Я подхватил РПК, откинул сошки, пристроил его на отброшенное вперед лобовое стекло, накрытое толстой фанерой. Так спокойней и надежней, из этой машинки можно быстро и довольно точно сразу много пуль накидать в нужное место, а над головой у меня еще и ствол ПКМ виднеется, за которым пристроился Большой. Он у нас теперь стрелок-радист, поэтому сидит в головной машине, рядом с рацией, а второй пулеметчик. Сергеич, едет в замыкающей.

– Шмель, старайся быстрее семидесяти даже по трассе не разгоняться, – сказал я нашему водиле. – И горючка экономится, и ветер мешает меньше.

– Да понял я, говорили же об этом, – ответил он.

– Ну лишний раз не помешает, ты у нас не Цезарь, чтобы столько дел сразу делать.

– Это каких дел? – спросил он с подозрением.

– Одновременно слушать и запоминать, – гыгыкнул я.

– Сам дурак.

«Уазик» выбрался на шоссе, притормозил на секунду, мы огляделись. Затем я сказал в короткую рацию:

– Чисто, продолжаем движение.

Опять я с Татьяной расстался, она в замыкающей машине баранку крутит. Норовила ко мне в головную перескочить, но нельзя – «головняк» должен вести самый опытный, то есть Шмель. Поэтому у нас тут мужской коллектив получился. А в замыкающей с ней и Вика, и Маша, ну и Сергеич – единственный мужик.

Наш «головняк» уже привычно шел впереди, на пределе видимости, регулярно заменяя эту самую видимость «слышимостью» по радио. Но вокруг было пусто, даже скорее больше подходило здесь слово «пустынно». Вроде рядом высотки Солнечногорска, там и тут виднеются брошенные машины, а вот следов самой жизни, ее ауры, духа, того, что сопровождает живых людей, уже нет. Даже приглядываться к пейзажу не надо, чтобы понять, что город полностью покинут. Непонятно почему, но это видно сразу.

– Мерзко там, да? – спросил Леха, сидящий у меня за спиной.

– Точно, мерзко, – согласился я. – Посмотришь – и жить не хочется.

– Как думаешь, когда-нибудь города будут зачищать? – спросил Шмель.

– Это вряд ли, – подал голос сверху Большой. – Патроны, что ли, лишние у кого-то есть? Да и без потерь не обойдешься. И смысл какой? Людей мало, города они покинули, кормить только деревня может. Что там делать?

– Именно, – поддержал его Леха. – Особенно если учесть, что там вся инфраструктура и коммуналка гавкнулись уже. Это теперь просто скопление препятствий, ну и место добычи ништяков, не больше.

– Зимой могут пойти, – возразил Мишка. – Зомбяки от холода вянут и чахнут, их можно кувалдами перемолотить по подвалам.

– Ну с этим можно поспорить, – не удержался уже я. – Подвалы, к слову, ниже нуля редко промерзают. А значит, сами мертвяки не промерзнут, максимум вялыми станут. И никакой гарантии, что у них какого-нибудь «аварийного заряда» энергии нет, как раз кинуться разок на того, кто с кувалдой подходит. Нет, не полезет туда никто специально их истреблять.

– Ну, может, и так, – согласился Шмель. – А вот если бы мы все же к зиме машинами на дутиках разжились, то другие мародеры нам бы не конкуренты были.

– Да слышал я уже, – ответил я.

– Слышал-то слышал, а хрена ли толку с того? Хорошо, что, когда от омоновцев из гостей ехали, уговорил тебя ту «шаху» с «семерой» прихватить, сейчас хоть батя займется.

– Ну так прихватили все же, а чего тогда гундишь? – чуть возмутился я.

– Ну так… раньше надо было, – буркнул Мишка.

В этом весь Шмель. Я давно заметил, что в начале любого важного дела ему обязательно надо или побурчать, или на жизнь пожаловаться. Похоже, что это у него ритуал такой, типа как от сглаза спасается. Ну его дело, мне не в лом с ним лишнюю минуту полаяться.

Солнечногорск остался сзади, а я заглянул в карту. Нам теперь поворот не пропустить, потому что маршрут мы проложили по таким проселкам, которые заметить – это отдельное искусство. Там даже асфальт предполагается не по всему маршруту, хватает и грунтовок, как-то сельская местность у нас больше доверия вызывает, чем главные трассы.

Затем почти в полном молчании ехали с полчаса, настороженно оглядываясь. Не доезжая Клина, свернули направо, на узенькое, больше напоминавшее проселок, потрепанное шоссе, что вело в сторону поселков Зубово и Красный Ткач. Такая же глушь, такая же мертвая тишина, звук моторов слышен далеко-далеко. В поле увидели бесхозное стадо коров. По виду коровы никаким «зомбизмом» не страдали, но если верить шашлычникам и ученым, то и страдать были не должны. «Шестерка» их не брала.

Интересно, это кто-то просто бросил стадо или выпускает пастись самостоятельно? Или из кустов следит? Тут, в стороне от шоссе, жизнь сразу другая стала, зомби могли сюда и не дойти. Хотя и помимо зомби всякой твари хватает, вроде тех же бандитов. Вон они как оживились.

Примерно через час неспешной езды по узкому шоссе, заросшему со всех сторон лесопосадками и окруженному полями, сначала услышали, а затем увидели Ми-8 в камуфляжной окраске, который прошел низко над дорогой и вскоре исчез за горизонтом, распугав птичьи стаи над полями. На нас внимания не обратил, да и летел он явно не с досмотром – блистеры закрыты, видны лишь два пилота за стеклом. Классно им, гладко, не трясет и видно далеко.

А вот птиц, кстати, было на удивление много. Не ворон, которые на трупах сидят, тех тоже хватает, хоть и не здесь, а именно птиц. Над полями, над поселками. Как будто раньше человек им жить мешал, а теперь они празднуют его частичное исчезновение с лика земли. Ну а что вы хотите? Теперь и у нас появился естественный враг, который нами питается. Пищевая пирамида слегка приросла сверху мертвяком. Всем остальным – радость одна.

После Зарубина свернули на проселок, ведущий через деревни Мишнево и Чумичево по захолустным местам. В этих деревеньках мы явно заметили признаки жизни, но люди из домов на улицу не показывались, и мы в свою очередь стремились проскочить как можно быстрее. Поводов к знакомству с местными у нас нет, да и они явно навстречу не рвались.

Когда до бетонки, к которой мы приближались, осталось совсем недалеко, я решил остановиться на дозаправку. Мало ли что будет на основной местной дороге, лучше будет выкатить туда с полным баком. Начали приглядывать укрывище в сторонке от дороги. Один съезд выглядел привлекательно – колея едва видна, уходит в густой осинник. Шнырь туда – и ты не виден ниоткуда, спрятался.

Колонну я придержал по радио, мы же сами съехали. А там полянка симпатичная открылась, колея через нее проходит и чешет хрен знает куда – в пределах прямой видимости ничего нет. Наверное, просто в поле, по ней в лучшие времена колхозные грузовики с тракторами катались. Развернулись, выкатили на дорогу. Дозаправка – дело ответственное, как бы кто не прихватил в такой момент. И в любом случае ее отрабатывать надо, еще не раз придется повторять.

Дал команду колонне, и она подтянулась следом. Начали заправку, а сам я с Лехой пошел поразведать в сторону от дороги, куда там эта самая колея тянется? Да и фишка никогда не помешает.

Подумав, задвинул «сто пятый» за спину и прихватил с собой свой старый добрый СКС,[11] поскольку в таких условиях от него пользы больше, чем даже от пулемета, да и оптический прицел пригодится, когда лень за биноклем лезть.

За осинником поле оказалось, а за ним что-то вроде элеватора. Я элеватор этот, или что там за хрень, и в прицел, и в бинокль понаблюдал – тихо все. Оставил Леху, потому как с этой точки он любого за полкилометра положит, кто с той стороны пойдет, а сам вдоль опушки двинул, стараясь на открытое место не выходить и из тени не высовываться. Голоса от места нашей стоянки доносятся, ну и ладно, не слишком-то громкие. Если кто на них пойдет, то сперва на меня, тихого, напорется. Я тоже нашел местечко за раздвоенным деревом, засел, пристроив карабин.

Через двадцать минут наблюдения между тем самым элеватором и собой, метрах в семистах, увидел стаю собак. Для четырехкратника далековато детали разглядывать, так я бинокль достал.