Микки посмотрел на тарелку.

– Сколько времени мы здесь пробудем? – спросил он, словно еще не понял, что они остаются навсегда.

– На сколько нам хватит продовольствия? – вторил ему Мейсон, подавшись вперед в кресле и вперившись в Росса взглядом.

– Не сомневаюсь, что на планете мы найдем чем прокормиться, – ответил Росс, не переставая жевать.

– Но как узнаем, что съедобно, а что ядовито?

– Понаблюдаем за животными, – стоял на своем Росс.

– Это другие формы жизни, – возразил Мейсон. – То, что годится для них, может оказаться вредным для нас. К тому же еще неизвестно, есть ли здесь фауна.

Мейсон растянул губы в горькой усмешке. Подумать только, ведь он действительно мечтал вступить в контакт с другой расой.

– Разберемся, – ощетинился Росс. – Будет день, будет и пища, – добавил он, словно рассчитывал подавить всякое недовольство с помощью этой древней мудрости.

– Не знаю, – покачал головой Мейсон.

Капитан вскочил:

– Послушайте, нет ничего проще, чем задавать вопросы. Но ведь мы уже решили, что остаемся, так давайте думать о неотложных проблемах. Не рассказывайте мне о том, чего нам нельзя делать, это я и без вас знаю. Подскажите, что сделать нужно.

Он резко развернулся и прошел к панели управления. Остановился, разглядывая безжизненные шкалы и циферблаты, сел в кресло пилота и принялся торопливо записывать в журнал, словно только что произошло событие большой важности. Позже Мейсон подсмотрел записи Росса: это была целая страница малоубедительных, но настойчивых доказательств того, что они все еще живы.

Микки пересел на свою койку. Прижав огромные руки к вискам, он был похож на ребенка, который наелся зеленых яблок, несмотря на мамин запрет, и теперь ждет наказания. Мейсон понимал, о чем он думает. Об этих неподвижных телах с разбитыми черепами. Представляет, как гибнет в жуткой аварии. Мейсон и сам думал о том же. Да и Росс, вопреки своему решительному виду, наверняка боится.

Мейсон стоял возле иллюминатора и смотрел на неподвижный остов корабля на другом конце луга. Опускалась темнота. Последние лучи солнца сверкнули на оболочке разбитой ракеты. Мейсон повернулся и посмотрел на датчик забортной температуры. Было еще светло, а прибор показывал всего семь градусов. Мейсон передвинул пальцем стрелку термостата.

«Тепло уходит, – подумал он. – На приземлившемся корабле энергия расходуется очень быстро. Он пьет свою кровь, без всякой возможности переливания».

Корабельные аккумуляторы подзаряжаются только в полете. А Мейсон и его товарищи стояли на месте, пойманные в ловушку, обездвиженные.

– Долго ли мы протянем? – снова спросил он Росса, не желая замалчивать такую важную проблему. – Пищи хватит месяца на два, аккумуляторы разрядятся еще раньше. Без тепла мы замерзнем.

– С чего ты взял, что мы останемся без тепла? – с притворным терпением поинтересовался Росс.

– Солнце только что село, – объяснил Мейсон, – а за бортом уже… минус тринадцать.

Росс мрачно взглянул на него, затем выбрался из кресла и принялся расхаживать по кабине.

– Если попробуем взлететь, – сказал он, – то рискуем… повторить случившееся с тем кораблем.

– А если нет? – усомнился Мейсон. – Мы можем умереть только раз. И похоже, это уже произошло. В этой Вселенной. А что, если человек умирает только один раз во всех Вселенных? Что, если это жизнь после смерти? Что, если…

– Ты закончил? – холодно спросил Росс.

Микки поднял голову.

– Давайте улетим, – сказал он. – Не хочу здесь пропадать.

– Не будем подставлять шею под топор, пока не знаем, как надо действовать, – ответил Росс.

– У меня жена! – зло бросил Микки. – Только из-за того, что вы сами не женаты…

– Заткнись! – рявкнул Росс.

Микки лег на койку и повернулся лицом к холодной переборке. Его мощное тело сотрясали судорожные вздохи. Больше он не говорил, только хватался снова и снова за одеяло и дергал его, будто пытаясь вытащить из-под себя.

Росс расхаживал по кабине и раздраженно ударял крепким кулаком по ладони. Он скрипел зубами и по-бычьи мотал головой, отбрасывая один довод за другим. Остановился, посмотрел на Мейсона и зашагал снова. Включив наружное освещение, уставился в иллюминатор – должно быть, хотел убедиться, что ему не померещилось.

Прожектор осветил потерпевший аварию корабль. Корпус загадочно поблескивал, похожий на огромную разрушенную гробницу. Росс с беззвучным рычанием дернул рубильник и повернулся к команде.

– Ну хорошо, – сказал он. – Я не могу решать за вас. Давайте голосовать. Возможно, эта штуковина – совсем не то, что мы думаем. Если вы оба считаете, что стоит рискнуть… мы взлетим. – Он тяжело вздохнул. – Голосуем. Я за то, чтобы остаться.

– А я за то, чтобы лететь, – сказал Мейсон.

Они обернулись к Микки.

– Картер, – окликнул Росс, – ты за что голосуешь?

Микки мрачно оглянулся.

– Голосуй, – поторопил его Росс.

– Летим, – сказал Микки. – Лучше умереть, чем остаться здесь.

Росс судорожно дернул кадыком. Затем глубоко вздохнул и расправил плечи.

– Хорошо, стартуем, – негромко произнес он и направился к приборной панели.

– Помилуй нас, Господи, – прошептал Микки.

Капитан помедлил мгновение и повернул рычаг. Огромный корабль задрожал; топливо воспламенилось, из кормовых дюз ударила управляемая молния. Рев двигателя подействовал на Мейсона успокаивающе. Он, как и Микки, готов был рискнуть. Астронавты пробыли на планете лишь несколько часов, но казалось, что прошли годы. Минуты тянулись, нагруженные гнетущими воспоминаниями. Об этих безжизненных телах, о разбитой ракете… но больше всего о Земле, которую они могут никогда не увидеть, о родителях, женах и детях. О потерянных навсегда. Нет, рискнуть все же стоит. Сидеть и ждать – самое тяжелое испытание. У него не осталось на это сил.

Мейсон сел в свое кресло и застыл в напряженном ожидании. Микки вскочил с койки и подошел к приборам контроля двигателя.

– Я подниму корабль без проблем, – сказал Росс. – Нет никаких причин… для волнения.

Он замолчал. Оба помощника резко обернулись и нетерпеливо воззрились на него.

– Все готовы? – спросил Росс.

– Стартуем, – ответил Микки.

Капитан сжал губы и сдвинул переключатель с надписью «Вертикальный подъем».

Корабль дрожал, словно не решаясь взлетать, но вот он оторвался от земли и двинулся вверх с возрастающей скоростью. Мейсон включил экран заднего обзора. Он смотрел, как удаляется темная поверхность планеты, но не решался взглянуть на белое пятно в углу экрана, металлически сверкающее в лунном свете.

– Пятьсот, – отсчитывал он высоту. – Семьсот пятьдесят… Тысяча… Полторы тысячи…

Он все еще ждал. Взрыва. Отказа двигателя. Падения.

Они продолжали набирать высоту.

– Три тысячи, – объявил Мейсон, не скрывая воодушевления.

Планета уходила все дальше. Другой корабль остался лишь в воспоминаниях. Мейсон оглянулся на Микки. Тот стоял с открытым ртом, как будто готов был крикнуть «Быстрее!», но не смел искушать судьбу.

– Шесть тысяч… Семь… – ликующим голосом продолжал Мейсон. – Мы вырвались!

Лицо Микки расплылось в улыбке. Он провел рукой по лбу, и тяжелая капля пота шлепнулась на пол.

– Господи! – чуть ли не задыхаясь, пробормотал он. – Владыка небесный!

Мейсон подошел к креслу капитана и похлопал Росса по плечу.

– Мы справились! Отличная работа!

Росс раздраженно обернулся:

– Это все ничего не значит. Теперь придется искать другую планету. – Он покачал головой и добавил: – Это была плохая идея – улететь отсюда.

Мейсон удивленно уставился на него. «Тебе меня не переубедить», – подумал он, а вслух сказал:

– Если когда-нибудь снова увижу блеск, буду держать язык за зубами. К черту все эти инопланетные расы!

Ответа не последовало. Мейсон вернулся к своему креслу, взял таблицу, тяжело вздохнул и решил: «Пусть себе ворчит, ничего больше не хочу знать». Теперь все в порядке. Он невольно задумался о том, что могло случиться там, на планете.