Том был ближе всех к егерю, и тот, начиная сердиться из-за их зубоскальства, пристально на него посмотрел, как будто желая запомнить на будущее. Том ответил ему не менее пристальным взглядом в упор, а потом расхохотался и запел популярную в Школьном корпусе песенку:

Припев среди взрывов хохота подхватили остальные, а егерь, ворча, отправился восвояси, но было видно, что у него что-то на уме. Мальчики тут же забыли об этом случае.

Каждая паршивая маленькая рыбка в Эйвоне не теряла времени даром и набивала свою утробу сотнями этих мушек ежедневно, и каждый любитель славного ремесла был на реке, чтобы отомстить этим обжорам за бедных подёнок.

Поэтому в четверг после обеда Том, одолжив у Иста новую удочку, в одиночестве направился к реке. Некоторое время он удил без особого результата, клёва не было совсем; но, прохаживаясь по берегу, он вдруг обнаружил, что в заводи с другой стороны реки, в тени раскидистой ивы, кормится крупная рыба. Речка в этом месте была глубокой, но ярдах в пятидесяти ниже по течению была отмель. Туда-то он поспешно направился и, забыв о егерях, землевладельцах, строгих запретах Доктора и вообще обо всём на свете, закатал брюки и пошлёпал на ту сторону, и уже минуты через три полз на четвереньках к зарослям ив.

Крупные голавли нечасто задаются серьёзной целью, но как раз эти полностью сосредоточились на кормёжке, и за полчаса Мастер Том вытащил трёх бьющихся рыбин и положил их у подножия ивы. Как раз когда он наживлял крючок, чтобы забросить его в четвёртый раз, он заметил человека, идущего по берегу не более чем в сотне ярдов от него. Присмотревшись, он увидел, что это тот самый егерь. Мог ли он успеть добежать до отмели раньше него? Нет, только не с удочкой. Оставалось только залезть на дерево. Том стал карабкаться изо всех сил, таща за собой удочку, и только-только успел забраться на большую ветку, нависавшую футах в десяти над речкой, как егерь подошёл к ивам. Сердце Тома сильно билось, когда он проходил под его деревом; ещё два шага, и всё обошлось бы, но тут его внимание привлёк блеск чешуи пойманной рыбы, и он остановился у подножия дерева. Он подобрал рыбу одну за другой; по её виду сразу было ясно, что её поймали не больше часа тому назад. Егерь начал обыскивать ивовые заросли. Том плотнее прижался к ветке, на которой сидел. «Если бы только можно было спрятать удочку, — думал он, потихоньку подвигая её так, чтобы прижать к телу. — Ивы не выбрасывают двенадцатифутовых побегов из орешника, к тому же без листьев». Увы! Егерь сначала услышал шорох, потом заметил удочку, а потом — руку и ногу Тома.

— Так вот ты где? — сказал он, подбегая к стволу. — А ну слезай сию минуту!

«Попался, — подумал Том, но ничего не ответил. Он поспешно разбирал удочку. — Да, вляпался по уши, если только не удастся взять его измором». Сначала он подумывал спрыгнуть с ветки в речку и выбраться на своей стороне, но берег там был такой крутой, а заросли настолько густые, что он оставил эту мысль. Егерю хватило бы времени перебраться вброд, прежде чем он сумел бы выбраться из воды. Тут он услышал, что егерь лезет по стволу. Вот это уже совсем никуда не годилось, и Том полез обратно, туда, где ветка отходила от ствола, и встал там с поднятой удочкой.

— Эй, Вельвет, если полезешь дальше, береги пальцы!

Егерь остановился, посмотрел вверх и с усмешкой сказал:

— Э-э, да это, никак, ты, молодой хозяин? Вот свезло! Давай слезай, говорю, тебе же лучше будет!

— Спасибо, Вельвет, мне и здесь отлично, — сказал Том, сжимая удочку и готовясь к драке.

— Ладно, сиди себе на здоровье, — сказал егерь, спускаясь вниз и усаживаясь на берегу. — Мне-то спешить некуда. Я тебе покажу, как обзывать честных людей.

«Вот оно, моё везенье, — подумал Том, — и зачем я его обозвал? Если бы я назвал его «егерь», может, ещё и удалось бы договориться. Матч-реванш в его пользу».

Егерь тем временем спокойно вытащил трубку, набил её табаком и зажёг, не спуская глаз с Тома, который с несчастным видом сидел на ветке — печальное зрелище для людей и рыб. Чем больше он думал о создавшемся положении, тем меньше оно ему нравилось. «Скоро вторая перекличка», — думал он. Егерь невозмутимо курил. «Если он отведёт меня в школу, меня точно выпорют. Не могу же я торчать здесь всю ночь. Может, предложить ему деньги?»

— Слушайте, егерь, — кротко сказал он, — отпустите меня за два шиллинга, а?

— И за двадцать не отпущу, — проворчал его преследователь.

Так они и сидели. Уже давно закончилась вторая перекличка, солнце бросало косые лучи сквозь ветви ивы, намекая на то, что уже недалеко до закрытия.

— Я слезаю, егерь, — сказал, наконец, Том со вздохом. — Что вы намерены делать?

— Отведу тебя в школу и сдам Доктору, такие мои распоряжения, — сказал Вельвет, выбивая золу из четвёртой трубки, которую успел выкурить, а потом вставая и встряхиваясь.

— Хорошо, — сказал Том, — только без рук, понятно? Я сам пойду, так что никаких хватаний за воротник.

Егерь посмотрел на него с минуту и, наконец, сказал:

— Ладно.

Том слез и понуро направился к Школьному корпусу в сопровождении егеря. Они пришли к самому закрытию. Когда они проходили школьные ворота, Головастик и ещё несколько человек, стоявшие там, сообразили, что произошло, и выскочили с криком «На помощь!» Но Том покачал головой, и они только проводили их до калитки Доктора, и, очень озадаченные, отправились назад.

Каким суровым оказался Доктор, и насколько он отличался от того, каким Том видел его здесь в прошлый раз! Егерь рассказал ему всю историю, не опустив и того, что Том его обзывал.

— Честное слово, сэр, — вмешался виновный, — я назвал его только «Вельветом»!

Доктор задал лишь один вопрос.

— Вы знаете правило насчёт берегов, Браун?

— Да, сэр.

— Ждите меня завтра после первого урока.

— Так я и думал, — пробормотал Том.

— А как насчёт удочки, сэр? — спросил егерь. — Хозяин сказал, что мы можем оставлять все удочки себе…

— Пожалуйста, сэр, — вмешался Том, — только не удочку, она не моя!

Доктор взглянул озадаченно, но егерь, который, в сущности, был добрый малый, смягчился при виде горя Тома и не стал требовать удочку. На следующее утро Тома выпороли, а ещё через несколько дней он встретил Вельвета и дал ему полкроны за то, что тот не стал настаивать на удочке, и с тех пор они стали большими приятелями; и я с сожалением должен сказать, что Том перетаскал ещё немало рыбы из-под той ивы, и Вельвет его больше не ловил.

Не прошло и трёх недель, как Том, на этот раз вместе с Истом, снова оказался перед Доктором. На этот раз, однако, он не был столь ужасен. За несколько дней до того они исполняли обязанности фагов при игре в мяч — приносили мячики, которые выскакивали со двора. Наблюдая за игрой, они заметили, как штук пять — шесть почти новых мячей залетело на крышу школы.

— Слушай, Том, — сказал Ист после того, как их отпустили, — как думаешь, можно достать оттуда мячи?

— Давай попробуем.

Они внимательно осмотрели стены, купили больших гвоздей и одолжили у Стампса большой молоток, и после одной — двух неудачных попыток залезли на крышу школы, где нашли огромное количество мячиков. На крыше им так понравилось, что они провели там всё своё свободное время, выцарапывая и вырезая свои имена на крыше каждой башни; и, наконец, в качестве последнего штриха, написали «Г. Ист, Т. Браун» на минутной стрелке больших часов. Делая это, они придерживали стрелку, что нарушило работу механизма. На следующее утро, когда учителя и ученики вошли во внутренний двор по дороге на молитву, они обнаружили, что на часах без трёх минут. Решив, что спешить некуда, они задержались во дворе. Когда часы начали бить, двери были уже закрыты, и полшколы опоздало. Томаса, служителя из Школьного корпуса, послали разобраться в этом деле, он обнаружил на минутной стрелке имена наших героев и сообщил об этом Доктору. За ними послали, и они отправились к Доктору, в то время как толпа их приятелей делала различные насмешливые пантомимические предположения об их дальнейшей судьбе.