Присмотревшись внимательней, мальчик заметил, что слева нарисована не закорючка — просто маленький круг, а вот дальше… Округлые завитушки, затем прямая линия с какой-то чашкой на конце… И следующий знак — похож чем-то на предыдущий, только расположен по-другому… Трудно будет запомнить…

Но возникло странное ощущение… где-то он уже видел похожий чертеж. Но где?

Наверное, мальчик слишком долго изучал рисунок, потому что, когда он поднял глаза, дервиша рядом не было. Дриан удивленно огляделся. Редкие прохожие, спешившие по делам, совсем не походили на его недавнего собеседника. Может, действительно, это было виденье? Он задремал на солнце, и ему пригрезился странный, высокий старик в рваном халате и с кровавым перстнем на пальце.

Купец Гассан жил в красивом, новом доме. Высокие, расписанные глазурью стены были великолепны и неприступны. Золотые купола блестели в лучах полуденного солнца. Узорчатые окна прикрывались решетками, сработанными в виде деревьев, цветов и даже драконов.

Поговаривали, что его жена, красавица Итилия, заставила супруга продать старое, мрачное жилище и взамен выстроить этот чарующий дворец. Купец ни в чем не мог отказать любимой женщине и, изрядно потратившись, выполнил ее просьбу. Рассказывали, что Гассан слушается жену, как почтительный сын — престарелого, мудрого отца.

Робея, Дриан взялся за дверной молоток, изготовленный в виде головы какого-то мерзкого чудища. Клыкастая морда с вытаращенными глазами окончательно лишила мальчика душевного покоя.

Вышедший на стук чернокожий привратник презрительно выслушал сбивчивый рассказ Дриана о некоем важном сообщении для хозяина дома и молча захлопнул дверь.

Однако через некоторое время, все с таким же высокомерием, но и с каким-то странным смирением он вновь появился на крыльце и кивком пригласил мальчика войти. Купец Гассан любил новости и решил незамедлительно выслушать странного нахального оборванца, якобы принесшего важное сообщение.

Дриан приготовился убедительно рассказать о своем видении — он уже верил, что встреча со стариком ему попросту пригрезилась. Семеня по коридору за высокомерным привратником, мальчик пытался представить, как встретит его купец.

Скоро подошли к большой резной двери. Дриан вздохнул и сглотнул тяжелый комок, давно сидевший в горле. Привратник открыл дверь, мальчик вошел и… оказался на кухне.

Несколько толстых женщин-кухарок со смехом усадили растерявшегося гостя за стол, а привратник встал почему-то у него за спиной.

Одна из женщин — самого необъятного размера — принесла два серебряных блюда. На одном — ароматно дымилось мясо, на другом — аппетитной горкой лежали фрукты.

Вечно голодный мальчик, преодолев смущение, принялся за еду. Немного мешал высокомерный привратник, столбом стоявший за спиной и хранивший презрительное молчание. Но Дриан решил не обращать на него внимания и, громко чавкая, основательно набивал рот. Затем появились двое охранников — могучих воинов с тяжелыми ятаганами у пояса.

Последний кусок мяса Дриан дожевывал на ходу. Его провели его в зал, посреди которого восседал, как на троне, седой мужчина средних лет. Высокое кресло действительно походило на трон, а богато украшенный золотыми нитями, жемчугом и бисером халат не стыдно было бы носить и королю.

Но не жемчужины на шелковом халате купца привлекли внимание Дриана. Рядом с Гассаном, на похожем кресле-троне, устроилась необыкновенной красоты женщина. Блестящие черные глаза, изогнутые в ласковом удивлении брови, вьющиеся черные волосы и тонкие черты лица, словно выточенные искусным мастером из слоновой кости…

Дриан, всю жизнь считавший, что красавицы бывают только чернокожими, в этот день изменил свое мнение. Он так неприлично долго смотрел на жену Гассана, что купец потерял терпение и немного раздраженно сказал:

— Что же ты хотел сообщить мне, мальчик?

Опомнившись, Дриан низко поклонился хозяину дома.

— Господин, сегодня мне было виденье. Мне явился высокий, худой старик с длинной бородой. Похож он был на дервиша, но на пальце у него я заметил кольцо с большим рубином… Он сказал… он сказал, что через три дня потухнет солнце… Ненадолго — а потом опять загорится. И еще он велел начертить знак… — Мальчик огляделся. — На чем бы я мог его начертить? Я хорошо запомнил…

Гассан хлопнул в ладоши, и что-то сказал подбежавшему рабу.

Скоро принесли большой лист пергамента и графитовый стержень. Дриан старательно нарисовал знак, затем почтительно передал лист Гассану.

Заметно побледнев, купец долго не мог произнести ни слова. Его жена, успевшая досконально изучить все проявления чувств супруга, с тревогой спросила:

— Тебе знаком этот знак? Чей он?

Порывисто вздохнув, Гассан с трудом отвел взгляд от рисунка.

— Как странно… Это печать самого… Нет… Я потом как-нибудь расскажу… Потом…

Итилия обратила на Дриана пронзительные черные глаза.

— Ты не обманываешь, мальчик? Не шутишь? Может, ты просто решил таким образом получить несколько монет и хорошо поесть?

— Клянусь, я не обманываю! — ответил Дриан с таким жаром, что женщина смягчилась.

— Хорошо, я верю тебе. Опиши подробнее, как выглядел этот старик.

Дриан засопел, вспоминая. Затем, словно рассматривая что-то на потолке, начал рассказывать:

— Ну, высокий… Худой, в заплатанном халате… С длинной белой бородой… И глаза!.. Он смотрел прямо в душу!..

— А посох?! — перебил Гассан. — Был у него посох?

— Ну, да… Он же дервиш… Как же без посоха?

— А какой он был? Деревянный или?..

— Да, я не обратил внимания на посох… Вроде, деревянный… Хотя…

— Может, он был синего цвета? — Гассан подался вперед, на лбу у него выступили капельки пота.

Итилия с удивлением заметила, что ее муж вне себя от волнения.

— Да… возможно… — забормотал Дриан. А затем произнес уже более уверенно: — Мне кажется, он как-то переливался, блестел в солнечных лучах…

— Посох из ляпис-лазури! — Гассан вскочил и в волнении заходил по залу. — Посох… — бормотал он. — Посох из ляпис-лазури…

— Мальчик точно не помнит, — мягко заметила Итилия.

— Но печать!.. Посох и печать… И сам его вид… Несомненно, это он…

Женщина повернулась к мальчику и спросила:

— Что насчет солнца?.. Он сказал, что оно потухнет?

— Да, — с дрожью в голосе ответил Дриан, — но ненадолго… И еще он сказал… чтобы я передал это Гассану, что он сумеет извлечь из этого выгоду.

— Выгоду? — Купец задумался. — Да, пожалуй… пожалуй… Люди решат, что пришел конец света, и могут продать за бесценок все что угодно…

— Мне кажется, в этот момент им будет не до продаж, — возразила Итилия, — они будут молиться, каяться…

Гассан погладил аккуратно завитую, ухоженную бородку. В нем заговорил купец.

— Нужно им внушить, что спасется только нищий! Только того спасут боги, кто лишен богатства!

— А они спросят: почему именно нищих будут спасать боги? Почему не праведников, а вот именно — нищих?!

Гассан надолго задумался. Страх и волнение прошли. Теперь им владел азарт торговца.

Дриан вдруг выпалил:

— Проще верблюду пролезть сквозь ушко иголки, чем богатому попасть в рай!

Итилия и Гассан с удивлением воззрились на мальчика.

— Потому что все богачи обязательно кого-то обманывали… Иначе они не скопили бы богатств… — Поняв, что говорить такое самому богатому в стране купцу, по меньшей мере, неразумно, Дриан сник и опустил кудрявую голову.

Гассан усмехнулся:

— Не смущайся, мудрый мальчик… Ты прав.

Хлопнув в ладоши, купец призвал помощника в торговых делах — ловкого и расторопного парня по имени Киас. Прибежав, и окинув быстрым взором Дриана, Киас низко склонился перед хозяином.

Дриану не понравился этот пронырливый, сытый, с бегающими глазками, молодой негр. Не понравилось, как презрительно тот глянул на него — оборванца, посмевшего потревожить хозяина. Мальчик отошел в угол и присел на корточки, наблюдая, как проныра Киас с благоговением выслушивает приказы хозяина.