Восторженные грешники, поклонники Сизифа, называли его первым, кто осмелился сбросить тяжкое ярмо вечного наказания в Аду, а значит, именно ему, такому смелому, и надо быть Повелителем Ада. И вообще, с какой стати грешников отправляют сразу же с первых минут появления в Тихгоре прямо в преисподнюю и прочие жаропарни, за какие такие грехи? Грехи были на Земле, а наказывают почему-то в Аду. Это несправедливо, ведь душа каждого нового поселенца в Тихгоре безгрешна, как невинное дитя, и она не должна отвечать за грехи своей земной оболочки.

Потом Ерофей раскрыл «Кривду», пестревшую лозунгами типа «Ад - для чертей!», «Отправить грешников в Соврай!» В передовице, которую написал сам Люцифер, Ерофей прочёл, что ему, живому, вообще не место в Тихгоре, а Сизиф - лгун и обманщик, картёжник, нарушитель инструкции, предписывающей ему вечно тащить камень на гору, а не выступать на митингах, не лезть поперёд прочих грешников в пекло, если у него иное наказание. «Ах, предатель! - возмутился Ерофей. - Я его сделал главным редактором, а он меня же и хулит!» Но, поразмыслив, решил, что старый друг всё же лучше новых двух: с Сатаной Люцифер дружит чёрт-те с каких пор, а с Ерофеем и Сизифом знаком недавно.

Другие корреспонденты-чертократы тоже во все корки крыли Сизифа, а в одной статье была даже такая мысль, что известное изречение: «Горбатого могила исправит» - безнадежно устарело и до каких пор в Аду должны исправлять погрязшие в земном грехе души, пусть этим занимается Всевышний, а черти должны работать только для своего благоденствия.

Короче, плюрализм был полный…

Едва Ерофей прочёл все газеты, как раздался сигнал вызова, вспыхнул экран видеофона, где появился взбешенный Сатана: его, как персону нон грата не пускал в Тихгор Лысый чёрт. Находясь на маленькой должности, он вдруг проникся чувством достоинства большого начальника и, высокомерно поглядывая из окошка на своего бывшего Повелителя, испытывал огромное наслаждение от возможности показать свою власть над ним.

- Ты! - взревел Сатана. - Я тебя сотру в порошок, испепелю, превращу в пыль, я тебя посажу на индукционную решетку, расщеплю на атомы! - изрыгал он ругательства, а Ерофей старался быть невозмутимым, хоть и колотилось его сердце от страха, но одновременно и замирало от восторга: во, даже Сатане тяжко от его дел! Когда Сатана умолк, Ерофей произнёс:

- Не гоношись. Мы тут посоветовались и пришли к выводу, что ты не имеешь больше права быть и повелителем Тихгора, и главой объединения всех жаропарен. Нельзя быть у власти и заниматься предпринимательством, получается, что ты - главный коррупционер. Если хочешь и дальше заниматься бизнесом - руководи преисподней, а повелителем Тихгора мы изберем другого.

- Ах ты, недоучка! - и новый поток брани обрушился на Ерофея, а когда Сатана выдохся, Горюнов спокойно сказал:

- Ну, как хочешь, была бы честь оказана, могу предложить и другую должность, например, сменщиком Лысого чёрта, а то он заявил, что мы нарушаем его право на отдых: заставляем работать круглосуточно.

- Я соберу все военные силы Ада! - вскричал Сатана по-прежнему пылко и злобно. - Смутьян, сопливый зелёный мальчишка!

- Ничего, молодость - не порок, у молодости всегда есть надежда на будущее, - важно изрек Ерофей и выключил видеофон.

А в Тихгоре спешно шли приготовления к перевыборам правителя.

Инициативная группа по поддержке Сатаны разъезжала по Тихгору на чёртомобилях и в мегафоны призывала голосовать за него. В пику им сизифофилы оккупировали все бордели, кинотеатры, дансинги и вещали каждый час о бывшем мученике Сизифе, восставшем против векового гнёта Сатаны. Были приверженцы и у Ерофея, но немного. И надо сказать, что партия Сизифа побеждала чертократов и ерофеевцев по всем направлениям. Грешники, не задумываясь, верили басням Сизифа, что он облегчит им жизнь: закроет жаропарни, чтобы прекратились кислотные дожди и всякие серо-водородные выбросы, начнёт оздоровление атмосферы, из треста «Преисподняя» сделает комфортабельную гостиницу, посадит цены на цепь. К вечеру, когда должны были завершиться выборы (шли уже двенадцатые сутки пребывания Ерофея в Тихгоре), абсолютное большинство грешников отдало свои голоса Сизифу, а их было несравненно больше, чем чертей, к тому же прибывали и новые.

Ерофей приуныл. Завтра Изольда призовёт его к себе, а он так ничего и не добился, и будет обычным грешником, и уж тогда черти отыграются на нем. Вдруг свершилось неожиданное: Сизиф выступил по видеовидению с заявлением, что отказывается от поста правителя в пользу более молодого и энергичного Ерофея Горюнова. А всё Тантал… Сидели они с ним, обедали, вдруг Тантал и говорит:

- Сизиф, зачем тебе это хлопотное место? Видишь, как с Сатаной поступили? Вытурили из города, как чертократы ни старались, а уж краснобай он почище тебя. И в Соврай ему нельзя. А ты стань вице-повелителем: власти, хоть отбавляй, а ответственность вся ляжет на повелителя, то есть на Ерофея. Понял мою мысль?

Изгнанным Сизифу быть не хотелось, ведь он понимал, что быть властителем душ намного легче, чем тащить камень в гору, так пусть камни в гору таскают другие. Потому, взвесив «за» и «против», выступил по видео. Но Ерофей, естественно, этого не знал и был искренне признателен Сизифу и всем, кто его поддерживал. Вот когда чертям стало действительно тошно: Сизиф-то, хоть и мошенник, однако свой, адовый, а Ерофей свалился им на голову чёрт-те откуда со своими Указами…

Солнце едва позолотило горизонт, когда командир почтового вертолёта, пролетавшего над Чёртовым ущельем, увидел нечто, похожее на лохматую гусеницу, выползающую из скалы. Он снизил машину и ахнул: из скалы гуськом вылезали черти. Разные - зелёные, полосатые, кривые и косые, лысые и прочие. А впереди шёл самый крупный, элегантно одетый, правда, вид он имел несколько потрёпанный и нёс в лапах белый флаг.

Командир протёр глаза: не мерещится ли, ведь тут, в Чёртовом ущелье, туманы обманчивые, гораздые на всякие миражи. Он «повесил» вертолет метрах в десяти над колонной чертей, открыл входной люк и крикнул:

- Эй, куда вас чёрт ведет?

Передний поднял голову и закричал в ответ:

- Милейший, сообщи своему начальству, что Степан Антонович Сатана просит у вас на Земле политического убежища вместе со своими соратниками! Согласен на любую, самую низкооплачиваемую работу!

- Ох, ты, ёлки-моталки! - изумился командир. - Сам Сатана просит политического убежища… Да кто вас так допёк? - и чуть не всплеснул руками, но вовремя вспомнил, что держит штурвал вертолета.

Сатана замахал испуганно лапами, едва не перекрестился. Крупные слёзы потекли по его давно не бритым щекам и застряли в спутанной, некогда выхоленной бородке.

- Нашёлся такой… Пока числился живым - ещё ничего, терпимо было. А сегодня ему жизненный срок вышел, и не будет нам, чертям, никакого от него спасения. Такой, знаете, реформатор выискался, а у нас уже порядок отлаженный, каждому воздается по заслугам.

И в этот момент что-то вылетело из круглого отверстия в скале, шмякнулось о землю, чертыхнулось, поохивая, поднялось и…

- Громы небесные! Горюнов! Ерофей! - взревели черти и бросились врассыпную. - И тут достал!!!

Нервная система Степана Антоновича не выдержала, и он грохнулся в обморок от увиденного, а Ерофей выплясывал вокруг него дикий танец, хлопал в ладоши и вопил во всё горло:

- Живой! Я - живой! Надолго живой!!! Все о'кей!!!

Ошалелый вертолётчик взмыл стремительно вверх подальше от всей этой чёртовой кутерьмы и смотрел оттуда вниз, не понимая, на самом ли деле он это наблюдает или же ему всё-таки мерещится. А ведь вчера и капли спиртного не выпил… Или у него сдвиг по фазе начался?!!

А вышло так.

Тринадцатого числа Горюнов проснулся с мерзким чувством страха. Сегодня за ним придёт Смерть, и он уже никогда не увидит голубого неба, не порадуется ласковому солнышку, не будет бродить по траве босиком, не поест лесной земляники… Ах, какой же он был дурак, если жил по принципу: хоть пень колотить, да день проводить. А сколько всего вокруг было интересного, но он спал да гулял бесцельно. Ничего не оставил после себя: ни доброго имени, ни даже сына. А Изольда с параллельного курса? Вспомнит ли о нём? Уж эта Изольда, местная, обязательно о нём вспомнит…