К тому времени новгородские князья уже давно превратились в приглашаемых лиц с ограниченными полномочиями. Новгород ХII – ХV веков жил при республиканской форме правления, хотя латинского слова «республика» в новгородском обиходе не было. Возможно, новгородцы никогда его не слышали.
Решительный прорыв к республике датируется здесь еще первой половиной XII века. Этот прорыв и последовавшие за ним почти три с половиной века Новгородской республики — важная глава мировой политической истории.
Произошло это так. Князь Всеволод Мстиславич после 19 лет княжения в Новгороде отправился добывать себе переяславский престол, но потерпел неудачу и вернулся. Однако Вече не впустило его, и он был изгнан из города. Какое-то время спустя бояре посчитали, что Всеволод Мстиславич получил хороший урок и вернули его в Новгород, однако незадачливый князь тут же втянул новгородцев в противоборство с Суздалем. Это переполнило чашу терпения боярства. Против князя выступили и «черные люди» (ремесленники, наемный люд, свободные общинники-собственники земли, смерды), не поддержали его ни церковь, ни купечество, которое он ущемлял в правах. 28 мая 1136 года Всеволод с семьей по приговору Веча, в котором приняли участие также представители Пскова и Ладоги, был заключен под стражу в архиепископском дворце, где он два месяца находился под охраной 30 вооруженных воинов. Затем Всеволода выслали из города, обвинив его в том, что он «не блюдет смерд», т.е. не заботится о простых людях, и втянул Новгород в проигрышную межкняжескую борьбу.
Именно с этого времени власть в Новгороде окончательно перешла в руки Веча и городской верхушки. Князей новгородцы продолжали приглашать, но скорее в качестве военачальников, хотя даже это не главное. Они могли, например, призвать к себе на престол князя-ребенка, который еще не мог сидеть на коне — его призывали как символ связи с другими княжествами Русской земли. Первым был приглашен Святослав Ольгович (отец Игоря, князя Северского, героя «Слова о полку Игореве»).
Поскольку революционные перемены никогда и нигде не проходят гладко и незатруднительно, новые порядки пришлось отстаивать. Новгород, по словам летописца, разрывался надвое — у низложенного князя в городе оставались «милостивцы» (сторонники). На Святослава покушались, но стрела пролетела мимо. Мономаховичи и их союзники в других княжествах перекрыли торговлю с Новгородом, из-за нехватки продовольствия взлетели цены, надвигался голод. Святослав, рассорившись с новгородским епископом Нифонтом, в 1138 году покинул княжеский «пост». Новгородцы призвали было Ростислава Юрьевича из Суздаля, потом рассорились и с ним, оставшись совсем без князя.
Это раздражало других князей Руси, Юрий Долгорукий угрожал войной и уже взял принадлежавший Новгороду Торжок. Новгородцы сочли благоразумным вновь призвать Святослава. Тот вернулся в 1139 году, но с намерением отомстить обидчикам. Вече роптало «на его злобу», в городе избивали княжеских людей, напряжение росло. Наконец, однажды ночью в 1141 году Святослав бежал из Новгорода и больше туда не возвращался. (Это ему Юрий Долгорукий писал в 1147 году: «Приди ко мне, брате, в Москов», что считается первым упоминанием о Москве.)
За пять лет новгородских недоразумений с князьями (1136-1141) произошло то, что часто случается в политике. Положение, казавшееся диким и невозможным, мало-помалу становится привычным. Кто-то с ним мирится через силу, а кто-то сживается легко, находя в новом положении дел даже какие-то плюсы. Тверские, смоленские, белозерские, суздальские, ростовские, ярославские, угличские, полоцкие и другие ближние соседи Новгорода после краткого бойкота вынуждены вновь налаживать с ним связи, так как не могут обойтись без новгородской транзитной торговли. Князья разных частей Руси приходят к выводу, что коль скоро новгородские новшества им не угрожают, воевать из-за них с Новгородом не стоит.
Сами по себе призвания и изгнания князей и другие проявления вечевой демократии новшеством не были, по такому же обычаю жили и другие русские земли — в первую очередь, Киевская, Полоцкая и Ростово-Суздальская. Но лишь Новгород довел до совершенства систему отношений, которую невозможно назвать иначе, кроме как республиканской с князем «на договоре».
И действительно, полномочия, а также земельные владения и доходы приглашенного князя были сильно урезаны, его резиденцию из Детинца (кремля) перевели за город (на Городище). На князя возлагались функции главнокомандующего и организатора защиты города. По договору с городом (их сохранилось множество) князь не имел права распоряжаться государственными доходами и расходами, не имел отношения к сбору налогов. Ему запрещалось вершить суд за пределами города, издавать законы, объявлять войну и заключать мир. Если раньше князь был высшим судьей в самом Новгороде, то теперь появился совместный суд князя и посадника. В новгородских «докончаниях» с князьями прямо сказано: «А без посадника ти, княже, суда не судити, ни грамот даяти». Вдобавок князю запрещалось заключать договоры с иноземцами без посредничества новгородцев и даже охотиться и рыбачить за пределами отведенных ему угодий. Гарантией соблюдения договоров служил запрет князю и его людям приобретать землю в Новгороде, управлять новгородскими волостями и раздавать землю в них своим приближенным. Князь был во многом символом, он воплощал в себе защиту и правду. Дискредитация такого представления грозила нерадивому князю большими неприятностями. Князь мог быть изгнан, что неоднократно и случалось. Новгородцы проявляли завидное постоянство в своем стремлении выбирать князя по своей воле и превратить его в высокооплачиваемого военачальника, чиновника, посредника и мирового судью.
Перевороты и перетасовки в политическом руководстве новгородской земли xii — начала xiii веков имели очевидный вектор: шел процесс развития вечевой демократии. Выше, в главке «Партии в русской истории» я уже приводил суждение С.Ф. Платонова о том, что Новгород xii века разделен на отчетливые партии: «на Вече идут не лица, а союзы; голосуют там не лица, а союзы».
Высшая власть в Новгороде перешла к Вечу, представлявшему, в теории, всех полноправных граждан мужского пола, от бояр до «черных людей». Вече сотни раз фигурирует в письменных источниках, авторы которых не считали нужным объяснять (для их современников это было лишнее) его состав, устройство, права и процедуры. Усилиями многих поколений ученых почти все это удалось установить из контекста, хотя спорные вопросы остаются.
Вече издавало и отменяло законы; устанавливало размеры податей и повинностей; решало вопросы войны и мира; призывало князя в Новгород, судило о его «винах» и в случае невыполнения им условий договора о княжении указывало ему «путь чист» из Новгорода; избирало и отстраняло посадника, тысяцкого и архиепископа; ведало назначением и смещением других должностных лиц; распоряжалось финансами, устанавливало денежные сборы, вводило торговые правила и льготы; объявляло войну и заключало мир; избирало представителей власти в новгородских владениях, принимало жалобы на них, а в случае их неправильных действий наказывало виновных; осуществляло контроль за судебными сроками и исполнением решений; в случаях, волновавших весь город, вело непосредственное разбирательство дел.
Вече обычно созывал посадник, но его могли созвать и князь, и «большие люди» (бояре), и феодалы победнее — «меньшие люди». Председательствовал на Вече степенной посадник, выступления проходили со степени — возвышенного места. Упорядоченное Вече не могло быть массовым. Чтобы принимать участие в Вече и иметь право решающего голоса, было необходимо владеть в городе землей или иметь имущество не ниже определенной ценности.
Есть прикидки о возможном количестве участников Веча. Раскопки показывают: вечевая площадь имела размеры 40х50 метров, т.е. 2000 квадратных метров, причем из летописного рассказа 1359 года о вечевом свержении посадника Андреяна Захарьинича ясно видно, что участники Веча не стояли, а сидели. То есть, собрание выглядело вполне по-парламентски. Даже если плотно заставить 2000 квадратных метров скамьями, оставив лишь узкие проходы между рядов, число «человеко-мест» едва ли достигнет тысячи. Скорее всего участников веча было несколько сот.
