Он рассмеялся и скрестил на груди руки.

– Почему нет? – отозвался он. – Тебе лучше узнать об этом. Ты сама купишь мне билет в Америку, когда обо всем узнаешь, Клара. Согласно воле моего дяди, Примроуз Парк должен был достаться тому из племянников, кто добьется руки Джулии. Примроуз Парк – процветающее поместье.

– А, – тихо промолвила она.

– Я использовал все свое очарование, чтобы завоевать ее, – сказал он. – Но, конечно, Джули знала меня слишком хорошо, и, кроме того, она влюбилась в Дэна, хотя сама и не осознавала этого. И он в нее тоже. Когда я, наконец, понял, что Джули не собирается выходить за меня замуж, я похитил ее.

Она смотрела на него в ожидании завершения его рассказа.

– Я повез ее в Глостершир, – продолжил он, – обманом заманив в свою карету, где мы оказались наедине. Я решил, что такая прогулка скомпрометирует ее, и этого факта будет достаточно для того, чтобы она сдалась, но Джули, разумеется, сделана из более прочного материала. Окончательный план состоял в том, что я продержу ее вдали от дома в течение ночи, и не оставлю ей иного выбора. Хотя тогда у Джули все еще оставался бы выбор. – Он помолчал, а затем выпалил: – Я собирался ее изнасиловать.

Клара сглотнула.

– Дэниел вовремя нагнал вас? – спросила она.

- Только потому, что мы возвращались обратно, – ответил он. – Видишь ли, я не смог довести это до конца. Бесхребетный злодей.

– Притворный злодей с сердцем и совестью, – сказала она.

Он снова засмеялся.

– Если бы у тебя не было совести, ты бы не страдал, Фредди, – проговорила она.

– Итак, я был должным образом наказан, и сбежал в Бат искать богатых незамужних женщин. В итоге остановил свой выбор на тебе, и снова пустил в ход очарование, чтобы завоевать твою руку и сердце, Клара. Вот уж действительно, человек с сердцем и совестью.

– Ты не обманул меня, и я уже говорила тебе об этом, – возразила она. – Я вышла за тебя замуж, потому что я сама этого хотела, Фредди. Для меня это был брак не по любви, так же как и для тебя. Я не любила тебя, когда выходила за тебя замуж.

– Что ж, – сказал он. – Вскоре ты обнаружила, что сделала неправильный выбор.

– Любовь пришла позднее, – объяснила она. – В ту неделю, что мы провели здесь вдвоем, и во все последующие дни. Ты куда более привлекателен, чем думаешь.

– Мне говорили, что я – красивый мужчина, – отозвался он. – Зеркало подтверждает, что это не тщеславие с моей стороны – верить тому, что все мне твердят. Тебя соблазнил внешний вид, Клара. Ты любишь красивое ничтожество.

– Ты был неизменно добр ко мне в течение той недели, – не согласилась она. – Без сомнения, это была самая замечательная неделя в моей жизни. Если бы мне было не с чем сравнивать, я бы сказала, что моя прежняя жизнь вполне меня устраивала. Я бы верила, что была счастлива. Я знаю, ты изображал любовь, которую на самом деле не испытывал, но ты жил этой воображаемой любовью, Фредди. Ты тратил на меня свое время. Ты подарил мне безумное наслаждение - во время верховых прогулок, и в тот чудесный день в беседке. Ты беседовал со мной и улыбался мне. Благодаря тебе я чувствовала себя почти красивой. И ты занимался со мной любовью. Я не могу описать, насколько это было прекрасно – познать физическую любовь после всех тех долгих лет.

– Клара, – попросил он, – не делай из меня святого. Я покинул тебя. Я вел ужасно распутную жизнь в городе, в то время как ты оставалась здесь.

– Но ты мне писал, – возразила она, – потому что хотел быть уверенным, что со мной все в порядке. И ты нашел доктора Грехема, и приехал за мной, чтобы отвезти меня к нему. Ты хотел дать мне шанс снова начать ходить. Без тебя, Фредди, я никогда бы не узнала, что это возможно. Я не позволю тебе убедить себя, что ты разрушил мою жизнь, в то время как все было совершенно иначе. Ты был для меня воплощением всего чудесного, воплощением самой жизни. А главное, ты помог мне понять, что такое любовь. Не только физическая любовь - любовь в полном смысле этого слова. И возможно, самое лучшее - это то, что ты вдохнул в меня жизнь. Ты дал мне возможность стать настоящей женщиной – женщиной во всех отношениях.

Он стоял неподвижно, все еще прислонившись к дверному косяку. Его глаза были непроницаемы. Она не могла понять, о чем он думает.

– Я знаю, что я всего лишь жалкое существо, – сказала она, – но ты сделал меня счастливой, Фредди. Не думай о себе как о полном неудачнике.

– Жалкое существо! – воскликнул он с нежностью. – Ты – единственная частичка красоты в моей жизни, Клара. Ты стала красивой в моих глазах. Если бы не ты, я, возможно, к этому времени уже погубил бы себя.

Ее глаза были полны слез.

– О, Фредди, – прошептала она. – Я люблю тебя. Ты нужен мне.

– Боюсь, я не в состоянии измениться, – произнес он. – Мне недостает силы воли, чтобы сделать это, Клара. Моя потребность в картах похожа на болезнь. Я добиваюсь других женщин, хотя жажду одну единственную – свою жену. Как я могу предложить тебе себя? Как я могу посвятить себя тебе?

– А ты хочешь, Фредди? – спросила она.

– Да, – ответил он.

– Почему? – Она поморгала, прогоняя слезы, чтобы лучше видеть его.

– Потому что я люблю тебя, – сказал он.

– Тогда позволь мне сказать кое-что еще, – произнесла она. – Кое-что, что в действительности не столь важно, не считая того, что я думаю, что ты должен это услышать. Если ты и причинил мне какое-то зло, Фредди, то, полагаю, ты сделал это, когда пытался обмануть меня в самом начале, и когда стал изменять мне – снова и снова. Да, ты обидел меня. Но я прощаю. И буду и впредь прощать тебя всякий раз, когда ты причинишь мне боль. Потому что я люблю тебя и знаю, что, если ты собьешься с пути, то будешь терзаться угрызениями совести. Не наказывай себя больше. Наказывая себя, ты наказываешь и меня.

– Но возможно ли это? – спросил он. – Совершать попытку за попыткой, терпеть неудачи и снова пытаться? И так раз за разом?

– Не думаю, что существует более легкий путь, Фредди, – сказала она. – Только если день за днем прилагать усилия. Я хочу показать тебе, что это может принести результаты. Обещай мне, что не уедешь.

Он не ответил, а она не стала настаивать. Ее сердце болезненно забилось, внезапно ей захотелось передумать. Если она сейчас потерпит неудачу, все будет потеряно. Возможно, она докажет только то, что длительные и тяжелые усилия приводят лишь к поражению и унижению.

Она положила руки на подлокотники кресла и сильно сжала их. Слегка расставила ноги и, твердо упираясь ими в пол, пододвинула себя ближе к краю стула. Она уставилась в пол в нескольких футах от себя и полностью сконцентрировалась. Постаралась забыть о том, что в комнате присутствует кто-то еще. Постаралась не думать о том, насколько важен был для нее сейчас успех. Она выкинула из головы все предостережения Робина. Медленно подтолкнула себя вверх, перенеся весь вес на руки. И затем, когда ее руки полностью выпрямились, она заставила мускулы ног выполнить свою работу.

И вот она стояла. Прямо и неподвижно. Ее даже не пошатывало. Она медленно повернула голову, так, чтобы не потерять равновесие, и ослепительно улыбнулась ему.

– Я еще не могу ходить, – сказала она. – Предполагается, я даже еще не могу стоять. Робин на меня очень рассердится. И я понятия не имею, как я смогу снова сесть. Пожалуйста, подойди ко мне, Фредди. Ты мне нужен.

Это было его первое движение с того момента, как она проснулась. Он пересек комнату прежде, чем она закончила говорить, и так сильно сжал ее в своих объятиях, что ей не надо было больше прилагать усилия, чтобы удержаться на ногах.

– О, любовь моя, – простонал он, уткнувшись в ее волосы. – Любовь моя, любовь моя, любовь моя.

– И это все твоя вина, – со смехом произнесла она. – Это твоя вина, что я стою на своих ногах, Фредди. И то, что я поправилась. И любима. И счастлива. Всё это - твоя вина. Скажи мне снова. Пожалуйста, скажи мне это ещё раз.