Но Ира не успела и рта раскрыть. Пес тяжело поднялся и неспешно потрусил к указанному столу. Зачем-то обнюхал его и уселся рядом.
Ира с облегчением выдохнула. Виктор Гончаров шепнул ей:
—Я боялся, что он из принципа на стол брызнет.
—И я, — кивнула девочка.
Она смотрела на лицо Виктора и искренне удивлялась, что еще несколько дней назад боялась этого мальчишки. Из-за шрама. Как глупо!
Ира вчера вечером специально завела о нем разговор с Аленкой. Подумала — если Гончаров ее знает, то, может, это взаимно? И не ошиблась.
Ире даже не пришлось говорить о шраме, как об основной примете. Аленка, услышав фамилию «Гончаров», оживленно воскликнула:
—Витек! Я с его братьями дружу! Санькой и Гришкой. Они близнецы!
Ира с любопытством ждала продолжения, и умница Аленка это поняла. Наморщила лоб и сказала:
—Они на год меня старше и тоже умеют читать.
Ира молчала. Аленка, подумав, добавила:
—Витек хороший, ты на шрам не смотри. Санька сказал — он еще в первом классе его получил. На лыжах катался и упал. А там под снегом ар…арматура, вот! — И она гордо отметила: — Надо же, я не забыла это слово!
Ира потрепала раскрасневшуюся девочку по голове. Аленка охотно пояснила:
—Арматура — кусок железа. Вите тогда щеку в больнице зашивали. Санька сказал — нитками. Настоящими. Больно, да?
И она рассказала, что Витек иногда покупает братьям сладости. И фрукты. Даже игрушки и книжки! На свои деньги. Он сам зарабатывает, мальчишки говорили. Мамины деньги на жизнь идут, а Витины — на баловство.
Аленка немного помрачнела и припомнила, что у братьев папы тоже нет. Как и у нее. Нет, он вообще-то был, но погиб.
Аленка зачем-то оглянулась. Притянула Иру поближе к себе и прошептала ей прямо в ухо:
—Их папа подледный лов очень любил…
—И что?
—Ничего, — Аленка опустила голову и вдруг всхлипнула. — Он весной утонул. Давно. Прямо с машиной. Лед на Шексне не выдержал…
И она так горько заплакала, будто говорила о своем отце, не о чужом. Ира еле-еле ее успокоила.
Потом Аленка лежала и смотрела на свой рисунок. Наверное, радовалась, что ее папа жив. Пусть она пока его не видела, но он жив. И это главное.
Удивляясь себе, Ира спросила:
—Ты потом в секцию?
—Нет, домой. А ты к Аленке?
Ира вдруг покраснела и немного виновато пролепетала:
—Вообще-то я сегодня не работаю, но…
—Понятно, собаку нужно отвести, — подсказал Гончаров.
—Ага, — благодарно кивнула Ира.
Виктор улыбнулся: Ира внезапно напомнила ему младших братьев. Они тоже говорили «ага».
Виктор с Ирой не замечали, с каким интересом за ними наблюдала Таня Мишина. Она пыталась понять, что происходит, но не могла. Знала одно: Ире никогда не нравился новенький.
Да что там, сколько раз Ирка обзывала его уродом! А тут надо же, стоит перед ним, глазки потупила и мило краснеет. Что с ней случилось?
Светлана Степановна захлопала в ладоши и крикнула:
—Сергей прав! Начинаем! Горелова, к дверям! Не забывай, ты идешь…
—И мечтаешь охмурить красавчика Игореху! — захохотал Васька.
—Куцых, опять?! — возмутилась учительница.
—Молчу, как рыба об лед, — покаялся Васька и состроил самую невинную рожицу.
О своей недавней злости Васька уже забыл. Он вообще был отходчив. И сейчас с любопытством наблюдал, как Ира Горелова медленно идет к дверям класса. И буквально на ходу превращается в Лизу Муромскую!
У Иры даже походка изменилась. Из почти мальчишеской она стала плавной, девичьей и слегка кокетливой. Лицо на глазах теряло детскую простоту, становилось мечтательным и очень красивым.
Васька восхищенно прошептал:
—Ну, хамелеон!
Светлана Степановна строго поправила:
—Артистка, Куцых, и, кажется, талантливая.
К искреннему изумлению девятиклассников и Светланы Степановны, страшный внешне пес играл идеально. Бросался к ногам задумчиво бредущей девушки с оглушительным лаем, азартно припадая на передние лапы. А потом послушно отбегал на раздраженный окрик Игоря и кротко ложился у его ног.
Когда же Лиза с Алексеем беседовали, Петюнчик тоже вел себя прекрасно. Спокойно дремал чуть в стороне, лишь изредка вскидывал голову и преданно следил взглядом за «хозяином».
Едва закончилась сцена, ребята дружно зааплодировали. Светлана Степановна промакнула белоснежным носовым платком лицо и осторожно признала:
—Кажется, спектакль получится.
Девятиклассники возбужденно загалдели. Светлана Степановна предложила закончить репетицию. Все слишком переволновались. Да и осталось им пройти совсем чуть-чуть, время есть, спешить не к чему.
Ира подумала про Аленкиного питомца: «Хорошо, я не назвала его здесь Петюнчиком. Не дома же. «Петр» гораздо больше подходит. Хотя… не собачье имя!»
Ира представила, как будет рассказывать Аленке об успехах Петюнчика, и счастливо заулыбалась.
Внимательно наблюдающий за ней Виктор Гончаров снисходительно хмыкнул: нет, все же забавная девчонка. Все время разная. И лицо удивительное. По нему можно читать как по открытой книге.
Выразительное лицо!
И… очень красивое.
***
Ира не спеша шла по проспекту Победы и смущенно косилась на Виктора. До сих пор не понимала, как получилось, что они вышли из школы вместе.
Даже Таня не увязалась за ней. Гончаров как-то очень насмешливо намекнул — им в разные стороны. Мишина посмотрела на него с изумлением и отошла.
Зато противный Васька молчать не стал и ехидно пропел:
—Любовь, ребятки?
Ира чуть сквозь землю не провалилась! Светка Зимина засмеялась и с нехорошим интересом уставилась на нее, ожидая реакции.
Но не дождалась. Ее отвлек Гончаров. Он ядовито поинтересовался у Васьки:
—Завидуешь?
Пока Васька чесал затылок в поисках стоящего ответа, Виктор элегантно раскланялся со всеми и осторожно подтолкнул Иру к двери. И она пошла! Пошла, стараясь не оглядываться и с ужасом думая, что все-все глазеют ей вслед.
Интересно, что думает Танька?
Лишь на улице Ира поняла, что ни разу не вспомнила про Сергея Стрепетова. Ни разу!
Смешно, но Иру гораздо больше волновала реакция Мишиной. И довольно-таки длинный язык Светки Зиминой. Впрочем…
Пусть себе треплется!
На душе почему-то стало легче, будто Ира решила какую-то сложную задачу, и девочка улыбнулась. Шла, жадно посматривая по сторонам, и удивлялась Череповцу. Ира и не заметила, как в город пришла настоящая весна. Почти лето!
Небо сегодня казалось удивительно глубоким. Ни облачка. Солнце оранжевым апельсином висело над головой. На газонах среди густой травы золотились многочисленные одуванчики. Редкие вишни стояли в белой кипени. Над проспектом Победы плыл одуряющий аромат.
На Ирину ладонь спланировали белые лепестки. Она поднесла их к носу и удивилась: как из воска сделаны.
Виктор, незаметно наблюдающий за ней, сорвал целую гроздь воздушных цветов и протянул девочке:
—Попробуй эти.
На этот раз цветы пахли. Сильный, сладковатый запах кружил голову. Ира непонимающе посмотрела на одноклассника. Виктор усмехнулся:
—Больше пахнут пестик с тычинками, чем сами лепестки. Они ведь пыльцой покрыты. И пчелы на пыльцу летят. Ты разве не знала?
Ира отрицательно помотала головой. Расстегнула легкую джинсовую курточку и подумала, что ничегошеньки она не знала. Жила и ни на что не обращала внимания. Вот Таня Мишина…
Но вспоминать сейчас о Тане не хотелось. Наверняка подруга вечером позвонит и пристанет с расспросами, еще нужно решить, что ей врать.
Или сказать правду? Но какую? Она, Ира, совсем запуталась.
Девочка с усмешкой заметила себе: может, Мишина и не позвонит, она такая. Будет терпеливо поджидать, пока Ира сама расколется.
Да уж, долго ей ждать придется!
Ира покосилась на Петюнчика, неспешно трусившего рядом, и ее мысли перекинулись на Аленку. Ира мгновенно погрустнела.
Вдруг вспомнилось, что вчера вечером малышка ни с кем не хотела разговаривать. Лежала в постели и о чем-то думала. Ее личико выглядело по-взрослому печальным, а взгляд то и дело застывал на написанной когда-то акварели. Ира понимала — Аленка опять мечтала о встрече с отцом.
