– Что ты, что ты, так я и поверил! Где наш муж?! Прячется в коробках с гуталином?! Для того чтобы выскочить в нужный момент и застукать свою благоверную в объятиях другого?

«Как ты могла?! Какая гадость!» – и Назаров изобразил Виноградова. Получилось довольно похоже, Машка не выдержала и прыснула.

– Ты пришел ко мне в магазин для того, чтобы меня оскорблять?!

– Нет, я пришел сюда для другого! Дорогая! – возопил Вячеслав и кинулся к ногам Алисы, скидывая друга на пол. – Дай мне твою ножку. Я куплю для нее самые дорогие сапоги в этом захолустье!

– Не много ли будет для одной ноги? – решила пошутить Машка.

– Покупай, дорогой! – обрадовалась Алиса и подставила свою ногу Назарову под нос. Он бережно расстегнул молнию сапога, погладил стройную ногу, облаченную в тонкие чулки, и щелкнул пальцами, призывая продавца: – Девушка, самые дорогостоящие сапоги!

– Вот! – Машка бухнула перед ними гору коробок, подмигивая своему старшему продавцу.

– Берем все! – заявил Назаров, надевая одну, первую попавшуюся, пару Алисе. – Как тебе, не жмут? – Алиса вымученно улыбнулась и показала большой палец на руке.

В такой напряженной обстановке она не смогла признаться, что сапоги ей не жали, они были на пять сантиметров больше. Машка расстаралась и ради приятельницы приперла только неходовой сороковой размер.

Пока Виктория, усмехаясь, паковала коробки, Славик взял под руку еле двигающуюся Алису и потащил ее на выход. Идти самостоятельно она не могла – длинные носы сапог резко выпирали вперед и цеплялись друг за друга. Она с тоской глянула на свои брошенные у пуфика старые сапожки, повернулась к Назарову и одарила его очаровательной улыбкой. Все-таки ей не пришлось платить. Завтра, если удастся, она поменяет эти коробки на что-то более приличное и удобное. «Но завтра, – подумала Алиса, – придется встречать в этих сапогах».

За купленную обувь расплачивался Максим. Он протянул наличные и, пока Машка пробивала чек, обратился к Виктории:

– Девушка, я вас где-то видел? Или слышал о вас от своего друга? Он говорил, что вы…

– Меня подкинули в постель к вашему приятелю, – честно призналась та.

– Вот те раз, – пробормотал Максим, – я так и думал. А он, кстати, иного мнения. Он считает, – Новиков улыбнулся, – что это его кинули. Глупо получилось, – он вызывал ее на откровенность.

Но время и место для откровений были выбраны неудачно.

Виктория сослалась на внезапную потерю памяти и закруглила разговор. Максим пообещал зайти еще раз и ушел. Виктория подняла брошенные сапоги со сломанным каблуком и заплакала.

Она была уверена, что Назаров специально сломал каблук у обуви своей подружки, для того чтобы обеспечить себе алиби, заходя в их магазин. Он хотел ей лишний раз напомнить, как жесток этот мир. И не один он.

– Я напоминаю тебе, милочка, – звонила Марина, – что сегодня вечером мы идем следить за твоим бывшим, не забудь. Отмени все свидания и заранее запланированные встречи.

– Хорошо, – согласилась Виктория, – я пошлю американского посла, который назначил мне свидание в ближайшей подворотне. Марина! Я только что поругалась с тем парнем, с которым спала, когда нас застукал Виноградов. Ты представляешь: он сам явился в магазин и купил для своей вешалки пять пар сапог. Ты слышишь? Пять пар!

– Она действительно вешалка, если отоваривается в вашем магазине, – подтвердила версию подруга. – Но ругаться с ним было не нужно. Он мог бы пригодиться в дальнейшем, когда мы прижмем Виноградова к стенке и потребуем от него ответа. Твой парень – или сообщник, или свидетель. Если перетянуть его на свою сторону, то Виноградову грозит лишение свободы с конфискацией имущества. Нет, имущество мы должны конфисковать раньше. Оденься во все черное, ночью все кошки черны.

– И ты называешь меня кошкой?! Какой именно, мартовской?!

Они крались медленно, но верно, Виктория точно не знала, где прописан Виноградов. Но вместе с ними на дело пошла его бывшая вторая жена Ольга. Одета во все черное была только Марина, которая считала этот цвет самым соблазнительным и стильным. В принципе Вика с Ольгой вполне могли бы с ней согласиться, если бы на их пути встретился не Виноградов, а какой-нибудь захудалый олигарх.

Пока же они довольствовались тем гардеробом, что имели. У Ольги, расставшейся с Виноградовым раньше, он был значительно больше, чем у Виктории, которую Виноградов бросил совсем недавно. Ничего нового купить себе она так и не смогла. Все семейные средства прихватизировал Афиноген.

– Вот его тень мелькает в окне, – Ольга указала пальцем на темную портьеру на втором этаже.

– Он, – всхлипнула Вика, – точно он. В последнее время у него стал расти живот. Сейчас как раз он и выпирает, – она утерла нос и обратилась к подруге: – Где засядем? В песочнице? Там еще есть теремок с горкой и карусели, – менее уверенно добавила она.

– Будем выпирать, как живот Виноградова, – покачала головой Марина и кивнула на кусты сирени.

Убедившись, что с припаркованной в соседнем дворе иномаркой все в порядке, она вернулась и, махнув приятельницам рукой, полезла в кусты.

– Если что, – зловеще прошептала Марина, – все бежим к машине и даем ходу!

– Даем ходу, – повторила Ольга и ринулась в кусты, как лось в непролазную чащу.

– Тише! – зашипела на нее Марина. – Соседи кругом! Люди разные ходят.

По двору шла маленькая хрупкая старушонка и размахивала огромной хозяйственной сумкой, в которой гремели пустые бутылки. Она со знанием дела оглядывала кусты и искала в них опорожненную тару. Когда старушонка добралась до них, во двор выскочила здоровая собака и принялась лаять, как оглашенная. Старушонка в сердцах за незаконченное дело плюнула на вредное животное и пошла в другой двор. Только девушки вздохнули, как собака подбежала к сирени. Лаять она принялась с удвоенной силой, особенно после того, как Виктория показала ей из кустов кукиш. Неизвестно, чем бы закончилась разборка, если бы на крыльцо не вышел хозяин собаки и не позвал ее. Как по команде, девушки посмотрели на окно Виноградова. Портьера не колыхнулась, значит, он ничего не слышал и не видел. Зато на балкон третьего этажа выскочила воюющая с владельцем и его собакой дама, прокричала: «Банзай!» – и вылила вниз на то место, где только что стояло безобидное животное, ведро с помоями.

– Может, рванем к машине? – предложила Ольга, стряхивая с себя картофельные очистки. – Черт с ним, подкараулим Виноградова в другой раз.

– Другого раза может и не быть, – кивнула в сторону двора Марина. Тут же завыла сирена, и во двор въехали две милицейские машины, из которых повыпрыгивали представители правоохранительных органов и скрылись в подъезде Виноградова. – Его уже пришли брать, – зашептала она. – Мы не успели ничего конфисковать и разузнать!

– Скорее всего, – снимая с себя остатки чужого ужина, предположила Вика, – они приехали за этой дамой с третьего этажа. Видимо, она здорово допекла своих соседей. Я бы на их месте точно бы заложила эту помойщицу!

– Вряд ли, – прислушалась Марина, – девочки! Они остановились на первом этаже. Странно.

Реакции со стороны Виноградова на приезд оперативной машины не последовало. Окно оставалось плотно зашторенным, свет все так же еле пробивался наружу. Создавалось впечатление, что Афиноген спал или отсутствовал, забыв выключить лампу. Но такого не могло быть в принципе: он никогда ничего, в отличие от Виктории, не забывал. А за электричеством следил особенно болезненно, счета за свет он оплачивал всегда сам. Он никогда бы не оставил включенной ни одну лампочку.

– Может, Виноградова убили? – предположила Ольга, слыша, как на первом этаже в подъезде, где проживал Афиноген, шум разрастался с новой силой. – Раньше он был более любопытным.

Страшная догадка поразила Викторию. Теперь она вдова? Афиноген унес тайну ее сокровищ в могилу, и она никогда не узнает, куда он подевал бабушкины драгоценности! Что она скажет маме?!