Французский путешественник XVII века Поль Люка рассказывал о странной встрече с дервишем, которая произошла во время его прогулки по саду в окрестностях мечети в городе Брусса, расположенном на территории нынешней Турции. «Это был человек исключительной честности во всех отношениях, — писал Люка. — По внешнему виду ему можно было дать примерно лет тридцать, но, судя по его рассказам, он прожил век». Алхимию дервиш назвал величайшей наукой. Когда речь зашла о поисках «философского камня» и его способности даровать бессмертие или, по словам дервиша, почти бессмертие, он признался, что все люди в конце концов умирают, но любой адепт алхимии, обладающий камнем, «может отвратить посредством этого истинного лекарства все, что препятствует или причиняет вред физиологическим функциям, на тысячу лет».
Люка высокомерно ответил, что большинство здравомыслящих французов считает «философский камень» выдумкой, и в качестве доказательства назвал имя Николя Фламеля — одного из самых знаменитых алхимиков Франции, который, по слухам, обладал этим камнем и тем не менее умер. «Моя наивность вызвала у дервиша улыбку, — писал Люка. — Он спросил, улыбаясь: «Вы на самом деле поверили в это? Нет, нет, мой друг, он все еще жив. Ни Фламель, ни его жена Пернелл не умерли!» Прежде чем пораженный Лока смог вымолвить хоть слово, дервиш совершенно лишил его дара речи, промолвив: «Не прошло и трех лет с тех пор, как я оставил их обоих в Индии. Он — один из моих лучших друзей». Если дервиш говорил правду, пишет А. Жеребцов, к тому времени возраст Фламеля давно бы перевалил за 300 лет, а его жизнь охватила бы и эпоху расцвета алхимии в Европе. Дело в том, что к концу XVII века признание «величайшей науки» было столь широко распространено в народе, что эта ошеломляющая новость не поразила бы многих сторонников алхимии. Ведь слухи о необычайно долгой жизни Фламеля продолжали ходить, по крайней мере, и в следующем столетии.
По словам старого дервиша, в то время как все думали, что Фламель и Пернелл умерли, они на самом деле разыграли свою смерть, а на самом деле бежали в Швейцарию, где благодаря «философскому камню» продолжали жить в веках.
Конечно, читатель волен верить или не верить этим рассказам, а вот великий физик Исаак Ньютон верил. Он прибегал к алхимии в надежде отыскать в секретах герметических искусств основополагающие принципы натурфилософии и религиозного истинного учения, которое «Бог передал избранному меньшинству». Он считал, что божественная мудрость была давным-давно утрачена в библейском прошлом, но мудрым людям, таким как Гермес Трисмегист, удалось отчасти восстановить ее: «В то время ее облекли в легенды и мифы, где она и будет пребывать сокрытой от толпы». Из писем Ньютона известно, что он поддерживал контакты с другими учеными, которые занимались алхимией, обменивался с ними формулами, ингредиентами и приборами.
Мне, дорогой читатель, представляется, что легенды о живительной силе Грааля теснейшим образом связаны с работами русских алхимиков над созданием искусственного камня. В результате этих работ алхимики пришли к убеждению, что вода и камень обладают удивительными целебными свойствами и могут благотворно воздействовать на человека. Естественно, не любая вода и не любой камень.
Изучение природы воды и камня, создание искусственного мягкого, как глина, камня и побудили алхимиков к решению задачи «вдохнуть жизнь» в эту «глину».
Начинаются активные поиски, говоря современным языком, биологической «глины», поиски природы живой клетки. Есть потрясающие свидетельства о том, что древние познали даже секреты строения ДНК.
Так, на боевом деревянном барабане ацтеков сохранилось изображение рыцаря Орла. На нем явно видна странная двойная спираль. Носителем подобной спирали предстает перед нами и каменный орел из Перу. Встречается она и на печатях шумеров. Польский исследователь Мачей Кучинский обратил внимание на то, что эти спирали полностью соответствуют двойной спирали ДНК.
В поисках подтверждения этого наблюдения он обратился к миштекскому кодексу Нутталь и кодексам Борджиа, Виндобоненси и другим древним документам. На их страницах он увидел многочисленные изображения Солнца — концентрические окружности, увенчанные лучами. Эти солнца были составные — совместные изображения дисков: пылающего на небе и его порождения на Земле — жизни.
На рисунке самый большой круг — желтый — изображает солнечный диск. На нем другой, зеленый, являет собой Землю. Внутри зеленого — третий, коричневый, обведенный «лесенкой». Это уже органическая клетка и в ней ядро.
Забранный в поясок лесенки иероглиф, у народов, говорящих на языке науатл, значит чальчиуитль (chalchiuitl) — «драгоценный камень». Как утверждают исследователи текстов Древнего мира, этот иероглиф в современном биологическом понимании имеет значение «клетка». Так, Эдуард Зелер писал: «Чальчиуитль был для мексиканцев символом, или изображением жизни». Он же отмечал: «Чальчиуитль анаско — сосуд драгоценного камня местопроисхождения человечества».
М. Кучиньский пришел к выводу, что этот сосуд означает яйцеклетку. Из него выходят две отклоняющиеся друг от друга двойные полоски, одна копия другой. Кучиньский заметил, что так возникала бивалента — двуслойная хромосома. Точное копирование генной «записи», содержащейся в двойных нитях хромосомной ДНК, обусловливает непрерывное распространение жизни.
Вам, дорогой читатель, хорошо известно древнее понятие Древо Жизни. М. Кучиньский считает, что символику Древа надо понимать биологически. В древних кодексах Мексики он нашел подтверждение того, что в этой стране Древо Жизни было естественным развитием символа-образа Солнца-Жизни.
Анализируя различные древние изображения и орнаменты, разбросанные по всему миру, М. Кучиньский приходит к выводу, что во многих из них фактически зафиксированы знания древних о строении клеток и сущности живого на уровне современной генетики. Можно приводить огромное количество его интереснейших находок и наблюдений. Вот один из примеров его наблюдений.
Продолжая свой поиск, пишет М. Кучиньский — я неожиданно попал на дальний север Европы, где чуть ли не сразу убедился, насколько серьезна моя мысль о наличии у народов уже много веков назад замечательных биологических знаний. Не успел я осмотреть весь пантеон скандинавских богов, а уже увидел ее — небольшую скульптуру северогерманского повелителя молний и бурь. Бог Тор в канонической шапке сидел на стуле, держа обеими руками свой непременный атрибут — так называемый «молот Тора».
Я тотчас подумал, что формулу этого «молота» можно почерпнуть оттуда, откуда и хромосомы, — из живой клетки. Я смотрел на предмет в руках божка, поразительно похожий на модель одной очень важной молекулы — транспортирующей, переносящей рибонуклеиновую кислоту, сокращенно — тРНК.
Эти молекулы выполняют в жизни ключевую роль. Они соединяются с рассеянным в цитоплазме клетки строительным материалом, кирпичиками, то есть аминокислотами. И выстраивают их в белковые цепочки. Это происходит в соответствии с «указаниями», записанными в гене.
Но в чем же усмотрел М. Кучиньский тождественность «молота Тора» и молекулы тРНК в ее упрощенной биохимической модели? А вот в чем: в их общем виде — четырехплечевого креста с тремя плечами, похожими друг на друга, и четверым, отличном от них, в близких пропорциях обеих фигур, длине плеч и форме их окончания шаровых. Двойное плечо подобия креста в молекуле тРНК образует две нити. Тор обеими руками, сжатыми в кулаки, тоже держит две «рукояти» молота. В сочетании с шарообразными окончаниями двух других плеч превращало крест Тора в объект столь необычный среди других крестов мира, что возможность случайного совпадения его формы с молекулой тРНК казалась, по меньшей мере, сомнительной.
