— Что вы сказали, даже яблок они не едят? Вот интересно, чем же питаются?

— Человечиной!

— Ну и шуточки у вас, проше пани!

— Что вы сказали, дорогуша? Каперсы? Давайте и каперсы. Да, все десять банок. А вон в тех банках что?

— Хватит, хватит, сколько можно одному человеку отпускать?

— Не давать ей все каперсы! Другим не хватит! По банке в руки!

Чем меньше продуктов оставалось в магазине, тем больше разгорались страсти. Набив доверху свои сумки случайным набором продуктов, взъерошенные и распаренные бабы выкатывались из магазина, даже не глянув в сторону рыночной площади и не обратив никакого внимания на трущегося около них мужчину с очень помятым букетом в газетной бумаге. Самого его не очень помяли, ибо продуктов он не закупал и за место в очереди не дрался…

Сатирик, охраняющий вместе с пилотом космический корабль, внимательно наблюдал за поведением толпы на площади. Он и заметил необычное явление: в одном месте толпа вроде бы стала ещё гуще, все сгрудились около какого-то человека, показывающего пальцем на их космический корабль. Следуя за пальцем, люди поднимали головы и тоже напряжённо вглядывались в какой-то заинтересовавший их фрагмент корабля. Данное обстоятельство весьма встревожило сатирика, и он зашлёпал по булыжникам мостовой к пилоту, охранявшему космический корабль с другой стороны.

По привычке попытавшись наклониться к уху пилота и позабыв о шлемофоне, сатирик довольно сильно стукнулся о шлемофон пилота. Выругавшись, он вполголоса сообщил:

— Слушай, что-то они там увидели в нашем вертолёте. Пальцами друг другу показывают и пялятся. Понятия не имею, что там такое. Пошли посмотрим.

Пилота тоже встревожил внезапный интерес общественности к их кораблю, и он пошлёпал вслед за сатириком на ту сторону. И в самом деле, теперь уже многие в большом волнении всматривались в звездолёт, точнее, в его верхнюю часть. Пилот встревожился ещё больше.

— Оторвалось там что-то? — предположил он, и вдруг его осенило. — Понял, автоматический подъёмник!

От ужаса оба замерли, не зная, что предпринять. А в народе уже стали рождаться домыслы и вымыслы.

— А пан думал, так они и оставят пустой свою тарелку? И наверняка там не одна штука осталась.

— А он не похож на этих…

— И как пан там его разглядел?

— Да не я, это Стась его в бинокль обнаружил.

— Какой Стась?

— Да вот этот, племяш мой. На крышу забрался и сверху разглядел.

— А ну, Стась, давай выкладывай, что ты там в свой бинокль разглядел! Только не привирай.

— На что мне привирать, тут и без привирания такое… Вижу, что-то там шевелится, ну я и навёл бинокль.

— И что?

— Такого страшилища в жизни не видел!

— Как не видел, вон же стоят!

— Да эти по сравнению с тем красавцы.

— А тот какой же?

— Голова с котёл, морда… морда — и не знаю с чем сравнить. Ни на что не похожа. Такое впечатление — одна головешка у него! На тонкой шее качается и во все стороны пялится. Да вон, глядите, и отсюда видно!

— Точно, качается! Господи, страх какой! И вроде отсвечивает…

— Не иначе эти, что вышли, приоделись, а тот в натуральном виде, — глубокомысленно рассуждал заведующий бензоколонкой.

— И пан думает, он задницу выставил? — ещё глубокомысленнее подхватил механик-вулканизатор.

— Какую задницу? Ты что? Морда у него такая! У них всех морды такие! А тут, на площади, они в скафандрах.

— В таком случае красавцами их никак не назовёшь, — заключила продавщица обувного магазина.

— А пани уже намылилась за кого-нибудь из них замуж? — иронически поинтересовалась заведующая сберкассой.

— Почему бы и нет? А вот на старух-то они не позарятся, это точно!

— Интересно, что же у него на морде блестит? Может, у них глаза такие.

— Точно, шары выкатил и светит!

— Что он сказал?

— Сказал, глазов у них пропасть, по всей морде натыканы. И светят! Сразу на все стороны зырят.

Эти досужие вымыслы опроверг рассудительный и спокойный директор погребальной конторы.

— Если это морда, то я ничего не понимаю. Сами подумайте, как такая громадина в эти их шлемы поместится? Прежде чем говорить, сравнили бы. Куда этим одетым до того голого!

И в самом деле, тыква автоматического подъёмника раза в три превосходила своими размерами шлемофоны остальных астронавтов. И никому из организаторов эксперимента не пришло в голову, что это обстоятельство может насторожить сообразительную общественность.

Впрочем, трезвое замечание гробовщика тут же было опровергнуто заведующей банно-прачечным трестом, женщиной тоже умной и рассудительной.

— А чему тут удивляться? — сказала она. — Может, головы у них такие… упругие, немного примять — и затолкали в шлемы.

— Тёмный народ! — поддержал её стражник местной тюрьмы. — Да им ничего не стоит уменьшиться-увеличиться, раз— два и готово! Эй, ты чего мне в харю крапиву тычешь? Сам нюхай, коли охота. Вот я тебе сейчас её в глотку затолкаю!

— Спокойно, Адик, не надо в глотку, давай культурненько, ведь на нас заграница смотрит…

Сатирик с пилотом по-прежнему стояли в бездействии у своей машины, не зная, как заставить автоматического подъёмника исчезнуть с глаз общественности. Вот и ещё одно упущение, не продумали связь с экипажем. Немного отлегло от сердца, когда среди зевак заметили редактора и фоторепортёра.

— Если что, как-нибудь их удержат, — обрадовался сатирик. — Или нас вовремя предупредят, чтобы успели смыться.

— Могли бы помахать этому дурню, дать знак, чтобы пригнулся. Того и гляди весь эксперимент испортит! И конец представлению. Фу, я весь на нервах.

— Мы-то ещё ничего, вон кому приходится туго, — мотнул пилот головой в сторону коллег у стены дома.

У стены дома тесно сбитая толпа зевак окружила представителей двух цивилизаций, устанавливающих эпохальные контакты двух миров. Консультант уже давно исчерпал весь запас известных ему геометрических фигур и попытался создать новые по подсказке художника. Это у него не очень получалось, потому как воображения и способностей явно не хватало. А тут ещё художник недовольно шипел в наушники:

— Ну что ты чепуху изображаешь, бесформенные какие— то каракули. Отдай мел, я сам…

Консультант со вздохом облегчения передал мел коллеге. В меле недостатка не было. Поскольку в первых рядах зевак крутились вездесущие мальчишки, они пару раз сбегали в школу и натащили мела целую гору, чтобы космические гости не испытывали в нем недостатка, втайне к тому же надеясь, что по причине отсутствия мела завтра в школе занятий не будет.

Общение шло полным ходом. Вспотевший математик писал своё примитивное: а2 +b2 = с2, художник сначала демонстративно долго изучал им начертанное, а затем в ответ писал своё. Давно он не творил с таким вдохновением! Немного неуклюже, но все равно талантливо изображал он на стене всевозможные геометрические фигурки самых разнообразных очертаний. Вроде бы похожи на треугольнички и ромбики, но явно какие-то неземные, похожие лишь отдалённо. А вот эти фигурки и вовсе ни на что не похожи. Не только слабо подкованные в математике зрители, но и сам преподаватель лишь диву давались, тщетно пытаясь разгадать их тайный смысл. Рядом с математиком стояли архитектор и историк, в полном восторге наблюдая за эпохальным экспериментом.

Вот пришелец вдруг изобразил кучу каких-то мелких завитушек, то ли точек, то ли запятых.

— Надо бы их зарисовать! — шептал не помня себя от восторга историк. — Потом учёные расшифруют. Вы бы зарисовали, пан архитектор, ведь вы умеете рисовать.

Архитектор и сам понимал, что придётся на свои плечи взять ответственность за успех общения с пришельцами, кроме него да учителя математики никаких учёных рядом не оказалось, надо подключиться.

— Сосчитайте эти точки! — приказал он историку, входя в роль. — Количество переходит в качество. То есть, того… я хотел сказать, количество может иметь значение.