Дьявольские сети парадоксальны и сами по себе. Клиенты, к которым труднее всего подобраться, как правило, обладают наиболее привлекательным для нас потенциалом. И, напротив, те, кого легко искусить, крайне редко представляют собой нечто стоящее. Скажем, проще простого завербовать какую-нибудь жалкую пьянь. И мы вербуем ее и стараемся выжать из нее все, что можно. И придаем ей хотя бы отдаленное человекоподобие. Что позволяет ей вызвать чуть больше сочувствия у ближайших родственников, особенно если мать, отец или братья с сестрами одержимы идеей христианского милосердия. В таких случаях нам иной раз удается зацепить целую богобоязненную семью. Но это дело нехитрое, и овчинка не стоит выделки. Даже выделки столь пустячной. В конце концов, наша главная цель заключается в том, чтобы отвратить подавляющее большинство человечества от Б-на.

Каждой схватке за душу присущ и еще один аспект — экономический. Он напрямую связан с источником божественной энергии и с источником энергии сатанинской. Это два противоположных источника.

Признаюсь, что даже в высших эшелонах как ангельского, так и бесовского воинства отсутствует точная информация о том, у кого из нас (или из наших супостатов) имеется больше Времени на специальную обработку каждого конкретного индивидуума. (Разумеется, здесь мы абстрагируемся от вечносущих событий.) Б-н может, например, угрохать немыслимую уйму божественной субстанции на великолепие солнечных закатов, что, надо признать, и впрямь укрепляет человеческую мораль в целом. Конечно, я не могу не назвать Его мотом, но чем лучше мы, бесы, тратящие столько Времени на искушение отдельно взятых клиентов? Израсходовать долгие годы на какую-нибудь подающую надежды левретку в человеческом образе (или клеврета) только затем, чтобы она в конце концов переметнулась к Наглым, — такое пробивает дыру в твоем персональном бюджете, не говоря уж об ущербе для репутации. Поэтому в вопросе о выборе потенциального объекта усилий мы проявляем большую осторожность и разборчивость, чем наши супостаты.

Например, мы самым тщательным образом отслеживаем супружескую жизнь богатых и облеченных властью людей (с бесчисленными в этой среде изменами!). Как уже было отмечено, нас интересует инцест — и посреди богатства, и посреди нищеты, без разницы. Половые акты (особенно те из них, что благословлены ангелами) представляют собой заманчивую, но не больно-то доступную цель: преодолеть выставляемые в таких случаях заслоны — это вам не фунт изюму. Но мы пытаемся. Мне кажется (но, подчеркиваю, я выскажу сейчас сугубо личную точку зрения), В. 3. так и не смог смириться с тем, что Ему не удалось подключиться к процессу зачатия Иисуса Христа.

К счастью для нас, Иисус во внутрисемейных отношениях оказался довольно типичным сыном. Пусть и Сыном. И согласно нашим записям не раз вступал в острый конфликт с Отцом.

Однако я отвлекся от темы. Основополагающим фактором нашего существования является необходимость не выходить за рамки строго лимитированного бюджета, поэтому, намечая и реализуя проекты, мы проявляем вынужденную скромность. За исключением сугубо особых случаев, мы не слишком интересуемся ранним детством потенциальных клиентов. «В первые годы, — учит Маэстро, — ребенка раздирают надвое желание быть любимым и стремление поступать по-своему. И эти чувства приходят в такое противоречие друг с дружкой, что наше вмешательство на столь ранней стадии необходимо разве что в исключительных случаях».

То есть, если отвлечься от таких уникумов, как Ади, мы не подступаемся к человеку, пока ему не исполнится семь. К тому же в девятнадцатом веке (и ранее) малые дети сплошь и рядом становились жертвами эпидемий.

После того как ребенку исполнилось семь, нам проще оценить, жилец он на этом свете или не жилец. С другой стороны, следующие пять лет Маэстро называет туманными. «В этом возрасте они постигают мир в его базовой форме, то есть учатся в школе. И чуть ли не все без исключения перенимают правила, привычки и навыки общей глупости в целях примитивного самосохранения». Куда чаще мы вербуем подростков. В них уже бушует энергия, исходящая от Б-на, а значит, есть подо что подкапываться.

Я столь долго распространялся на тему о принимаемых нами мерах предосторожности, только чтобы подчеркнуть, сколь исключительным из общего правила оказалось особое внимание, которое мы уделили Ади на ранней стадии становления. А ведь тогда еще никто не знал, что он прославится на весь мир в роли Адольфа Гитлера.

Тем не менее я присутствовал (пусть и задним числом) в бесовский миг его зачатия, а затем по заданию высшей инстанции надзирал за работой мелких бесов, надзиравших, в свою очередь, за всем несвятым семейством. Это был именно надзор, наблюдение, а не вмешательство. На нашем профессиональном жаргоне это называется «предрассветным рейдом» — и называлось так задолго до того, как сей термин освоили и присвоили боевые летчики в годы Второй мировой войны. Кто-нибудь из наших бесов пролетал над домом в ранние утренние часы и считывал грозовой тучей зависшую над крышей информацию о мелких и крупных семейных неурядицах, скопившуюся со времени его прошлого визита. Особых усилий это не требовало, если только само жилище не охранялось Наглыми. В большинстве случаев дело совершалось быстро и без помех, а информация поступала в надлежащие инстанции. Пока люди спят, мы работаем.

За все годы, прошедшие с тех пор, как Адольф появился на свет, мне удалось основательно ознакомиться с интимной историей семейства Гитлер. (Не следует упускать из виду, что мои подчиненные одновременно с наблюдением за Гитлерами вели еще великое множество проектов в данном регионе Австрии.) И хотя мои поднадзорные докладывали о своих подопечных немногое, этого до поры до времени было вполне достаточно. Вспоминая раннее детство Адольфа, вынужден признаться в том, что не смог своевременно разглядеть в нем безграничного потенциала. Он отчаянно жаждал любви и был невероятно ранимым. Я бы поставил тогда на то, что этот эгоист на всю жизнь останется неудачником. Вернее, я поставил бы на это, если бы не знал, что при его зачатии присутствовало Воплощенное Зло. А поскольку я это знал, то не забывал даже в ситуации сплошного аврала включить семейство Гитлер в план предрассветного рейда.

Рутинное и довольно скучное в силу своей пассивности наблюдение внезапно обернулось живым интересом, и произошло это в день, когда Алоис-младший силком вытащил Ади на пустырь к мальчишкам, играющим в войну. Тут, правда, не обошлось без вмешательства Маэстро. Я получил от Него прямое указание: «Отныне не спускать с мальчика глаз. Выпрямить ему спину. Если мы не предпримем определенных шагов, он может утратить существенную часть своего потенциала».

Получив прямой приказ, я без колебаний приступил к исполнению. Поступил, как мне было велено. Помог ему выпрямить спину. Строго говоря, я вправе похвалиться тем, что проделал это весьма изысканно. Потому что обошелся без специальных инвестиций в его смелость или в силу воли; вместо этого я придал ему достаточно хитрости, чтобы он смог справиться с задачей самостоятельно; в конце концов, это же он сам решил не плакать даже после того, как уткнулся носом в землю. А после этого проявил личную изобретательность, позволившую ему в дальнейшем избежать болезненных боестолкновений с «врагом».

И вновь я осознал превосходство Маэстро в деле проникновения в тайны грядущего. Ади начал мало-помалу доказывать, что стоит наших хлопот. В свои пять лет он превосходил одногодков, как молодой рысак — заезженных мулов. Мне нравилось работать с ним, и сама эта работа пришлась как нельзя кстати, потому что именно в тот период у меня было туговато со средствами. Специальные инвестиции в смелость ребенка требуют от нас, как правило, распечатать кубышку, в которой хранятся ценности, похищенные нами когда-то у Наглых. При необходимости мы можем выдавать себя за ангелов. Даже взрослый человек, купаясь в лучах нашей любви, склонен верить в ее ангельскую природу. Подозреваю, что Кьеркегор имел в виду именно это, предостерегая людей против самоощущения чрезмерной святости, потому что источник таких чувствований остается им неизвестен. И вполне может оказаться так, что они работают на Сатану.