- Ну, - спросил Ерофей, - как поедем? Ты же у нас знаток всех времен, говори, как будет лучше, - поддел он приятеля.

Гермес кусал ус и сосредоточенно думал, почесывая горбинку носа. На лице метались какие-то тени, словно отражение его мучительных мыслей.

- Ерофей, а что, если мы разделимся? - наконец спросил он.

Ерофей вытаращился на него:

- Ты что? Обалдел, да? Втянул меня в эту катавасию, а сам… - от обиды он даже слов не находил.

- Пойми, Ероха, - терпеливо начал ему вдалбливать в голову Гермес. - Вот пустят за нами погоню, на этой развилке решат поехать по той или другой дороге, и если схватят, то одного из нас. Зато другой сможет добраться до Парижа. Ну, понял?

Ерофей тихо спросил:

- А если они тоже разделятся?

Гермес замолк, однако через несколько мгновений сказал, вздёрнув нос:

- Ну, это ещё бабушка надвое сказала - разделятся или нет. Думаю, не допентят. А у нас шансы кому-то остаться в живых возрастают.

- Ну, на кой ляд это нам надо! - разозлился Ерофей. - Давай вернёмся обратно!

- Мы же слово дали доставить письмо Генриха Наваррского в Париж, для меня дело чести сдержать данное слово, а ты - как знаешь, - от возмущения у Гермеса даже усы встопорщились.

- Ну, хорошо, - согласился Ерофей, - давай сделаем так, как ты предлагаешь.

- Эгей, это уже другой коленкор, - повеселел Гермес и вытащил из кармана золотую монету.

Ерофей удивился, откуда она у Гермеса. «Спёр, наверное, где-нибудь», - с полной уверенностью решил он.

А Гермес тем временем подкинул монету и загадал:

- «Орёл» - значит мне в Каор! - он ловко подхватил монету на лету в кулак, потом разжал руку, и на ладони тускло сверкнула «решка». - Ну что же, тебе выпал Каор, дорога туда, говорят, спокойная, а я двигаю в Вильнёв. Счастливо тебе, дружище! Встретимся в Лиможе! - и тронул коня.

- Скатертью дорога! - совсем не по-доброму пожелал Ерофей товарищу, всё ещё обижаясь на него, понимая, однако, что Гермес прав. Лучше разделиться, тем более что у Гермеса находится перстень-пароль, а на груди Ерофея покоится запечатанный пакет, хотя оба знают и устное сообщение. Ерофей измучился, пока выучил текст письма, кроме того, Гермес заставил Ерофея вызубрить и самые необходимые фразы, нужные для общения в дороге.

Ерофей тяжело вздохнул и поехал по другой дороге.

Ох, и зачем они ввязались в эти междоусобные войны французского короля и его восставшего вассала герцога Майенского? Впрочем, Ерофей благодарен Гермесу, что спас его, в самом деле, от неминучей беды. А беда, теперь Ерофей это понимает, и впрямь стряслась бы…

… Тот чудесный вечер, воспоминания о котором так бесцеремонно прервал Гермес, закончился в спальне Изольды, где Ерофей оказался незнамо как. И это его было первое сближение с женщиной, но «боевое крещение» завершилось большой неожиданностью - открылась дверь, и на пороге возникла мать Изольды.

- Ах, мама! - испуганно вскричала Изольда и спряталась под одеялом.

- Боже мой! - воскликнула мама, заламывая руки. - Изочка! Молодой человек, извольте немедленно объяснить, что вы тут делаете?

- Я… я… - начал заикаться Ерофей, чувствуя, как холодеют все его конечности: руки-ноги и так далее, а недавно - подумать только! - это «так далее» пламенело, как раскалённый в горне штырь. - Я… я… как честный человек, прошу руки вашей дочери, - язык выговаривал эти слова, а сердце молчало - Ерофей понял вдруг, что совсем не желает стать мужем Изольды, к тому же что-то ему подсказывало, что Изольда тоже не очень стремится выйти за него замуж.

Но слово - не воробей, вылетит - не поймаешь, и потому месяц спустя Изольда и Ерофей «предстали перед алтарем», то бишь, оказались в загсе. Пройдены были все процедуры, им осталось только поставить свои подписи в журнале регистрации браков, Изольда уже это и собиралась сделать, как над ухом Ерофея раздался шёпот:

- Балда, ты же не любишь её, и она тебя не любит, просто Изольда беременна и поймала тебя, дурилу, на крючок! А ты и растаял, бестолковый ловелас.

Ерофей оглянулся и увидел за спиной высокого кудрявого парня, серьезно глядевшего на него, но в глубине глаз его плясали лукавые чёртики, и Ерофей мгновенно всё вспомнил. Гермес! Его беспечный приятель, с которым он расстался несколько месяцев назад, его товарищ по невероятным приключениям, которые - Ерофей так до сих пор и не понял - наяву были или во сне, а вот сейчас стало ясно - на самом деле были те приключения, и Гермес - всё тот же, только усы отрастил.

Изольда тем временем взялась за ручку, приготовилась расписаться, а Гермес решительно дёрнул Ерофея за руку:

- Бежим отсюда, Ероха, не губи молодую холостую жизнь!

И не успел Ерофей ответить, как вдруг взвился вверх, будто кто-то его схватил за шиворот и вздёрнул к потолку. Мгновение - и всё исчезло, а в следующее они оказались на берегу какой-то реки. Вдалеке чернел лес, и от него к ним двигалось несколько всадников.

Гермес, обладавший сверхорлиным зрением, присвистнул:

- Похоже, сейчас нам сделают больно. Скидывай скорее пиджак и галстук, Ерошка, а то, боюсь, фасон твоего камзола здесь не котируется, - и он изо всех сил запустил в реку свой пиджак.

Ерофей не понял, в чём дело, но послушно проделал то же самое.

Подскакавшие всадники закружились вокруг приятелей, вставших спина к спине, хотя это и было бесполезно: с голыми руками против алебард и арбалетов не попрёшь, и оставалось только молча наблюдать за всадниками, которые были настроены явно враждебно. Все они были одеты в короткие кожаные куртки, вооружены шпагами и арбалетами, глаза людей сверкали яростью.

«Да, - подумал Ерофей, - фасон моей одежды здесь и правда не котируется».

Бешеный танец всадников продолжался до тех пор, пока не подскакал ещё один человек, по виду - богатый вельможа. Всадники почтительно расступились, и вельможа спросил повелительно:

- Кто вы?

Конечно, Ерофей ничего не понял, а Гермес, толкнув его больно в бок, протелепатировал: «Что это за язык?» - «Пёс его знает, похож на французский, соседка наша его изучает», - «Ладно, хоть что-то докумекал, - ответил сварливо Гермес. - Хоть легче будет справиться с этой передрягой», - а вслух бойко произнёс:

- Мы странники, измучены голодом и холодом…

Ерофей хоть и знал о лингвистических способностях своего приятеля, но всё равно всякий раз удивлялся.

- Господин! - вскричал один из всадников. - Не верьте ему! Это наверняка шпионы проклятого Карла!

Вельможа взгляделся в лица пленников и вдруг властно вскинул руку, успокаивая своих людей. Он спросил, обращясь к Ерофею:

- Луи, друг мой, это вы?

Ерофей захлопал глазами. Гермес вновь больно пихнул его в бок:

- Говори: «Уи, уи, месье».

Ерофей машинально повторил, и вельможа задал новый вопрос, который тут же ему мысленно перевёл Гермес:

- Друг мой, как вы здесь оказались? Я думал, вы в Ангулеме? Что случилось с вами?

«Отвечай, Зевс тебя разрази!» - приказал Гермес. - «Да не умею я!» - взвыл мысленно Ерофей, чувствовавший, что ещё немного, и он грохнется в обморок от страха. - «О, Зевс! До чего тупой этот парень! Просто повторяй за мной, но сделай вид, что ты сильно заикаешься. Понял?» - и начал мысленно диктовать, а Ерофей повторял за ним, но на первом же слове споткнулся и начал заикаться без всякого притворства. Вельможа, слушая, как Ерофей никак не может преодолеть одну букву, недовольно поморщился и обратился к Гермесу:

- Можешь ты мне ответить?

- О, да! Мы ехали в Ажен, нечаянно натолкнулись на отряд герцога Майенского, - конечно, Гермес тоже ничего не знал, как и Ерофей, но сметливость всегда помогала ему выкручиваться из щекотливых ситуаций. Гермес и тут нашёлся, что говорить: раз здесь не любят какого-то там герцога Майенского, то надо притвориться его недругами, что Гермес и сделал:

- Нас очень избили, видите, Луи еле на ногах держится, - и саданул опять Ерофея, что есть силы в бок, отчего тот согнулся пополам. - Вот видите? А после удара по голове алебардой он стал ещё и заикаться.