Джатака о царе Ассаке. Будда спросил монаха: «Правду ли говорят, что ты охвачен тоской?» Тот признался в этом, а на вопрос: «По ком же тоскуешь ты?» – отвечал: «По жене, что осталась в миру». Тогда Учитель молвил: «О монах! Не только ныне ведь испытываешь ты любовное томление– из-за этой женщины, но и прежде ввергался ты из-за нее в великое страдание!» И он поведал собравшимся о прошлом.

В стародавние времена восседал на троне царь по имени Ассака. Старшую из его жен звали Уббари, она уступала прелестью разве лишь богиням и была царем любима. И вот она скончалась. С ее смертью погрузился царь в пучину горя и немного помрачился в уме. Он приказал набальзамировать тело покойной жены и поставить его под свое царское ложе. Сам же возлег на ложе и лежал так, беспрестанно рыдая и отказываясь от пищи, семь дней. Будда тоже жил в ту пору и был отшельником в предгорьях Гималаев, обозревавшим внутренним взором всю Вселенную. Увидев сокрушающегося царя Ассаку, он решил ему помочь. Своей чудотворной силой он перенесся по воздуху в царский сад и велел передать царю, что он может показать ему место нового рождения его усопшей супруги и побудить ее заговорить с ним.

Обрадованный царь поспешил в сад, почтительно приветствовал отшельника и спросил: «Где же возродилась она?» – «Из-за того, что в прошлом рождении, опьяненная своею красотою, жена твоя не совершала благостных дел, она обрела новое существование в лоне самки навозного жука и теперь находится в этом саду». – «Не верю я в это!» – воскликнул царь. Тогда Будда своею божественной силой заставил подползти к ним двух жуков, скатывающих шарики из навоза, и воззвал к одному из них: «Эй, как звали тебя в твоем прежнем рождении?» – И самка жука отвечала человеческим голосом: «Я была старшей женой царя Ассоки, а звали меня Уббари». – «А теперь кто тебе мил: царь Ассака или жук навозный?» Уббари ответствовала: «То было мое прежнее рождение. Тогда я с супругом моим гуляла по этому саду и наслаждалась его красотой. Но теперь, когда я отторглась от своего прежнего существования, что мне в этом царе? Нынче я могла бы кровью его умастить ноги супругу моему, навозному жуку!» Услыхав ее речи, царь Ассака понял, что скорбел напрасно.

Завершая свое наставление, Учитель истолковал свой рассказ, связывая перерождения с обретением плодов: «Уббари в ту пору – это оставшаяся в миру супруга монаха. Царем Ассакой был тоскующий монах, отшельником же – я сам».

Панчатантра

Книга, возникшая на основе фольклорных повестей и притч, стала одним из самых популярных произведений мировой литературы. Однако история ее возникновения все еще остается недостаточно проясненной. Лишь в 1199 году джайнский монах придал Панчатантре ее нынешний вид, хотя еще в 570 году почти в таком же виде она стала известна за пределами Индии, благодаря переводу на персидский язык. Тантры учат, как управлять государством, наставляют в делах житейских, славят здравый смысл, осуждают пороки. В книге нашла отражение вся совокупность социальных и этических проблем Древней Индии, переданная через описание реальных черт жизни, быта и обычаев.

Один бедный ткач, как ни отговаривала его жена, отправился на заработки в другую страну, а через три года, получив 300 золотых, решил вернуться назад. На полпути к дому он заночевал в лесу, и ему приснились два устрашающего обличья мужа, беседующих между собой. Это были Картар (творец) и Карман (олицетворение закона кармы – справедливого воздаяния).

– Слушай Картар, – сказал один, – неужели не известно тебе, что ткачу определен достаток не больший, чем требуется на покупку одежды и пропитания? Почему же ты позволил ему заработать столько денег?

– Слушай, Карман, – ответил другой. – Мое дело – достойно вознаграждать усердие. А что ты им оставишь от этого вознаграждения – дело твое.

Когда, пробудившись, ткач заглянул в свой узелок, там не оказалось ни одной золотой монеты. «Что за напасть! – огорчился он. – С таким трудом заработал деньги, а они улетучились куда-то. Как же я теперь покажусь на глаза жене?» Поразмыслив, он отправился в другой город и заработал там 500 золотых. По дороге домой он сильно устал, однако отдыхать все же не стал, опасаясь лишиться своего богатства. Он даже ускорил шаг, но и на этот раз ему померещились два мужа ужасающего обличья: они шли рядом и разговаривали между собой.

– Слушай Картар, – начал один, – почему ты позволил ткачу заработать еще больше денег? Неужто не ведаешь о том, что ему определен достаток не больший, чем требуется на покупку одежды и пропитания?

– Слушай, Карман, – ответил другой. – Я всегда вознаграждаю усердных. А что уж ты им оставишь – дело твое. Что же ты меня укоряешь?

Ткач тут же развязал узелок и увидел, что в нем не осталось ни одного золотого. «Зачем мне и жить? – загоревал он. – Осталось только повеситься». Он сплел веревку, как вдруг услышал голос с высоты: «Ступай домой. Я очень доволен проявленным тобой усердием. Проси любую награду». Поскольку ткач опять попросил денег, история повторилась…

Хитопадеша

История полезных наставлений и разнообразных бытовых поучений уходит корнями в незапамятные времена. В индийском «Домострое» житейская мудрость приобрела форму красочных историй с запутанным сюжетом, где в нужной пропорции сочетаются притягательный порок и непоколебимая добродетель.

Действуй по обстоятельствам. В одном саду жила старая змея. От дряхлости она уже не могла ловить лягушек и лежала неподвижно на берегу пруда. Тут одна лягушка с безопасного расстояния заговорила с ней: «Отчего ты не охотишься?» И змея стала рассказывать:

– У брахмана Каундиньи был сын лет двадцати, обладавший всяческими достоинствами. Как на грех, я, негодная, укусила его. Увидел брахман своего сына мертвым, упал он и в горе катался по земле. Тогда пришли к нему все родственники, и один из них, только что окончивший обучение молодой человек, сказал: «Друг Каундилья! Неразумно ты делаешь, что так убиваешься. Послушай! Как только родится человек, его берет на руки, как кормилица, бренность, а потом уже мать: где же после этого место для скорби? Телу грозит разрушение, счастье ведет к несчастью, свиданье – к разлуке: все возникающее погибает. Счастье не в том, чтобы продолжать жизнь, совершенно бессмысленную, состоящую из рождения, смерти, старости, болезней и страдания. Не радость, а горе – условие счастья: о счастье говорят тогда, когда кто-нибудь избавляется от страдания». И Каундилья, согласившись со сказанным, проклял меня: «Теперь ты должна будешь возить лягушек на себе верхом…» – И вот я здесь лежу, обреченная исполнять проклятие брахмана – возить лягушек.

Тогда лягушка отправилась к своему царю и рассказала об этом. Царь лягушек пришел, чтобы поездить на змее, но она еле двигалась. Тогда он спросил: «Почему это ты так медленно ползаешь?» – «Я ослабела от недостатка пищи». – «Можешь есть моих подданных, я разрешаю». – Приняв эту великую милость, змея по очереди съела всех лягушек, а под конец и их царя.

*

В мировоззрении древних индийцев вполне органично уживались такие плохо совместимые составляющие, как изощренные логические построения и развитое мифологическое мышление. Причем это касалось не только различия между религиозными течениями и философскими школами, но даже в пределах одной традиции всегда присутствовали абстрактные и образные формы выражения мысли. Поэтому нет ничего удивительного, что в буддизме наряду с разработанной теорией причинно-следственных связей, объясняющей работу отлаженного механизма переходов живых существ между мирами, можно встретить описание Царя Смерти с Зеркалом Кармы в руках. Или в йоге среди тщательно детализированных методов различения и преодоления конкретных кармических следов мы наталкиваемся на замечание, что того же самого результата можно достичь и просто по любви к Богу. Эта особенность сыграла свою роль в восприятии учения о карме современным западным обществом и породила впоследствии немало недоразумений в истолковании закона кармы.