— Насколько мне известно, они уже взялись за дело.
— Так чего же ты молчал? — разозлилась я. — Я тут разоряюсь, придумываю новые способы розыска подозреваемого, а он молчит.
— Не хотел испортить тебе удовольствие. Ты ведь у нас самая догадливая.., ну не буду, молчу, молчу. Хочешь знать, что было дальше?
— Конечно хочу, глупый вопрос.
— Ты не обиделась на меня, Иоася?
— Ты же знаешь, я не только самоуверенна, но и самокритична. Продолжай, кожаный.
— Так вот, Антось решил полностью расколоться, и теперь протоколистка едва успевает записывать его показания. Нет, Куба не просил у него помощи. Кубе нужно было проникнуть в дом Вероники, чтобы отыскать нужный ему предмет. Вероника же, как утверждал Куба, с ним даже говорить не хотела. О том, чтобы проникнуть в дом незаметно, Куба Антосю не говорил, тот сам догадался. Догадаться было нетрудно: Куба интересовался образом жизни хозяйки — часто ли выходит из дому, заходят ли к ней соседи. О том, что Вероника по вечерам ходит в ресторан за едой, знали все, в том числе и Антось. Он и сказал об этом Кубе. Они договорились встретиться в доме Антося, но Куба сильно запаздывал. Антося как будто что-то кольнуло, и он отправился к дому Фялковских. Внутри горел свет, ему показалось, что там Вероника, по времени ей давно было пора вернуться из ресторана.
— Кубы он там не видел?
— Нет, он близко к дому не подходил, не хотел, чтобы его заметили соседи.
— С какой стороны он смотрел на дом?
— С фасада.
— Но Куба мог взломать заднюю дверь.
— Антоний не считает, что Куба взламывал дверь, у него могла быть при себе отмычка или поддельные ключи. Да может, там Кубы вовсе и не было. Из того, что показал Антось, у Кубы было намерение проникнуть в дом, что-то забрать и уйти, не оставив следов. Это Антосю очень хотелось поискать сокровища Вероники.
В конце концов Антоний потерял терпение, подкрался к дому сзади, и ему показалось, что дверь приоткрыта…
— Не могло ему так показаться, потому что этих дверей не видно. Дверь там сбоку. И чтобы убедиться, ему пришлось бы подойти к ней почти вплотную.
— Что он и сделал. Вошёл, увидел труп, но Кубы не было. Разумеется, парень воспользовался случаем — он не из нервных — и принялся за поиски. Тут его и застал Веслав. Это, разумеется, мы так вычислили, нам он об этом не сказал, промолчал, хотя, спасаясь от обвинения в убийстве, выболтал почти все, что знал. Но ведь должен был Веслав его там застукать, это стало ясно из дальнейшего развития событий.
— Ну хорошо, а Патрик? — нетерпеливо перебила я. — Что говорят о Патрике?
— Немало говорят, но ничего конкретного.
Антось, например, говорит, что видел его, точнее, кого-то видел, может, Патрика. В пустом доме, куда они с Весем приволокли ящики, он его уже не видел. Короче говоря, о Патрике все запутано, верить ничему нельзя, показания меняются на каждом допросе. Ведь Антось панически боится, что его обвинят в убийстве или даже в соучастии. Да мало ли ещё найдётся статей Уголовного кодекса, которые с лёгкостью можно применить в данном случае к Антосю: сокрытие от властей личности убийцы, недонесение о готовящемся преступлении, помощь в совершении преступления и так далее. И ещё он опасается мести — Веслава, Кубы, Патрика, бог знает, ещё кого. Вот и доносит на всех, а сам при этом от страха трясётся, аж зубами стучит.
Жаль, что у меня нет последнего протокола допроса Антося с умными замечаниями на полях. Не стала упрекать в этом Януша — понимаю ведь, что предоставить мне такие документы — это значит пойти по меньшей мере на служебное нарушение.
— Ну, теперь расскажи о Патрике, — попросила я, не ожидая ничего хорошего.
Януш, видимо, решил, что заслужил передышку. Выпил свой чай, потом налил себе рюмку вина и тоже выпил.
— Во рту пересохло, — счёл нужным пояснить он. — Как я уже сказал, Патрик смылся. Самым что ни на есть наглым образом. Ему велено было сидеть в гостинице, запретили выходить, так сказать, посадили под гостиничный арест, а ему плевать. Взял и смылся. Когда — неизвестно. Думаю, что сразу.
— Неужели за ним не присматривали? — удивилась я.
— Присматривали, а как же За его машиной.
Она и до сих пор стоит в целости и сохранности на гостиничной стоянке.
Статуя в образе Гражинки вдруг оживилась.
— Как же так? Тогда на чем же он.., смылся?
— Вряд ли пешком, — предположила я. — Подвернулась оказия, он и воспользовался.
— Совершенно верно. Мог проголосовать, добраться хотя бы до Вроцлава, а уж оттуда проще всего ехать в любом направлении. И на поезде, и на рейсовом автобусе, и машину арендовать. Мог и за границу рвануть…
— Лично я сомневаюсь, что рванул за границу. Со своей нумизматической коллекцией.., хлопотно. К тому же такая коллекция имела ценность скорее у нас, а не за границей, ведь состояла в основном из старинных польских монет;
В каждой стране ценятся свои старинные монеты.
Януш согласно кивнул.
— Я тоже полагаю, что он уехал в Варшаву.
Теперь тебе понятен смысл обыска в его варшавской квартире?
— Как сказать, — возразила я. — После всего случившегося надо совсем ума лишиться, чтобы прятать коллекцию у себя в доме. И вообще, хотелось бы знать его намерения. Смылся.., ну и что? Не будет же он до конца жизни находиться в бегах.
— Сбежал… — пробормотала Гражинка. — Раз сбежал, значит, виновен. Не бежал бы, если бы не чувствовал за собой вины. Признаюсь, что я-то до сих пор ещё надеялась, дура набитая.
Хотела ещё что-то сказать и выдохлась, сил не хватило. Потом вдруг лихорадочно схватила свой чай, выпила, налила вина, тоже выпила.
Я не вмешивалась, хотя неплохо было бы ей посоветовать хоть что-нибудь съесть. Да, с таким Патриком спокойной жизни не жди. Если бы он в состоянии аффекта прикончил кого-нибудь постороннего, а не собственную тётку… Так сказать, в нумизматическом амоке. А тут… Никаких смягчающих вину обстоятельств. Да ещё и смылся… Неужели эта дурёха последует за ним и в Сибирь? Тьфу, что это я. Её поколение о Сибири вряд ли слышало, ну да я другое имею в виду — в тюрьму. Надо бы предварительно провести с ней работу, отговорить от такой глупости.
А если она и не думает о такой глупости? Тогда, выходит, я сама же её и натолкну. Ох, и не знаю, что делать. А тут ещё несчастный болгарский блочек, из-за кретина Патрика и я пострадала.
Из-за желанной марки я позабыла о благом своём намерении никогда не делать людям зла и решила — нет, в данной ситуации я сделаю все возможное, чтобы снять подозрение с Патрика, пусть обвинят кого угодно, пусть человека совершенно невиновного, мне плевать, лишь бы наследник остался на свободе. Ну и ради несчастной девушки постараюсь. Надо сделать так, чтобы Патрик сумел-таки получить своё наследство и успел продать мне блочек, а я уж так его спрячу, что никакая полиция не найдёт, если выяснится, что Патрик не имел права продавать. А там, глядишь, и срок давности истечёт.
Сколько лет должно пройти? Надо заглянуть в кодекс.
Чуть не сорвалась с места, да вспомнила, что в комнате я не одна. Как назло, имею дело с исключительно честными людьми — что Януш, что Гражинка. Те не дадут мне соврать и придумать что-нибудь оправдательное для Патрика.
Затолкав болгарский блочек в самую глубину своего естества, я заставила себя вернуться к расследованию.
— Без Кубы они ничего не сделают! — гневно заявила я. Сам Антось показал, что Вероника была жива, а потом он обнаружил её уже мёртвой. А когда она была ещё жива, по его показаниям, Куба был в доме. И это может быть ложью, кто докажет, что самого Антося в этот момент не было в доме и он собственной рукой не прикончил женщину? Они могут сваливать друг на друга, и сам дьявол в этом не разберётся, а тут ещё дело осложняет брактеат Яксы из Копаницы. То теряется, то находится. Если бы вёл себя так в обычной ситуации — черт с ним, но когда совершается похищение и убийство… Нет, я отказываюсь быть тактичной и благородной, оставлю это на потом, а пока пусть кто-нибудь прижмёт к стенке пана Петшака, у него он, в конце концов, или нет?
