Все эти события постепенно стерли из памяти людей доблестного охотника Прокопьева, избавившего город от оборотня. Оставался неизменным лишь памятник, и то он пострадал – во время войны неподалеку упала бомба, и осколками задело постамент, изувечив то место, где была написана фамилия.
Жители Холодных Берегов передавали из поколения в поколение историю об Охотнике, но со временем она обросла такими подробностями, что правды в ней осталось совсем немного.
Рассказ гулял от уха до уха, от младших к старшим, постоянно видоизменяясь. Охотник превратился в мутанта, стрелявшего в оборотней стрелами, сделанными из лунного камня, приехал он в Холодные Берега на кабриолете и гонялся за оборотнем с помощью «телепортической воронки». Ну, и все такое прочее, в том же духе.
Голую правду знали немногие – только потомки Прокопьева. В их семье существовала традиция сохранять эту фамилию при любых обстоятельствах. Если рождалась девочка, то, когда она, повзрослев, выходила замуж, муж посвящался в страшную тайну относительно происхождения жены и брал ее фамилию. Очень ценили Прокопьевы свой знаменитый род, но не оглашали правду. Почему? Ответ прост: мало-помалу власть стала принадлежать оборотням. Если бы они узнали о том, что в живых остался кто-то из Прокопьевых, мгновенно бы их уничтожили. Так и жили Прокопьевы, страшась за свою жизнь, и тихо ненавидели оборотней, занимавших все больше руководящих постов в городе. Прокопьевы предполагали, что оборотни хотят захватить власть над людьми и именно поэтому берут к себе «под крылышко» своих. Да, и мэр Холодных Берегов был оборотнем. Для маскировки он всячески реконструировал памятник Охотнику на оборотней и очень любил писать в газеты статьи о том, что памятник облагораживают, сохраняют память о старине… Одним словом, оборотни, стоящие у власти, скрывали свои истинные лица и отводили от себя все подозрения. Но загадка – для чего? Скорее всего они ждали какого-то момента, чтобы сплотиться и открыто объявить о себе. А может, им не было смысла открываться, ведь оборотней все равно меньше, чем обычных людей, и справиться со взбунтовавшимся народом они не смогли бы. Есть еще такой вариант: оборотни сами не знали, что они оборотни, и сбивались в стаи интуитивно.
В момент, когда родилась Лилия Владимировна, пробило ровно двенадцать ночи. Никто не знал, какого именно числа она родилась – первого или второго июля. На следующий день в газете написали, что в двенадцать ночи над городским зоопарком прогремел гром, и молния ударила в загон с волками. Сгорели все волки до единого. Это событие произвело две сенсации. Первую – среди жителей Холодных Берегов. Все гадали, как такое могло случиться, если учесть, что небо было чистое и молния возникнуть из ничего просто не могла. Вторая сенсация была семейной – Прокопьевы знали, что молния, убившая волков, – особый знак. Когда в семье Охотников рождается тот, кому предстоит стать Великим Охотником, новорожденного окутывают тайны. Например, родиться он должен непонятно какого числа, но обязательно летом. А главное условие – молния, бьющая в чистом небе и убивающая целую стаю волков.
– Быть тебе великой, – произнесла мать Прокопьевой и поцеловала ноги дочери, когда ту принесли в палату на кормление. Врачи сразу же мать отругали, ведь новорожденных целовать запрещается, чтобы не занести им какую-нибудь инфекцию.
Девочка росла с мыслью о том, что она – избранная. У нее был особый дар – она чувствовала оборотней. К своему изумлению, Лилия Владимировна все чаще и чаще замечала перевертышей. Они были везде – выступали по телевизору, ходили по городу, а один из них – Егор Шатров, то есть я, учился в классе, которым она руководила.
Все оборотни, которых видела Лилия, не знали о своей крови. Они рождались, жили и умирали, так ни разу и не перевоплотившись. У них не было толчка для двойной жизни. А некоторые из них поступали так, как мой отец, – уходили из семьи, для того чтобы не просыпались инстинкты и не наступало кровопролития.
Лилия Владимировна чувствовала, что оборотни постепенно объединяются в стаи. Например, обычным людям с виду казалось, что по улице идет группа подростков, и лишь посвященные видели их вторую сущность, то, что они не просто подростки, а самые настоящие оборотни. Многие компании вообще не знали, что их компания является таким специфическим сообществом. Опять же – никто друг с другом не делился тайной своего происхождения, а подавляющее большинство попросту не догадывалось, кто они на самом деле.
Однако компаний скрытых оборотней становилось все больше и больше, а когда в Холодных Берегах начали происходить похищения женщин, Прокопьева не на шутку задумалась над положением. Все похищения говорили об одном: похититель – оборотень. Иначе почему на месте похищения оставались волчьи следы, постепенно переходящие в человеческие? И по какой причине рядом валялась волчья шерсть?
«Надо что-то делать», – подумала Прокопьева, промучившись несколько дней и бессонных ночей, одолеваемая мыслями о серьезной проблеме, нависшей над городом и, может быть, над миром. Кто знает, а вдруг наступит эпоха оборотней? Этого никак нельзя допустить.
Решение пришло спонтанно. Возвращаясь домой из гостей, географичка шла через подземный переход. Ее словно что-то толкнуло в сторону, и она увидела девочку-подростка, продающую книги по магии, сборники разных заговоров, рассказов о необъяснимых явлениях и все в том же духе. Прокопьева автоматически пробежалась глазами по лотку и остановила взгляд на книге «Как завладеть чужим разумом». Отдав деньги за книжку в невзрачной обложке, женщина пришла домой и стала ее читать. Содержание было примерно таким, как мне рассказывала моя мама, – о том, как запрограммировать человека.
Вначале Прокопьева отнеслась скептически к советам, которыми была насыщена книжка, но ради интереса решила испробовать их и в школе как-то раз послала сигнал первому двоечнику класса Мишке Чашкину. Чашкин, сам от себя не ожидая, поднял руку и вышел к доске отвечать урок на тему «Полезные ископаемые Урала». Мишка встал у доски и растерялся. Знать ничего по теме не знает, а к доске вышел… Зачем? Что заставило его поднять руку? Непонятно.
Удивленная не меньше Чашкина, Прокопьева на радостях поставила мальчишке «тройку» и, чтобы удостовериться в своих способностях, принялась периодически посылать приказы ученикам. Все посылы действовали безотказно. Срабатывали без сучка и без задоринки. Прокопьевой даже становилось страшно от мысли, каким могуществом может быть наделен каждый, кто купил в переходе такую же книжку.
«А что, если посылать приказы сразу нескольким людям?» – задумалась однажды Лилия Владимировна и попробовала запрограммировать двух учеников одновременно. Снова получилось, и опять женщина поразилась своей власти над людьми. Правда, иногда посылы группе не срабатывали, но Прокопьева была упорна, идя к своей цели, не опускала руки и, не разочаровываясь неудачами, оттачивала мастерство. Вскоре она уже могла давать приказы целому классу! Например, ей с легкостью удавалось заставить школьников молчать на уроке или остаться после занятий и вымыть класс без нытья, возмущений и забастовок под дверью директора, то есть под ее собственной дверью.
(Но следует заметить, что не одна географичка такая умная. Тот же самый прием – слова-стимулы – мы использовали сегодня вечером, когда Даниил поинтересовался у нее, который час. Прокопьева тогда потеряла бдительность и тем самым позволила нам себя схватить. Мамина книжка нам помогла.)
Вскоре Прокопьевой пришла в голову и вовсе гениальная идея: с помощью посылов захватить над людьми власть и вычленить из них оборотней, собрать вместе всех перевертышей. Но как это сделать? Как послать всей стране (или даже миру) слово-стимул?
Ответ на свой вопрос географичка узнала, понаблюдав за жизнью учеников. Что делают все подростки и вообще все люди? Как можно одним махом послать сигналы всем? Через музыку. Прокопьева решила, что можно вложить слова-стимулы в текст песни и таким образом донести до людей посылы. Метод слов-стимулов женщина усовершенствовала, и вместо того, чтобы мысленно топать ногами, она закладывала в слова специальный код, заменявший удар ногой: если вычленять из песни отдельные слова, то они выстраивались в предложения-приказы. Произносить слова могла уже не только Лилия Владимировна, а еще и ее подчиненные. Но они сами не знали, где именно в тексте скрыты стимулы.
