– А мое лекарство пьешь?

– Осталось на самом донышке. Помогает, но не надолго. Перед сном принимаю двойную дозу, иначе глаз не могу сомкнуть. А только усну, кошмары донимают. Просыпаюсь – и снова пью. Да, так что я собиралась сделать?

– Кофеем меня угостить. Наверно, для этого надо поставить воду.

На кухню я за ней не поплелась, сидела в своем кресле между двумя комнатами и, мобилизовав все свои мыслительные способности, напряженно думала. Наконец мне показалось, что я до чего-то додумалась. Скупые намеки Алиции наводили на кое-какие смутные догадки, и от этих догадок мне стало нехорошо. Неужто Алиция и вправду влипла в скверную историю? Да, дело, похоже, серьезное.

Я закурила, поискала глазами пепельницу и увидела ее на столике, придвинутом к двери. Потянулась за ней, и тут взгляд мой упал на дверной косяк. И косяк, и филенки были новые, из натурального благородного дерева, покрытого прозрачным бесцветным лаком. Я всегда питала слабость к хорошему струганому дереву, к его изысканному рисунку. Погруженная в свои мысли, я непроизвольно постучала по дереву ногтем, провела пальцем по слоистым завиткам, наткнулась на сук, взглянула – да так и впилась глазами. Круглый, в слоистых разводах, он торчал в полуметре над полом. Я все водила по нему пальцем, что-то меня в нем озадачивало. Подумаешь, невидаль – какой-то сучок, хотя бы и лакированный. Но почему-то я сползла с кресла, присела на корточки и уставилась на него с бьющимся сердцем, чуть не уткнувшись носом. Я не верила своим глазам, не знала, что и подумать. Нет, ни один сук на свете таким быть не может!..

Не знаю, сколько я так просидела в полной растерянности, бессмысленно таращась на маленький кружочек, только вдруг почувствовала, как меня бросило в жар. Стоило лишь сопоставить этот странный сучок со скупыми намеками Алиции, с ее дурными предчувствиями и страхами – и все встало на свои места. Подтверждались, увы, мои смутные догадки!

Голова у меня сразу заработала, как часовой механизм, мысли шестеренками цеплялись одна за другую. Предупредить Алицию! Она наверняка об этом не знает! Во что бы то ни стало предупредить, пока она еще чего-нибудь не сболтнула! Но как?! На кухне?.. Исключено, на кухне могли припрятать то же самое. Мало ли какими сюрпризами напичкали эту квартиру! Вот идиотка, вздумалось ей, видите ли, обновить свое гнездышко!..

Алиция вернулась с кофе. Я подсела к письменному столу и на клочке бумаги нацарапала: «Ничего не говори! Делай, что я скажу! Подыгрывай!»

– Что у тебя там? – заинтересовалась Алиция.

– Ресница попала в глаз, – невозмутимым тоном заявила я, подсовывая ей листок. – Погоди, сейчас вытащу.

Алиция прочла и испуганно уставилась на меня. Глаза у нее превратились в два больших вопросительных знака. В панике я не догадалась продумать план действий и теперь не могла сообразить, как же нам с нею объясняться. Говорить шепотом нельзя, отмалчиваться тоже – словом, ни под каким видом нельзя обнаруживать, что мы сориентировались в ситуации. Я схватила еще листок.

– Кстати, ты мне собиралась показать фотографии! – сказала я тоном, который должен был изобразить беззаботное любопытство. – Нашлись они наконец?

– Ах да! – спохватилась Алиция. У нее получалось даже лучше, чем у меня, в голосе звучало простодушное оживление – тем нелепей выглядела застывшая на ее лице тревожная гримаса. – Погоди, сейчас поищу.

И продолжала столбом торчать передо мной, пока я не показала знаками, что ей положено рыться в ящиках и шелестеть бумагами. Она ухватила все на лету, продемонстрировав недюжинный интеллект: глазами уткнулась в листок, на котором я писала, а руками стала перерывать вверх тормашками содержимое письменного стола, самозабвенно выкрикивая: «Может, здесь? Нет, не то. Вот они! Нет, не они! Куда же я их сунула?»

А я тем временем в спешке набрасывала по пунктам инструкцию:

«1. Ты что-то нашла. И вспомнила про срочную работу! Сделай так, чтобы я с тобой попрощалась!

2. Диалог. Ты: Мне надо срочно это закончить! Я: Не провожай меня, я еще зайду в ванную!

3. Пару секунд пошелестеть!

4. Выходишь за мной на цыпочках!

5. Хлопаем дверью ванной, тихонько выходим на лестницу, там я тебе все скажу.

6. Вернувшись, спустишь воду, пошумишь, покрутишь кран, хлопнешь дверью».

Получилось, может, и бестолково, но я надеялась на ее сообразительность. Во мне вдруг прорезалась маниакальная осторожность, еще бы, при таких-то подозрениях! Похоже, дело тут и впрямь нечисто, не зря Алиция боится. Ни с того ни с сего квартиру под наблюдение не берут. Небось, возьмут на заметку и то, сколько времени мне понадобилось, чтобы выйти на лестницу. Надо сделать так, как будто я вышла из комнаты сразу, а потом еще застряла в ванной, с Алицией уже не разговаривая. Главное – эти типы не должны догадаться, что мы говорили с ней на лестнице. Уж на лестнице-то, надеюсь, не опасно?..

Я протянула Алиции листок и сказала:

– А это что у тебя в руках? По-моему, те самые фотографии!

Алиция непроизвольно уставилась на коробок с кнопками, который как раз вертела в руках.

– Гм, и правда! – обрадовалась она и так же непроизвольно протянула его мне. – Вот, смотри.

Утруждать себя рассматриванием кнопок я не стала, кнопки как кнопки, и даже бумагой не шелестела, трезво рассудив, что от обыкновенных фотоснимков никаких акустических эффектов быть не может.

Алиция изучила инструкцию, в конце приписала: «Сейчас?» – и вопросительно воззрилась на меня.

Я кивнула головой и сказала:

– А эта толстуха сзади – кто такая?

– Подруга хозяйки, – не задумываясь ответила Алиция. – Послушай… – испуганно протянула она, словно вдруг вспомнив что-то очень неприятное. – Погоди, кажется… О господи!

– Что с тобой? – с готовностью подхватила я. – Здесь ты очень хорошо вышла.

– Куда вышла?! – выпалила Алиция. – А, ну да! Слушай, ты меня, пожалуйста, извини… совсем из головы вылетело! Мне ведь позарез надо дорисовать к завтрашнему утру один эскиз. Ах, черт! Нужно было сегодня, но если я отдам утром до восьми, то еще сойдет. Придется сесть за него прямо сейчас!

– Ну ты даешь, не могла сделать раньше? – негодовала я, на сей раз совершенно искренне, считая, что Алиция чересчур мягко выразила свой ужас. Могла бы чертыхнуться и покрепче, с большим чувством!

– Забыла! Только сейчас его нашла, завалялся под фотографиями. Ты уж прости меня, растяпу!

– С тобой рехнуться можно. Бог простит, ладно, трудись, я сейчас уйду, только вот снимки досмотрю, если позволишь, конечно.

– О чем речь, смотри сколько влезет, а я прямо сейчас сажусь за работу. Тут еще непочатый край.

– Садись, садись. Не обращай на меня внимания, можешь даже не провожать, до двери я сама доберусь и ничего по пути не сопру. Да будет тебе известно, обычай провожать гостей возник не на пустом месте; в старых замках запросто можно было заблудиться, а еще хозяева опасались, что гости по дороге что-нибудь стибрят. Ты не возражаешь, если я загляну перед уходом в ванную?

– Не возражаю, ванная – не замок.

– Удачные получились снимки, вот, кладу их сюда. Ну, счастливо, приятных тебе трудов! Звякни мне завтра, когда освободишься.

– Пока, позвоню. Спасибо тебе, и извини меня, бестолковую!..

Весь диалог мы провели, сидя друг против друга. Алиция то и дело косила глазом в листок, освежая в памяти очередность действий. На лице у нее сохранилось все то же напряжение, а в глазах был все тот же знак вопроса. Я отложила коробок с кнопками, встала, стараясь производить как можно больше шума, взяла сумку и прошла в прихожую. Здесь я открыла дверь в ванную и подождала, пока Алиция потихоньку откроет входную дверь. Хлопнув дверью ванной, я на цыпочках выскользнула за нею на лестничную площадку.

– Ну?! – с нетерпением вцепилась она в меня. Мы уселись на верхней ступеньке.

– В дверном косяке у тебя вставлен микрофон, – сказала я шепотом. – Ты знала об этом?

У Алиции даже дух перехватило.