— Что ты бормочешь?! — грянул из темноты голос Конана.

— Кот… к нам вернулся черный кот…

— Держи его! Не отпускай! — Конан стал торопливо искать в сумке веревку.

Через несколько мгновений привязанный кот, обиженно мяукая, повел друзей к выходу из лабиринта. Последняя надежда! Возможно, кот, своим звериным чутьем найдет выход. Последняя, слабая надежда в кромешной тьме…

Кот натягивал веревку, как хорошая собака. Конан едва поспевал, выставив вперед свободную руку, а Хепат, вцепившись в пояс друга, передвигался бегом.

Однако скоро веревка ослабла. Кот остановился. Друзья терпеливо ждали.

— Ты не боишься смерти, Конан? — прошептал Хепат

— Как тебе сказать… Смерть всегда рядом. Я просто привык.

Внезапно кот довольно заурчал.

— Похоже, поймал мышь, — пробормотал гном.

В темноте раздавался хруст костей и громкое чавканье.

— Не решит ли он тут поселиться? Вода есть, мыши тоже… Что еще надо коту? — Конан усмехнулся. — А мы тут долго не протянем. Мы мышей ловить не умеем…

Пообедав, кот решил передохнуть и, запрыгнув Конану на плечо, распластался, как воротник. Киммериец услышал довольное, сытое мурлыканье.

— Придется ждать.

— А он поспит, проголодается и опять пойдет ловить мышей… — с досадой произнес гном.

— Я положился на тебя, — жестко сказал Конан, — и ты завел меня сюда! Теперь я буду полагаться на кота.

Вскоре он услышал всхлипывания — Хепат плакал.

— Прости меня, Конан… я…

— Ладно, старина! Кот не останется жить в лабиринте. Тут даже ему будет неуютно. Я уверен, он нас выведет.

— Я отдам ему свою долю мяса, — Хепат гладил, растянувшегося на столе довольного кота, — я, гном, заблудился, а он нас вывел!

Конан усмехнулся.

— Теперь самое разумное будет нести его в сумке на случай…

— На какой… случай?.. — удивился гном

— На случай, если мы вновь заблудимся. Я не привык отступать. На сей раз, пойдем горизонтальным тоннелем.

Хепат смотрел на спутника, раскрыв рот. После всего… после стольких блужданий, отчаяния в полной темноте… Он готов опять рискнуть?! Только тут гном в полной мере осознал духовную мощь своего спутника. И не сокровища его влекут… Во всяком случае, не только сокровища. Сундуки, набитые золотом — это просто приз, конечная точка… У него ведь закопан где-то горшок с алмазами — деньги для него не главное… А что? Гном осторожно глянул в синие глаза гиганта.

— Конан… почему?..

— Почему я не отступлюсь?

— Да… что заставляет тебя… после всего…

— Видишь ли, старина, — Конан выпил воды из меха и поморщился, — мне приходилось отступать, но только тогда, когда иного выхода не было. Мы должны пройти по тоннелям!

— Конан… я недавно подумал… Я мог ошибиться — возможно, эта башня построена на других развалинах, и тут нет выхода в царство Вармина…

— Пойдем завтра, — коротко сказал Конан и, заметив страх в глазах друга, добавил: — Я нагружу тебя двумя десятками факелов! У колдуна наверху есть запас…

Тоннель, постепенно понижаясь, уходил в темноту. Тяжело нависали мокрые каменные своды. Шаги рождали отдаленное эхо, и казалось, что кто-то идет следом.

Несколько раз друзья останавливались и прислушивались. Нет, никого, только вязкая, звенящая тишина.

— Или преследователи так же быстро останавливаются, или это только эхо… — Конан топнул ногой. Звук затих, задавленный нависающей над ними толщей земли. Эхо было, но очень слабое.

— Внизу мы вообще не слышали никакого эха, — прошептал Хепат.

— Внизу мы сразу вступили в лабиринт, там сплошные повороты… А тут — прямой каменный коридор.

Гном погладил кота, голова которого высовывалась из сумки, висевшей на плече Конана, и ничего не ответил. Затем, привычно закинув за спину вязанку факелов, двинулся вперед, держа в свободной руке очередной — третий по счету — горящий просмоленный стержень.

И вновь позади послышались шаги. Конан все больше хмурился. Может ли эхо раздаваться только сзади? И может ли оно быть таким… многоголосым? Идут они вдвоем, а преследуют их, кажется, не менее десятка человек… И сколько может тянуться этот тоннель?! Прямой, как стрела, наклонно вонзившаяся в землю… ни одного поворота… Этот ход ведет к определенной цели. Никаких лабиринтов. Подвело чутье нашего великого гнома — потомка славного Вармина… Нужно проверить, что там, или кто там, позади… Возможность только одна — остаться и подождать!

— Хепат, — начал Конан и тут же подумал, какой страх испытает гном, оставшись один. Но что делать?.. — Слушай, друг мой, ты иди вперед с факелом, а я останусь тут и проверю. Если все будет хорошо — я тебя сразу догоню.

Факел задрожал в руке гнома. Переведя дыхание, он хрипло сказал:

— Что ж, тебе виднее… Долго не задерживайся… И еще — отдай мне сумку, она будет мешать…

Похоже, гном был уверен, что его товарищу предстоит нешуточная схватка.

Прижавшись к холодному камню, Конан смотрел, как исчезает вдали огонек факела, казавшийся таким крохотным в этом бесконечном мрачном тоннеле. Ясно слышались удаляющиеся шаги.

И тут же из темноты донесся другой звук — нет, это не эхо! Кто-то шел по их следам. Огонек факела превратился в тусклую звездочку, а скоро и вовсе исчез. Темнота наполнилась звуками. Мерно капала вода, шуршали мыши. Что они тут едят? Может, у них есть выходы наружу? Этакие длинные норки — длинные, как это проклятый тоннель… И они выходят, видят солнце, греются… А ночью над ними — не холодный, сырой свод, а ласковые, мохнатые звезды.

Шаги… шаги преследователей! Стихла даже мышиная возня.

Конан, затаившись в темноте, ждал. Интересно, они — те, кто идет следом — видят во мраке или будут освещать дорогу факелами? Шаги приближаются, а света факелов не видно. Значит, глаза преследователей приспособлены к темноте!

Это совсем плохо. Орудовать мечом в кромешной тьме, вслепую, пытаясь поразить врага, который хорошо тебя видит — задача непростая.

Конан обнажил меч и приготовился.

Сердце Хепата, казалось, готовится выпрыгнуть из груди. Он давно понял, что Конан будет устраивать засаду. И когда это произошло, он не удивился. Он спокойно пошел дальше, как и было приказано. Вот только сердце… Бьется так, что ничего другого не слышно. Не оглядываться!.. Иначе можно не выдержать и бросится назад. Нет, надо идти… Идти одному!

Хепат вспомнил, как часто бродил он в одиночестве по лабиринтам царства Вармина. Он даже любил одиночество. Когда ты один — ты сам себе хозяин. Где хочешь — присядь, отдохни. Остановись — полюбуйся красотами отдаленных пещер. Не с кем поговорить? Так ведь, можно мурлыкать песенку или, в конце концов, разговаривать с самим собой. Да, одиночество его не пугало. Он любил одиночество…

Почему же сейчас ему так страшно?! Он перестал быть гномом? Может быть, прожив несколько лет среди людей, считавших его просто карликом, он и в самом деле перестал быть гномом? Нет, здесь другое… Ни одна, даже самая отдаленная пещера, ни один тоннель там, в царстве Вармина, не внушали ему страха! Тут дело в другом… Зло впиталось в эти каменные осклизлые стены. Слишком много зла! Оно струится вместе с водой со сводов, оно течет по стенам, оно обволакивает путника невидимым туманом, парализует мозг, ослабляет волю…

Позади раздался ужасный рев. Звук ударил гнома, как дубинкой. Факел упал и погас. А рев невидимого зверя все доносился из темноты, парализуя мышцы…

Холодный камень обжигал спину, зато рукоять меча приятно согревала ладонь. Конан перестал дышать, вслушиваясь в приближающиеся шаги. Уже скоро. Насколько хорошо преследователи видят в темноте? Заметят ли его, прижавшегося к стене? Если видят не очень хорошо — могут и не заметить. Следовательно, нужно их испугать… появиться внезапно… возникнуть из ничего, из серых теней…

Он ждал до последней минуты. До тех пор, пока невидимые в темноте преследователи не подошли на удар меча. Затем, издав свой страшный боевой клич, одним прыжком выскочил на средину тоннеля и со страшной силой описал мечом дугу на уровне груди. Меч со свистом рассек воздух. Никого? Но по-прежнему раздавался — теперь удаляющийся — звук шагов! Казалось, преследователи прошли сквозь него и спокойно шествуют дальше.