Она наслаждалась ужином, несмотря на почти паническое чувство, которое охватило ее, когда его родители отказались от приглашения остаться на ужин и уехали. Фредди был очарователен, забавен, интересен. Ей нравился его смех. Это было забавное фырканье.
Она задумалась, как долго он будет оставаться очаровательным. Вероятно до утра? Или после того, как брак будет скреплен? Внутри у нее все перевернулось.
Он дал ей возможность избежать этого. Вероятно, он считал, что ее здоровье делает нормальный брак невозможным. Возможно, он не собирался делать их брак настоящим. Но она не смогла бы этого вынести. Она вышла за него замуж именно поэтому. Вероятно, это было постыдное признание, несмотря на то, что сделала она его в своем сердце. Но она вышла за него замуж не затем, чтобы просто именоваться замужней женщиной. Она вышла за него замуж потому, что хотела его. Потому, что хотела мужчину. Сильного и зрелого мужчину.
Она дорого заплатила за Фредди. Двадцать тысяч фунтов, а в будущем, вероятно, заплатит еще больше. Возможно он истратит большую часть ее наследства, если она не найдет в себе сил отказать ему. И она знала, за что заплатила. За это. За то, что сейчас случится с ней. Мужчина же дорого платит за необычайно красивую куртизанку. Она не ждала, что он будет продолжать быть очаровательным или поддерживать видимость, называя ее «моя любовь». Она совсем не рассчитывала на его дружбу и общество. Только это, да и то нечасто.
Да, это было постыдное признание. Но это было правдой, и она достаточно провела времени наедине с собой, чтобы знать, что гораздо удобнее жить, сознавая правду перед собой. Она купила красоту, силу и мужественность Фредди.
Раздался стук в дверь. Она открылась прежде, чем она достаточно собралась с духом, чтобы позволить ему войти.
Глава 5
У него было ощущение, что это новое переживание. Но это и было новым переживанием. Он чувствовал себя девственником, не зная, как приблизиться к ней, что сказать ей, что сделать. Он в достаточной мере не понимал, чего же еще она хочет помимо исполнения супружеского долга. Он никогда не был с женщиной в обстоятельствах, хотя бы отдаленно похожих на сегодняшние.
Подойдя к кровати, он улыбнулся.
— Я почти позабыл дорогу в свою комнату, когда вышел отсюда, — заговорил он. — Все двери выглядят настолько одинаково.
- О! — она рассмеялась в ответ.
Она выглядела моложе, когда смеялась. И ее волосы были распущены. Это были густые, блестящие, излучающие здоровье волосы. Он присел на край кровати и стал наматывать одну прядку себе на пальцы.
— Мне следовало заплести косу, — заметила она.
— Нет, - ответил он. — Они милы, так как есть. Они и были скорее милыми тогда. Но выглядели лучше распущенными, а не собранными на голове.
Она смотрела на него настороженно и вопросительно, а он осознал, что у него нет опыта, который бы позволил ему пережить это мгновение. Для него было совершенно новым, исполнить супружеские обязанности с женщиной, к которой его совсем не влекло. Но все же он испытывал к ней доброту и преданность. Чего же еще она желает? Хотел бы он это знать.
Он опустил голову и поцеловал ее. Она была теплой и совершенно расслабленной. Ее сомкнутые губы слегка дрожали под его сомкнутыми губами, но постепенно они уступили его напору. А, вот она начала отвечать на его невысказанные вопросы. Он пригладил волосы с одной стороны ее лица и провел костяшками пальцев другой руки по линии ее челюсти, по губам, вдоль носа.
— Любовь моя, — произнес он, снова возвращаясь к ее губам. — Ты должна сказать сразу, если я причиню тебе боль или неудобство. Хорошо?
Но она снова прижала свои губы к его губам, и ее руки сначала коснулись его плеч, а потом обвили его шею. Он почувствовал, что пальцы одной ее руки запутались в его волосах. Значит, она этого хотела. Она не будет просто терпеть во имя долга или для того, чтобы сделать брак настоящим. Она хотела этого. В ее объятии присутствовала сдержанная и неопытная жажда.
Пусть будет так. Он даст ей то, что она хочет. Он обязан дать ей это.
Он поднялся на ноги, чтобы снять свой парчовый халат, и посмотрел, как ее глаза путешествовали по его фигуре, одетой только в мужскую ночную рубашку. Господи, в ее глазах был огонь. Желание. К своему облегчению, он почувствовал волнующее возбуждение. Было нечто весьма эротичное в том, когда тебя хотят, а ты не хочешь. Он оттянул покрывала, потушил единственную свечу, стоявшую подле кровати, и лег возле нее.
— Любовь моя. —Прошептал он, одной рукой обнимая ее, и наклоняясь, чтобы поцеловать. Он слегка приоткрыл свои губы, чтобы посмотреть на ее реакцию. Но она почти сразу последовала его примеру, ее рот раскрылся под его дразнящими губами. Она была теплой и влажной. На вкус она была хороша. И на запах тоже. Ее волосы и кожа пахли свежим мылом. Он почувствовал, как ее руки легко исследуют мускулы его спину и плеч.
— Фредди. — Сказала она, когда он стал целовать ее глаза, виски и горло. Ее голос был низким и хриплым.
Все-таки, будет просто заняться с ней любовью, подумал он. У нее не было опыта, но она не проявляла робость. Он только надеялся, что его вес не причинит ей вреда, когда ему нужно будет лечь на нее. Он легонько коснулся ее бока. Она была такой нежной на ощупь. Он раскрыл ладонь той руки, которая была под ней, и перевернул ее на бок лицом к себе. Теплая, нежная и удивительно податливая. И более фигуристая, чем он считал. Действительно, странно, что он этого не заметил. Возможно потому, что он никогда не рассматривал ее ни как женщину, ни как сексуальный объект.
Его рука проверила то, что он почувствовал своей грудью. Ее груди были небольшими, но упругими и идеально вылепленными. Он ласкал их через крепкую, хлопковую ткань ее ночной рубашки. И пальцем дотронулся до одной твердеющей вершинки.
— Ммм, — пробормотал он, снова найдя её рот своим, на сей раз их губы были приоткрытыми. Он касался своим языком ее рта, дразнил внутреннюю сторону ее нежной верхней губки. — Красавица. — Наконец, он полностью возбудился. Все-таки, это было не так уж невозможно. Или так сложно. Он был бесконечно благодарен. Ее рот, и ее руки, и ее тело, все говорило о том, что она хотела получить удовольствие. Он был рад, что сможет дать его ей.
Одной рукой он потянулся вниз, нашел край ее ночной рубашки и потянул вверх. Он намеревался поднять ее только до бедер, но она совсем не сопротивлялась и не отпрянула. Ткань под его руками скользнула до талии, до грудей, а потом, приподняв ее руки, он рывком стянул рубашку и отбросил в сторону. А затем, к его глубокому изумлению, — которое нисколечко не было неприятным, — он почувствовал, как ее руки потянули его рубашку. Он помог ей и бросил рубашку вслед за ее одеждой куда-то на пол.
Ее ноги были такими же худыми, как тело и руки. Когда он прикасался к ней, он мог чувствовать ее ребра, но кожа была теплой и шелковистой. Ее груди были упругими от желания. Ее поцелуй требовал, и он давал, снова целуя ее, усиливая давление, вводя язык внутрь. Одна ее рука покоилась на его груди. Другая двигалась по его спине, ее ладонь нажимала на его мускулы и спускалась вплоть до его ягодиц.
Пора, подумал он. Она была готова, и каким-то образом, он вызвал в себе желание. Вероятно потому, что он чувствовал к ней сочувствие и благодарность за то, что она, сама того не ведая, сделала для него. Но что бы это ни было, он был готов для нее. Готов дать ей наслаждение. И боялся причинить ей боль. Он казалась такой хрупкой, такой тоненькой, когда он снова перевернул ее на спину и лег на нее.
— Любовь моя, — прошептал он, едва качаясь ее губ, — я не хочу причинить тебе боль. Но боюсь, что на мгновение этого не избежать. Но только на одно мгновение. Я не слишком тяжел для тебя? — Он, конечно, мог бы положить ее поверх себя, но она бы не смогла стоять на коленях над ним.
— Нет, — прошептала она, — нет, Фредди. — А потом она издала едва слышный стон, когда он стал приноравливаться к ее входу и начал медленно продвигаться внутрь.
