Прежде чем вернуться в Москву, Горбачев дал интервью армянскому телевидению, в котором он заявил, что карабахский вопрос эксплуатировался "недобросовестными людьми, демагогами, авантюристами, коррупционерами, чернорубашечниками", теми, кто "жаждал власти" (25). Эти его высказывания стали сигналом для ареста "Комитета Карабах". Здание союза писателей окружили войска, девять членов "Комитета" были арестованы. Еще двоих задержали через несколько дней. Все одиннадцать были доставлены в Москву и помещены в следственный изолятор, но спустя шесть месяцев их освободили до суда (26).
