– Ты что, совсем? – бушевала она. – Ты что, собирался заложить ему нас?

– Дорогая, что ты… – Я был ошарашен.

– Да ничего, – сказала она. – Там внизу машины. Громадные механизмы. Я их видела. И он о них знает.

– Детка, – сказал я, – почему бы не…

– Посмотри на меня, – приказала она поспешно.

Я посмотрел. Внимательно.

– Ты считаешь, что я сошла с ума? – спросила она. – Ну давай. Отвечай не колеблясь.

Я вздохнул.

– Мне кажется, это все твое воображение, – сказал я. – Ты все время читаешь эти…

– Тьфу! – буркнула она. Она была полна возмущения. – Ты, ты просто…

– Несносный тип, – завершил я.

– Я тебе покажу эти штуки, – пообещала она. – Мы спустимся туда сегодня ночью, когда дворник будет спать. Если он вообще когда-либо спит.

Вот тут я забеспокоился.

– Милая, прекрати, – сказал я. – Ты и меня выводишь из равновесия.

– Прекрасно, – сказала она. – Прекрасно! Я-то думала, что для этого потребуется ураган.

Весь день я просидел, глядя на пишущую машинку, и ничего не лезло в голову.

Кроме беспокойства.

Я так и не понял. Говорила ли она серьезно? Ладно, думал я, я поверю в это. Она увидела в стене открытую дверь. Случайно. Это очевидно. Если под многоквартирным домом действительно стоят какие-то огромные механизмы, как она уверяет, значит тот, кто построил дом, совершенно точно не хочет, чтобы кто-нибудь о них узнал.

Седьмая Ист-стрит. Многоквартирный дом. И под ним громадные машины.

Неужели?

– У дворника три глаза!

Она вся дрожала. Лицо у нее побелело. Она смотрела на меня, словно ребенок, который прочитал первый в своей жизни рассказ ужасов.

– Милая… – начал я.

Я заключил ее в объятия. Она была напугана до смерти. Я и сам ощутил нечто похожее на испуг. И вовсе не потому, что у дворника имеется лишний глаз.

Сначала я ничего не говорил. Что тут скажешь, когда жена прибегает к тебе и сообщает такое?

Она еще долго дрожала. Потом она заговорила, тихим голосом, испуганным голосом.

– Я знаю, – сказала она. – Ты мне не поверишь.

Я глотнул.

– Детка… – произнес я беспомощно.

– Мы пойдем вниз сегодня ночью, – сказала она. – Теперь это важно. Там происходит что-то серьезное.

– Мне кажется, нам не стоит… – начал я.

– Я все равно туда пойду, – сказала она. Теперь ее голос звучал хлестко, балансируя на грани истерики. – Я тебе говорила, что там механизмы. Черт побери, там действительно какие-то машины!

Она снова принялась плакать, ее била сильная дрожь. Я уложил ее голову себе на плечо и стал гладить по волосам.

– Ладно, детка, – приговаривал я. – Ладно.

Она пыталась рассказать что-то сквозь слезы. Но у нее не получилось. Позже, когда она успокоилась, я выслушал ее. Мне не хотелось ее расстраивать. Я решил, что самым безопасным будет дать ей выговориться.

– Я шла по коридору первого этажа, – сказала она. – Я подумала, может быть, после обеда принесут какую-нибудь почту. Ты ведь знаешь, что иногда почтальон… – Она замолчала. – Это не важно. Важно то, что случилось, когда я проходила мимо дворника.

– Что же? – спросил я, заведомо испуганный тем, что последует дальше.

– Он улыбнулся, – сказала она. – Ты знаешь, как он улыбается. Приторно и зловеще.

Я пропустил это мимо ушей. Не стал спорить по этому поводу. Я по-прежнему считал, что дворник совершенно безобидный парень, который имел несчастье родиться с лицом прямо как от Чарльза Аддамса[4].

– И что дальше? – спросил я. – Что произошло?

– Я прошла мимо него. Я чувствовала, что меня уже трясет. Потому что он смотрел на меня так, словно знал обо мне что-то такое, чего не знаю даже я сама. Мне все равно, веришь ты или нет, но именно это я и ощутила. А потом…

Она передернулась. Я взял ее за руку.

– А потом?.. – переспросил я.

– Я ощутила, что он на меня смотрит.

Я тоже ощутил это, когда мы спускались с ней в подвал. Я понял, что она имеет в виду. Ты просто чувствовал, что этот парень на тебя смотрит.

– Ладно, – сказал я. – Я все понял.

– Этого ты не поймешь, – мрачно заверила она. Она секунду посидела неподвижно, затем произнесла: – Когда я обернулась, то увидела, как он удаляется от меня.

Мне передался ее страх.

– Я не… – начал я слабо.

– Голова у него была обращена в другую сторону, но он все равно смотрел на меня!

Я сглотнул комок в горле. Я сидел, окаменев, поглаживая ее по руке и не сознавая того.

– Как это так, милая? – услышал я собственный вопрос.

– У него глаз на затылке.

– Детка… – произнес я.

Я посмотрел на нее – да-да, вынужден признать – в испуге. Такой полет фантазии кого угодно приведет в смятение.

Она закрыла глаза. Вырвала у меня свою ладонь и сцепила руки. Поджала губы. Я увидел, как из-под ее левого века выкатилась слезинка и побежала по щеке. Она совсем побелела.

– Я видела его, – произнесла она тихо. – Господи помоги, я видела этот глаз.

Не знаю, почему я продолжал расспрашивать ее. Из мазохизма, наверное. На самом деле мне хотелось позабыть обо всем этом, сделать вид, что ничего не было.

– Но почему же мы никогда не видели его раньше, Рут? – спросил я. – Мы же видели его затылок много раз.

– Неужели? – сказала она. – Когда это?

– Милая моя, кто-нибудь должен был видеть. Ты же не считаешь, что никто и никогда не шел вслед за ним?

– У него волосы разошлись в стороны, Рик, – сказала она, – и, прежде чем я убежала, я увидела, как волосы сошлись снова, закрыв глаз так, что его стало не видно.

Я сидел молча. «Что тут скажешь?» – думал я. Что вообще можно сказать жене, когда она приходит к тебе и сообщает такое? Ты спятила? Ты сошла с ума? Или же старое доброе: ты слишком много работаешь? Вот только она не слишком много работала.

Хотя, может быть, и работала. Своим воображением.

– Так ты пойдешь со мной сегодня ночью? – спросила она.

– Хорошо, – сказал я ровно. – Хорошо, дорогая. А теперь пойди и приляг.

– Со мной все в порядке.

– Дорогая, иди и приляг, – повторил я твердо. – Я пойду с тобой сегодня ночью. Но сейчас я хочу, чтобы ты отдохнула.

Она поднялась. Пошла в спальню, и я услышал, как скрипнули пружины кровати, когда она села, потом подтянула ноги и легла на подушку.

Чуть позже я зашел, чтобы накрыть ее одеялом. Она смотрела в потолок. Я ничего ей не сказал. Сомневаюсь, что она хотела услышать что-нибудь от меня.

– Что мне делать? – спрашивал я у Фила.

Рут спала. Я украдкой выскользнул в коридор.

– А вдруг она действительно видела? – спросил он. – Разве такого не может быть?

– Да, может, – сказал я. – Но ты знаешь, что возможно и обратное.

– Слушай, тебе надо пойти вниз и взглянуть на дворника. Надо…

– Нет, – сказал я. – Мы ничего не можем сделать.

– Так ты пойдешь с ней в подвал?

– Если она будет настаивать, – сказал я. – Если нет, то не пойду.

– Слушай, – сказал он, – когда пойдете, зайдите за нами.

Я посмотрел на него с интересом.

– Ты хочешь сказать, что вас это тоже коснулось? – спросил я.

Он посмотрел на меня как-то странно. Я увидел, как дернулось его горло.

– Не… не смотри так и никому не рассказывай, – сказал он.

Он огляделся по сторонам, потом снова повернулся ко мне.

– Мардж говорила то же самое, – сказал он. – Она уверяла меня, что у дворника три глаза.

После ужина я вышел купить мороженого. Джонсон как раз совершал обход.

– Ты работаешь сверхурочно, – заметил я, когда он зашагал рядом со мной.

– Есть сведения, что местные банды что-то затевают, – пояснил он.

– Никогда не видел здесь никаких банд, – отозвался я рассеянно.

– Но они есть, – заверил он.

– Гм…

– Как жена?

– Прекрасно, – соврал я.

– Она по-прежнему считает, будто дом служит прикрытием для чего-то иного? – засмеялся он.