— Что только люди не называют конем! — насмешливо проговорила Карми, рассматривая это неказистое создание.

— Тебе не нравится? — испуганно спросил кэйвирец.

Карми потрепала желтую гриву лошади и пришла к выводу, что лошадь не так уж и плоха. Конечно, любой рыцарь с негодованием отвернулся бы от лошади такой масти и таких статей, но для низших сословий эта лошадь была хороша. Из-за коротких ног она казалась неуклюжей, но главным качеством этой породы была выносливость и неприхотливость.

— Как ее зовут? — спросила Карми, поднося к губам лошади кусок лепешки.

— Имха, госпожа, — подобострастно отозвался купец. — А мое имя Герхо.

Имени хокарэми он спрашивать не стал: бесполезно; только рассердят ее расспросы.

Кэйвеского образца седло показалось Карми слишком высоким, потом она приноровилась, хотя и осталась во мнении, что в южногортуских седлах сидеть удобнее.

Герхо трусил рядом на рослом муле. Иногда, когда не требовалось подгонять вьючных муллов, он начинал рассказывать какие-то истории, выполняя докучливую обязанность развекать опасную, но очень необходимую попутчицу. Карми слушала его невнимательно, больше предпочитая изучать окресности. Рассказы Герхо она не обрывала, даже порой, обращая к нему слух, задавала вопросы или междометиями поощряла Герхо продолжать.

У перекрестка, откуда уходила дорога на Хоролхо, Герхо почтительно спросил:

— Разве ты не знаешь, госпожа, что Сантярский мост сожгли аргирцы?

— Ну и что? — отозвалась Карми.

— Ты-то переправишься на тот берег, госпожа, а как же мне моих скотов перевести? — озабоченно спросил Герхо.

— И что ты предлагаешь?

— Может быть, свернем к Орхаухскому броду? — с надеждой проговорил кэйвирец. Само присутствие хокарэми — лучшая охрана, и ему не хотелось этой охраны лишаться.

— Хорошо, — пожала плечами Карми. — Поехали через Орхаух.

Нельзя сказать, что внезапное изменение направления не встревожило Карми; вдруг оказалось, что маршрут ее пройдет на несколько лиг ближе к замку Ралло — что же тут хорошего? И еще что-то тревожило Карми, но понять, в чем дело, она не могла, пока Имха переставляла копыта по пыльной дороге. Карми попыталась разобраться в своих подозренияз, но не видела абсолютно никаких несоответствий в поведении Герхо. И все же, всякий раз, когда он приближался, Карми вдруг начинала чувствовать опасность.

«В чем дело? — ломала она голову. — Уйти, бросить Герхо? Но не стыдно ли шарахаться от неясной тени?»

Когда же наступил вечер, и Герхо засуетился, разводя костер и устраивая грозную госпожу хокарэми поудобнее, Карми наконец поняла, чем ей не нравится услужливый кэйвирский купец.

Запах. Тонкий, почти неразличимый среди других смешанный запах полыни, листьев лисянки и масла из плодов корахэ.

Полынью и лисянкой обтирают хокарэмы кожу, избавляясь от кровососущих насекомых, а кораховое масло применяется при массаже. Стенхе и Маву всегда были окружены этим горьковатым пряным запахом. Но кэйвирский купец, благоухающий этим ароматом? Что-то невероятное, знала Карми. «Он вовсе не благоухает, — поправила себя Карми. — Запах почти неразличим среди других запахов, более подходящих к обличью купца. А Стенхе когда-то говорил, что у женщин более тонкое обоняние…»

Итак, Герхо — хокарэм.

Карми вяло поужинала, пытаясь не выдать своего изменившегося настроения. Герхо хокарэм, и он сразу увидел, что Карми не из питомцев замка Ралло; ничего удивительного в том, что он решил задержать и доставить странную попутчицу в Орвит-Ралло.

Карми рассеяно поворошила веткой дотлевающие головешки. Герхо, сидя напротив, старательно показывал, что пора спать — пытался сдерживать зевоту из почтения к госпоже хокарэми.

— Что страдаешь? — равнодушно проговорила Карми. — Спи, не беспокойся.

Герхо стал укладываться на ночлег. Карми потянулась за котелком с водой, нечаянно опрокинула его, подхватила, когда на дне осталость несколько глотков, с сожалением заглянула вовнутрь, потом выпила воду, вздохнула и встала.

— Спи, — кивнула она подхватившемуся было Герхо. — Я сама.

Не делая особого шума, но и не пытаясь идти осторожно, она спустилась к ручью, бережно поставила у воды котелок и глянула вверх. Она увидела озаренную неясным светом угасающего костра фигуру поднявшегося Герхо и сообразила, что, хоть он и смотрит вниз, ничего не увидит в темноте. И он еще не знает, что Карми в полной мере владеет хокарэмским искусством «невидимости».

Она бесшумно скользнула прочь, пытаясь разобраться, в каком направлении хокарэм Герхо будет вести поиски исчезнувшей самозванки; она знала, ччто для того, чтобы отыскать ее в ночном лесу, Герхо потребуется не только умение, но и везение — и самой ей понадобятся умение и удача.

Но удача изменила ей. Карми выкочила на край обрыва, определила, что это настоящий каньон, пробитый рекой в твердых каменных породах, неправильно взяла направление, желая обойти одно из разветвлений этого гигантского оврага, заплуталась и к рассвету оказалась на пустоши, где ее одежда четко выделялась среди красных песков. Карми старательно втерла красную пыль в одежду, отчего та приняла бурый оттенок, и затаилась среди камней. Осеннее солнце еще припекало, но Карми сообразила, что если она полежит так до вечара, то простудится. К тому же над ней начали кружить несколько зловещих птиц, и Карми решила, что пора отсуда выбираться. Где ползком, где перебежками она двинулась к виднеющейся вдали рощице. Она была внимательна и осторожна, но вдруг один из валунов зашевелился, превратился в Герхо, и хокарэм насмешливо сказал:

— Ну, девочка, куда ты?

Карми выпрямилась, машинально похлопала по штанам, отряхивая пыль.

— Хорошо бегаешь, — благодушно проговорил Герхо.

— Что ты ко мне привязался? — вяло спросила Карми.

— Ты уж извини, малышка, но придется тебе прогуляться до Орвит-Ралло.

Карми фыркнула:

— Вот еще!

— На тебе одежда, которую ты не имеешь права носить.

— Ишь ты, законник, — с недоброй улыбкой сказала Карми. — Хокарэмы права разбирают, подумать только…

Но Герхо не был склонен выслушивать ее дерзости. Он хлестко ударил ее по шее, и резкая боль опрокинула Карми на землю. Когда она опять обрела способность дышать, Герхо стоял над ней и держал в руках лапару, подаренную арзраусцем. Нож, который Карми купила в Лорцо, уже был у него за поясом.

— Где взяла? — Герхо сунул лапару под нос Карми. Карми сидела, держась за горло. Дышать было больно, голос отказывал. — Где взяла? — Герхо с силой встряхнул Карми за плечи. У Карми мотнулась голова, причинив еще большую боль горлу. Она закашлялась.

— Отцепись, — прохрипела она. — Буду разговаривать только с Логри.

Герхо еще раз хлестко ударил ее. Карми, придя в себя после удара, демонстративно зажала в зубах шнурок от куртки. Герхо присел перел ней на корточки и повернул к себе ее лицо, посмотрел на крепко сцепленные зубы и проговорил:

— Ладно, милая моя. Логри так Логри. Вставай!

Тон его не предвещал ничего хорошего. Карми послушно поднялась на ноги и остановилась, ожидая приказаний. Герхо — опытный хокарэм, не мальчишка, как рыжий Смирол, обмануть его нелегко, да и не удасться — он настороже, он уже знает, на что Карми способна. И Карми знала, что, если она будет вести себя неразумно, попытается применить те приемы боя, которым когда-то учил ее Стенхе, Герхо попросту убьет ее или искалечит.

В молчании, нарушаемом только короткими приказами Герхо, они вернулись к месту стоянки. Герхо собрал своих мулов, и они опять двинулись в путь, только на лошади на этот раз ехал Герхо, а Карми шла пешком.

Дорога на Орхаухский брод осталась далеко в стороне; Герхо теперь не было необходимости хитрить, и он направился к Орвит-Ралло напрямик.

Ночь наступила очень быстро; они слишком много времени потратили на игру в «кошки-мышки», и теперь уже Герхо, которому спать хотелось непритворно, не мог позволить, чтобы Карми сбежала еще раз. Он ее связал, связал не очень крепко, чтобы не нарушилось кровообращение; щадящий способ он мог выбрать и потому, что Карми с ее довольно неразвитой мускулаткрой не способна на ухищрения, к которым обычно прибегают связанные хокарэмы; она не умеет заметно изменять объем своих мышц.