— А, это опять ты?! Пришел получить недополученное вчера? И подмогу привел — полудохлого старца! Сам будешь биться или его пошлешь в бой?

Конан ответил стремительным ударом меча, но Серебрянорогий подставил под удар волшебную чашу, и клинок с визгом крутанулся по краю чаши, а Золоторогий немедленно попытался прибить киммерийца своей колотушкой. Конан отбежал на несколько шагов назад, остановился и грозно взмахнул мечом:

— А в честном бою, без волшебного оружия, вы боитесь со мной не справиться? — крикнул он.

— А может быть, ты хочешь, — ухмыльнулся Золоторогий, — чтобы мы для совсем уж честно го боя себе ноги связали? Или глаза закрыли? Я сожру твое сердце!

И оборотень бросился на Конана. Но Серебрянорогого слова киммерийца все же уязвили, и он, положив чашу за порог башни, отправился биться голыми руками.

Конан уже вовсю рубился с Золоторогим, пытаясь достать его своим клинком, но оборотень отбивал все удары киммерийца, и нельзя было сказать, кто из них сильнее.

Лао-Бай напал на Серебрянорогого, и они сошлись в рукопашной схватке, изрядно удивив варвара. Он не предполагал, что старец может сражаться получше многих воинов, которых Конан встречал на своем пути. Но после нескольких схваток Лао-Бай все же дрогнул и побежал. Конан, отражая непрерывные удары Золоторогого, последовал за ним, чтобы прикрыть его от Серебрянорогого, устремившегося в погоню за ускользающим противником. И тут перед демонами появилась Гуань-Инь.

— Чашу, брат! — крикнул Золоторогий, отступая назад, чтобы разорвать дистанцию боя с киммерийцем.

Серебрянорогий растерянно взмахнул руками и бросился было к башне, но прекрасная и грозная богиня преградила ему дорогу.

— Кто это позволил вам покидать сад бессмертных? — рассерженным тоном спросила она.

В свете ее величия оборотни опустились на колени и быстро приняли свой прежний облик.

— Прости нас, великая богиня, — просили они, — мы всего лишь воспользовались удобным случаем, чтобы побывать на земле.

— Отправляйтесь немедленно обратно, — приказала им Гуань-Инь. — Вам не пристало жить на земле и творить всяческие злодеяния.

Развоплощенные оборотни забрали волшебную чашу и колотушку, сели на облака и стремглав умчались в небесную высь.

— Что же мне делать с вами? — строго спросила богиня Конана и Лао-Бая.

— Если великая богиня позволит, то я бы остался приводить в порядок эту башню, — ответил Лао-Бай, смиренно поклонившись.

— Хорошо, пусть будет так. А ты, Конан из Киммерии, что скажешь в свое оправдание?

— Я просто искал выход из небесного сада, — пожал плечами Конан, — я не намеревался делать ничего плохого. Почему бы великой богине не позволить смертному следовать своим путем? Я и так несу одни лишь потери.

— Но ты не заслужил свободы, — возразила Гуань-Инь. — Ты не исполнил предназначенного.

— Предназначенного?! — рассердился Конан. — Что значит — предназначенного? Если я при нашей первой встрече сказал не те слова, которые тебе хотелось услышать от смертного, то я уже нагружен каким-то предназначением? Я делаю то, что считаю нужным, а если я допускаю ошибку, то сам за нее расплачиваюсь. Предназначение — это злобная выдумка! Оно бывает только у вещи. Если боги наделяют людей предназначением, то почему бы этим богам самим не исполнять свои предначертания, не ломая людям жизнь?

— Не суди дела богов по человеческой мерке!

— А по какой же мерке я должен их судить? Нет у меня других способов измерения, кроме как по себе. Если небожитель спускается на землю в образе людоеда, демона или еще какого-нибудь чудовища, то я встану против воли богов, пусть они хоть подавятся своими предназначениями!

— Хорошо, — лицо богини прояснилось, — я знаю, что с тобой делать. Ты хочешь сам вершить свою судьбу? Да будет так. Ты пройдешь путем выбора и придешь туда, куда приведет тебя твой выбор.

— Опять какая-то ловушка, — чуть не завыл Конан. — Зачем я вам нужен?!

— Затем, что сила небесных сфер постепенно переходит в мир материальный. Создавая материальный мир, высшие духи вкладывали в него свою силу, так что теперь боги сильно ограничены в своем воздействии на мир людей, наоборот, они черпают из него силу. Ты можешь сделать то, что мне не по силам. Но не обольщайся. Крайне редко среди людей появляются гиганты духа, способные занять место рядом с богами в небесных сферах, но так же редки люди действия, способные делать правильный выбор. Вот недавно одному многообещающему герою прямо в руки вложили царский престол…

— В руки? — ухмыльнулся Конан.

— Ну, да… В это самое и вложили. Так герой начал бушевать — «Я возьму сам!» И такого наворочал, что небожители только диву давались. Его духовные метания — это ладно, его дело. Но вся страна страдала от беспорядка. Ведь четкая же была ему показана дорога, только сделай правильный выбор!

— И что я буду должен сделать? — уныло поинтересовался Конан.

— Ничего. Ты просто пройдешь путем выбора и окажешься там, куда он тебя приведет.

Богиня превратилась в золотой луч и через мгновение оказалась вместе с Конаном в роскошном зале дворца, отделанном полированным камнем. Гуань-Инь сделала жест рукой, и перед Конаном возникла светящаяся полоска коридора.

— Иди, вот твой путь, — сказала богиня.

Конан вступил в открывшийся коридор, прошел несколько десятков шагов вперед и оказался на развилке. Ход в одну сторону был темен и уходил за поворот каменной стены, но у входа ярко горели два светильника в золотых оправах. Другой путь был широк и светел, он вел в зеленую долину между высоких гор. Конан пошел туда, и под ноги ему легла ровная зеленая трава. Здесь было красиво. Горы крутыми склонами закрывали долину со всех сторон, мирно журчал ручей, падая с небольшого обрыва, а возле него стояла аккуратная маленькая хижина, окруженная густой рощей.

Из хижины вышла молодая женщина и приветливо улыбнулась гостю. Она была красива и спокойна. Одежда на ней была совершенно новая — ни пятнышка, ни вытянутой нитки, ни потертости, ни лишней складки.

— Я рада видеть гостя в своем доме, — сказала она. — Меня зовут Лила. А как твое имя?

— Конан. Ты живешь здесь одна?

— Да. Больше никого.

— Давно ты живешь здесь?

— Всегда, — мило улыбнулась Лила.

— А у тебя были родители? Братья, сестры?

— Не помню. Ты голоден? Пойдем в дом.

В хижине было чисто и красиво. Лила расставила тарелки с лепешками и жареным мясом, налила в кружки вина и принялась угощать киммерийца, сама она от еды и вина не отказывалась, но видно было, что аппетита у нее нет. Видно было, что ей не приходится изнурять себя непосильным трудом и голодать.

Долина была каким-то очень мирным и безопасным местом. Конан ел и отдыхал, занимался любовью с Лилой, охотно отвечавшей на его ласки. Здесь не было людей, которые могли бы им помешать, здесь не было зверей, которые могли бы на них напасть. Ни ветер с гор, ни дыхание осени не задевали эту долину. Здесь можно было жить совершенно безмятежно. Никогда и нигде Конан не встречал такого райского уголка. И он наслаждался покоем и безопасностью. До утра следующего дня.

Проснулся он рано, умылся ледяной водой из ручья и обошел долину вокруг. Выхода из нее не было. Крутые склоны гор были настолько высоки и отвесны, что подняться на них было совершенно невозможно. На гладких скалах не было даже малейших трещин, обычных в горах. А трава под ногами была такая же ровная и безжизненная, как в саду бессмертных. Все здесь было не настоящее.

Конан вернулся в хижину и позавтракал с Лилой, потом стал ее расспрашивать:

— А ты когда-нибудь покидала свою долину?

— Нет. Зачем, здесь есть все, что только нужно для жизни.

— А сюда кто-нибудь приходит?

— Нет, никогда.

— А откуда берется еда и вино, которыми ты меня угощала?

— Не знаю. Они просто есть и все.

Лила отвечала как-то слишком уж равнодушно, не вникая в суть вопросов Конана. Ему не хотелось обижать ее, но этот кусочек искусственного мира начал уже порядком раздражать его. Он поднялся, собрал свои вещи и вышел из хижины. Лила шла следом.