Вот и весь наш разговор. Девара неподвижно сидел возле своего камня, а тени постепенно становились все длиннее, и вскоре землю окутала тьма. Той ночью луна так и не показалась, а далекие звезды едва заметно мерцали на черном небе. Когда я понял, что Девара останется там, где сидит, я нашел место, где из песка торчал плоский камень, выкопал себе ямку и лег спиной к камню, надеясь на то, что он сохранит тепло солнечных лучей и ночью. Я подложил под голову свою шляпу, а руки скрестил на груди. Некоторое время я прислушивался к голосу ветра, звукам, которые издавали талди, и пению насекомых.

Ночью я просыпался дважды. Первый раз мне приснился кусок копченого мяса, причем сон был столь ярким, что мне показалось, будто я чувствую его запах. Во второй раз – от холода. Я поглубже зарылся в песок, поскольку ничем другим помочь себе не мог. Перед тем как вновь провалиться в сон, я спросил себя: чему же все-таки Девара пытается меня научить?

Перед самым рассветом меня неожиданно что-то разбудило. Я замерз, хотел есть и пить, но дело было не в этом. Не поворачивая головы, я скосил глаза и осмотрелся. Девара проснулся и стоял, выделяясь темной тенью на фоне серого неба. Затем он сделал осторожный шаг по направлению ко мне. Я наблюдал за ним сквозь маленькие щелочки и терзался вопросом, насколько хорошо он видит и понял ли, что я не сплю. Еще один шаг в мою сторону. Этот человек умел скользить по песку, точно змея.

Я взвесил свои возможности. Если я не стану шевелиться и притворюсь, будто еще не проснулся, на моей стороне будет элемент неожиданности. Но в этом случае Девара окажется прямо надо мной со смертоносным клинком в руке. Я незаметно проверил, в каком состоянии находятся мои мышцы, и вскочил на ноги. Девара замер на месте, а на его лице застыло самое невинное выражение. Я постарался придать своему такое же, а затем склонил голову к левому плечу, приветствуя его, и сказал:

– Уже почти утро. – Мой голос походил на скрип несмазанного колеса. – Мы найдем сегодня воду?

Он взмахнул руками – мой отец в такой ситуации пожал бы плечами.

– Кто знает? Это как пожелают духи.

Я совершил бы святотатство и показал себя трусом, если бы не ответил на его слова.

– Добрый бог, возможно, сжалится над нами, – ответил я.

– Твой добрый бог живет за звездами, а мои духи здесь, на земле.

– Мой бог наблюдает за мной и защищает от беды, – возразил я.

Девара наградил меня уничижающим взглядом.

– Твоему доброму богу, наверное, ужасно скучно, солдатский сынок.

Я набрал в легкие воздуха, хотя мне совсем не хотелось спорить на теологические темы с дикарем. Но потом решил, что оскорбление он нанес мне, назвав мою жизнь скучной, а не доброму богу, и посчитал, что могу пропустить его замечание мимо ушей. Я промолчал, и через некоторое время Девара откашлялся. – Нам нечего здесь больше делать, – заявил он. – Уже достаточно светло, чтобы ехать дальше.

Я вообще не видел никаких причин тут находиться, но снова оставил свое мнение при себе. Впервые я сел в седло в раннем детстве, но сейчас вдруг обнаружил, что у меня болит все тело, причем в самых неожиданных местах – до сих пор мне не приходилось скакать верхом на талди. Однако, не говоря ни слова, я послушно забрался на спину Кикши и последовал за Девара, по-прежнему гадая, чему этот человек должен меня научить. Меня беспокоило, что, если так пойдет и дальше, ожидания отца вряд ли оправдаются.

Девара указывал путь, я ехал рядом с ним. К полудню я уже не мог думать ни о чем, кроме воды. Моя кобылка весело трусила рядом с Дедемом, но я знал, что ей тоже нужна вода. Я уже испробовал все, что знал, чтобы справиться с жаждой. Гладкий камешек во рту теперь уже не помогал, а только раздражал меня. Я подобрал его, когда спрыгнул на землю, чтобы сорвать несколько сочных листьев растения под названием ослиные уши. Немного пожевав, я выплюнул мякоть, и его сок слегка смочил пересохший рот. Губы и внутренняя поверхность носа уже потрескались, язык распух настолько, что едва помещался во рту. А по-прежнему молчавший Девара выглядел так, будто жажды не существует в природе. Через некоторое время я почувствовал муки голода, но жажда была сильнее. Я усиленно искал какие-нибудь признаки воды, о которых мне рассказывал сержант Дюрил – длинная линия деревьев, низина, где растения гуще и зеленее, или следы животных, – но видел только, что местность становится все более голой и каменистой.

Мне оставалось только не отставать от Девара, надеясь на то, что он преследует какую-то цель. Когда тени снова начали удлиняться, а мы так и не нашли воды, я осмелился заговорить, с трудом разлепив потрескавшиеся губы.

– Мы скоро доберемся до воды?

Девара посмотрел на меня, а затем демонстративно огляделся по сторонам.

– Вряд ли.

Затем он улыбнулся, и я понял, что он действительно нисколько не страдает от жажды. Мы молча поехали дальше. Я чувствовал, что силы у моей кобылы убывают, но она не отставала от Дедема. Когда вечер опустился на равнину, Девара остановил своего коня и огляделся по сторонам.

– Спать будем здесь, – объявил он.

Место нашей новой ночевки оказалось еще хуже предыдущего. Здесь даже не нашлось камней, которые хранили бы солнечное тепло, лишь сухие ветки, и никакой травы для уставших талди.

– Вы спятили! – проскрипел я, прежде чем вспомнил, что должен демонстрировать Девара почтение.

Впрочем, в те минуты я вообще ни о чем не мог думать, кроме воды.

Девара уже спрыгнул на землю. Он окинул меня равнодушным взглядом и заявил:

– Ты должен меня слушаться, солдатский сынок. Так сказал твой отец.

Пришлось подчиниться. Я слез со своей кобылы и принялся озираться по сторонам, однако ничего особенного не увидел. Я решил, что если меня подвергли какому-то испытанию, то, похоже, я его не выдержал. Как и предыдущим вечером, Девара, скрестив ноги, уселся на сухую землю. Мне показалось, что он всем доволен и с удовольствием наблюдает за тем, как спускается ночь.

Голова у меня болела, я до тошноты хотел есть, но понимал, что если сумею уснуть, то все пройдет. Я решил, что на сей раз постараюсь устроиться удобнее, нежели прошлой ночью, и выбрал место подальше от Девара, где, как мне показалось, было больше песка, чем камней. Я не забыл, как он подкрадывался ко мне утром. Я вырыл руками в песке небольшое углубление размером с собственное тело, чтобы свернуться внутри калачиком, рассудив, что таким образом сумею сохранить чуть больше тепла. Я вынимал из ямки мелкие камни, когда Девара встал и потянулся. Затем он подошел к моей «постели» и окинул ее презрительным взглядом.

– Собираешься снести парочку яиц? Отличное гнездо для мудрой курицы.

Чтобы ему ответить, мне пришлось бы разлепить непослушные губы, поэтому я оставил его насмешку без внимания. Я никак не мог понять, почему жажда и голод, терзающие меня, его словно бы не касались. Словно в ответ на мои мысли, Девара пробормотал:

– Слабак.

Затем он отвернулся и снова уселся на прежнее место. Чувствуя себя ужасно глупо, я забрался в ямку, закрыл глаза, в которые, казалось, кто-то насыпал по пригоршне песка, и молча произнес молитву, попросив доброго бога дать мне силы и помочь понять, чему, по мнению отца, этот человек может меня научить. Вероятно, лишения нужны для того, чтобы проверить, на что я гожусь. Или враг моего отца решил нарушить условия сделки и будет издеваться надо мной, пока я не умру.

Возможно, мой отец ошибся, когда поверил ему.

А может быть, я действительно слабак и предаю отца, сомневаясь в правильности его решения. «Надеюсь, что смогу тобой гордиться, сын», – сказали его глаза на прощание. Я снова попросил доброго бога дать мне мужества и отваги, а потом попытался уснуть.

Глубокой ночью я проснулся, потому что почувствовал запах колбасок. Нет. Запах копченого мяса. Какая глупость! И тут я различил едва уловимый звук: булькала вода, переливаясь в мехе. Я решил, что у меня начались галлюцинации. Но я вновь услышал тот же звук, а затем легкий плеск, когда Девара убрал мех от губ. Мне пришло в голову, что в его широкой одежде легко можно спрятать мех с водой и несколько кусков сушеного мяса. Я с трудом разлепил веки и открыл глаза. В мире нет ничего чернее, чем ночь в Средних Землях. Далеким звездам наплевать на то, что происходит внизу, на земле. Я не видел Девара.