Нэни Береника наблюдала в окно, как Орселлин покинула монастырь. Потом задернула плотную штору и вернулась к своему столу. Извлекла из ящика хрустальный шар, поставила перед собой и сосредоточилась. Шар начал светиться изнутри, а потом Береника увидела в шаре лицо Книжника.

– Матушка! – сказал Книжник.

– Ты нашел, что искал, Моммек?

– Пока только три Реликвии, матушка. Увы, но мне ничего не известно о моем Кольце Языков, перчатках Довлада и о доспехах.

– Будем надеяться, что они остались у хозяйки. Ты встречался с ней?

– Нет еще. Она сейчас в замке Ирмаса. Туда не пускают никого. Не думаю, что для меня сделают исключение.

– А как проходит твое расследование?

– Все так, как ты сказала, матушка. Это фамары. Я был в Крам-Динаре – все то же самое. Шестое сердце уже у них в руках.

– Осталось еще одно. Нам надо спешить. Если Большой Ложе удастся пробудить Исконного, эта земля будет ввергнута в хаос и навсегда потеряна для Света.

– Седьмое сердце хранится в усыпальнице короля Утаро. Фамары не смогут добраться до него, пока не будет пролита кровь Дракона.

– У меня нехорошее предчувствие, Моммек. Я чувствую, что принцу Оваро угрожает опасность.

– Я могу охранять принца.

– Нет, ты должен заняться Воительницей. И добыть седьмое сердце раньше фамаров. Я позабочусь о принце. Так или иначе, наши пути должны пересечься. Я послала к тебе своего человека. Мне кажется, эта девочка будет тебе полезна.

– Ах, матушка, ты до сих пор не отказалась от мысли меня женить! Кто эта несчастная?

– Я хочу видеть тебя счастливым, Моммек. Твое вечное одиночество меня беспокоит. А эта девушка мне очень понравилась. И еще – она единственная, кто пережил резню в Крам-Динаре.

– Я учту это, матушка. И постараюсь быть с ней поласковее. Что-нибудь еще?

– Я… – Береника сделала паузу, – я хочу тебе сказать, что ты всегда был прекрасным сыном. И я очень люблю тебя, Моммек. Береги себя, ладно?

– Что-то случилось, матушка? Мне не нравится твое настроение.

– Ах, сынок, я всего лишь старая женщина, и у меня бывают приступы хандры. Целую тебя и благословляю. Прощай.

– До встречи, матушка! Я тебя люблю.

Хрустальный шар погас. Нэни Береника почувствовала себя совершенно обессиленной. Даже такая нехитрая магия, как активация Говорящего Шара, буквально выпила из нее силы. Старость – слишком тяжелое бремя. К счастью, нести его осталось недолго.

Чтобы подкрепить силы, нэни Береника выпила чашу малинового сока, но слабость не прошла до конца. Настоятельница подошла к окну, посмотрела на двор монастыря, залитый солнцем. Потом перевела взгляд дальше, в сторону поселка беженцев. Там кипела жизнь: мужчины пытались благоустроить лачуги, в которых селились их семьи, женщины стряпали, стирали, следили за скотом. Береника подумала, что этим людям непросто будем объяснить причину, по которой они должны будут покинуть Гойлон. Оставаться им здесь нельзя. Настоятельница с болью подумала о Линне, Вере, Обри, Кихоу, других членах ее маленькой общины. С каждым из них она поговорит отдельно. Она не скажет им того, что знает сама. О том, что шесть деревень айджи были уничтожены в ночи лунных затмений, и это совсем не случайность. О том, кто и почему это сделал, в чем смысл этих зверских убийств множества людей. Она не скажет им, что через две недели наступит еще одна мистическая ночь, когда семь планет встанут в одну линию, и седьмое жертвоприношение снимет магические цепи с последних врат темной бездны Абиссалиума – врат, за которыми скрывается одно из самых страшных порождений Теневой Стороны.

Скоро случится то, что должно случиться. Скрытые до сих пор силы пришли в движение. В этом и заключается Предопределение, и ничего тут не попишешь. Великая война идет уже давно – она продолжается на плоскогорьях Орсианы, она вот-вот охватит берега Зеленого моря, и Хеалад не исключение. Эта несчастная земля долгие годы не знала ни дня мира, а теперь над ней сгущаются такие сумерки, что страшно подумать, какую же ночь они предвещают. Слишком много тьмы ныне в роскошных дворцах и заброшенных руинах Хеалада. И судьба некогда великой империи Дракона теперь в руках нескольких человек, которые и не подозревают пока, что им уготовано Таблицами Судеб.

Несколько человек. И ее сын, который называет себя Книжником. Единственный, кто может ей помочь, потому что остальные ее дети уже выполнили свою миссию. Законам Рока подчиняются даже боги. Забытые тем паче.

Все случится так, как должно было случиться. Эта земля еще увидит величие Гелеса, и пламя, сотни лет горевшее в обители Гойлона, однажды вспыхнет вновь. Но платой за это станет Мгновение Страдания и Зубовного Скрежета, Пламени и Боли, Кровавых Клинков и Мученичества. Долгожданное и страшное мгновение, неведомое бессмертным богам, но неизбежное для тех, кто утратил свое бессмертие.

Будущее уже раскрылось перед нэни во всем хитросплетении своих узоров. Узор Времени сложился в цифру "6". У нее есть шесть дней на то, чтобы приготовиться к встрече с Неизбежным.

Шесть дней на то, чтобы завершить то, ради чего она пришла в мир.

– Кихоу! – крикнула нэни в открытое окно. – Попроси сестер и брата Оври подняться ко мне в кабинет…

Нет, не стоит говорить с каждым поодиночке. Она поговорит со всеми братьями и сестрами разом. Скажет им все. И попытается убедить их поступить так, как она считает нужным.

Это было тягостное молчание. Тем более тягостное, что нэни ждала ответа, а видела только бледные напряженные лица и пустоту в глазах. Ее братья и сестры ошеломлены, они ждут слов мудрости и утешения, а у Береники их просто не было.

Время слов закончилось.

"Мой старый добрый Оври, милые девочки Линне и Вера, мои сестры Таире и Кеннег, трудяга Кихоу, добрые мои помощники и верные дети Гелеса! Что я могу вам еще сказать, кроме того, что вы сейчас услышали?"

Оври первым пришел в себя.

– Матушка, – с трудом выговорил он. – Нэни Береника, ты не могла ошибиться?

– Нет, Оври. Предсказания не обманывают. Я знала это до того, как здесь появилась наемница. А теперь я уверена, что нам отпущено совсем немного времени. Белый агнец скоро будет здесь. И волки тоже.

– И что же, нам все бросить? – тихо спросил Кихоу. – Наш сад только начал плодоносить, матушка. В этом году должен быть отличный урожай яблок.

– Не стоит думать о яблоках, Кихоу. Надо подумать о людях. Брат Оври, я скажу беженцам, что в монастыре началась чума. Это заставит их уйти. Сколько у нас в лазарете больных?

– Тридцать человек, нэни.

– Сколько из них могут ходить?

– Тяжелых только четверо, и еще трое с желтухой. Им нельзя сейчас покидать госпиталь. – Оври проглотил ком в горле, взглянул прямо в сапфирово-синие глаза настоятельницы. – И я не могу их покинуть.

– Значит ли это, что ты отказываешься уходить, Оври?

– Да, нэни. Я остаюсь в Гойлоне.

– Ты идешь против моей воли?

– Я не могу пойти против своего сердца. Прогони меня, по-другому я отказываюсь покидать Гойлон в такое время.

– Матушка! – Послушницы Линне и Вера со слезами упали к ногам настоятельницы, вцепились пальцами в ее мантию, закричали в два голоса. – Мы тоже… мы тоже никуда не хотим идти! Не гони нас, матушка!

– Матушка настоятельница, – седая Таире встала на колено рядом с рыдающими послушницами, коснулась руки нэни. – Здесь наше место. Мы прожили рядом с тобой жизнь. Сможем ли мы уйти, зная, что ты осталась в одиночестве?

– Таире права, – рыжеволосая Кеннег сверкнула зелеными глазами. – Благослови нас, нэни. Дай нам частицу твоей воли и твоего мужества, и мы встанем рядом с тобой.

Береника хотела ответить, резко и властно, но не смогла. Лица ее подчиненных начали расплываться, рыдания сдавили горло. Чтобы не упасть, нэни рукой оперлась на стол. Таире и Кеннег подхватили настоятельницу и помогли сесть.

– Что вы говорите? – всхлипнула настоятельница. – Я прожила семьдесят шесть лет. Моя жизнь окончена. Мне осталось последнее испытание, которое я выдержу. Я обязана остаться здесь, чтобы дать этой стране надежду. А вы… вы еще молоды. Кеннег, Линне, Вера, Таире, что вы говорите! Оври! Почему, зачем?