Новый король Аквилонии может стать для Торгового дома источником большой опасности или возможностью заработать огромные деньги. И Моишин шел на встречу с королем, как рыцарь идет в бой. И как могучий воитель уверен в своей победе, так старый шемит был уверен в успехе своей миссии.

Каждый правитель стремится совершить великие деяния и прославиться ими в умах современников и памяти потомков. А для этого нужны деньги. Большие деньги. А взять их больше негде, кроме как у торговцев. Подданные приносят в казну основной доход, но ни земледелец, ни большинство ремесленников не имеют дело с золотом. Они могут расплатиться с казной, лишь продав свой товар торговцам. Реки медных монет сливаются в ручейки серебра и оседают золотыми монетами в королевской казне, но без торговцев обойтись невозможно. Собирать с сотен тысяч людей налоги зерном и мясом, одеждой и железными изделиями невозможно. Поэтому услуги Торгового дома заменить просто нечем!

Моишин подошел к воротам королевской цитадели и велел телохранителям ждать его. О его визите, естественно, были извещены и без заминки провели к королю. Конан встретил гостя на троне в полном королевском облачении. Мысленно улыбнувшись, Моишин одобрительно оценил действия советников короля. Варвар на троне Аквилонии пытался заранее поставить торговца на место, показав ему его ничтожность перед престолом повелителя.

В учтивейших выражениях шемит приветствовал короля и заверил его в безусловном стремлении следовать высочайшей воле в делах обустройства государства Аквилонского.

— Я при этом надеюсь, — продолжал Моишин, — что наш Торговый дом будет так же успешно работать в державе великого короля и наши привилегии не будут ущемлены. В свою очередь, я готов предложить королю финансирование неотложных государственных нужд на самых льготных условиях. Я готов завтра же внести в королевскую казну двадцать тысяч золотом.

— Самые льготные условия вашего Торгового дома оборачиваются потом немалыми прибылями для него, — заметил канцлер.

— Но мы же не можем работать даром, — удивился шемит. — Мы вкладываем свои деньги и рискуем, мы делаем большую работу, которая необходима государству. Вы ведь прекрасно понимаете, что если не давать торговцам свободно покупать и продавать товары, то никому от этого хорошо не будет! Крестьяне и ремесленники не смогут получать то, что им необходимо, товары будут лежать на месте без дела, портиться, пропадать, а люди будут терпеть лишения и осаждать властителей с жалобами на свои бедствия. И самое обидное, что это будет сделано из неразумного стремления ограничить доходы купцов. Легко считать чужие деньги. Но сколько трудов приходится приложить, чтобы их заработать!

— Это интересная мысль, — сказал король Конан. — Я хорошо представляю, сколько должен работать земледелец, чтобы прокормить свою семью и заплатить налоги. Я знаю, как зарабатывают деньги мастера в городах. Неужели работа купцов настолько тяжела и сложна, что они по праву оказываются самыми богатыми людьми в любом государстве? Не вернее ли было бы предположить, что их богатство создано не непомерными трудами, а собрано с моих подданных путем бессовестного обмана? Если у крестьянина покупают зерно по заниженной цене, то он просто не знает, сколько заработает купец на перепродаже. Или не может продать товар тому, кто даст более справедливую цену. Если заемщик не может расплатиться с вами по займу, то его собственность достается вам за половину цены. И это еще в лучшем случае!

— Но сделка есть сделка, — слабо попытался возразить Моишин. Он почувствовал, что варвар на троне Аквилонии не так глуп и переводит спор в такую плоскость, где все заготовленные доводы оказываются неприменимы. — Мы ведь никому не навязываем свои условия…

— Как не навязываете! — возмутился канцлер Публио. — Именно навязываете. Если вы отплачиваете налоги графства с условием вести торговлю зерном и солью, то и цены на них устанавливаете по своему усмотрению. А помимо Торгового дома торговать оказывается невозможно!

Купцу очень хотелось сказать, что знать тоже получает доходы со своих земель, не прилагая для этого особых усилий, но он благоразумно сдерживал в себе этот порыв. Можно сказать правду в глаза власть имущим, но только ничего хорошего от этого он не получит. И это еще мягко сказано.

— Но я ведь уже говорил, — продолжил он. — Можно разогнать Торговый дом и отобрать в казну накопленные им богатства. Но разрушение торговли потом обернется такими убытками государству, которые многократно перекроют сегодняшнюю добычу. Зачем это делать? Я добровольно готов внести в казну тридцать тысяч золотом!

— Успокойся, мессир, — сказал Конан. — Деньги в казну ты внесешь. И Торговый дом разгонять я не буду. Хотя у меня есть все основания для такого решения. Но я не хочу начинать свое правление произволом. Аквилония достаточно богата и сильна, чтобы ее жители обеспечивали ее всем необходимым без грабежа и насилия. Но если я узнаю, что твои люди обманом принуждают моих подданных к кабальным сделкам, то на тебя обрушится не королевский произвол, а королевское правосудие. Все понятно?

Моишин медленно склонился в почтительном поклоне. Он был растерян и разбит. Получив разрешение удалиться, он отправился домой, обдумывая происшедшую беседу с королем. Похоже, что ему выпало пережить большие перемены в Аквилонии. Хорошо, что богатства Торгового дома не подвергнутся разграблению. Такая опасность существовала всегда, но риск оправдывался высочайшими доходами от работы в этой стране. Плохо, что король собирается контролировать их деятельность. Конечно, можно будет подкупить королевских проверяющих, но если такое откроется, то последствия могут быть непоправимыми. Варвар не шутил о королевском правосудии. Моишин предпочитал использовать судебную систему для того, чтобы зарабатывать деньги, а не отвечать перед ней. Тем более отвечать своей головой и головами своих родичей, управляющих многочисленными отделениями Торгового дома.

Если у киммерийца на троне Аквилонии будет достаточно времени для осуществления своих замыслов, то страна сможет сильно измениться. Нужна война! Война или какое-то большое бедствие, чтобы король Конан был вынужден заниматься решением неотложных проблем. Чтобы ему требовались деньги. Много и сразу. Но нельзя при этом допустить, чтобы в грядущих событиях прослеживалось влияние Торгового дома. Надо будет связаться с наследниками предыдущего короля Аквилонии, собрать сведения о похождениях киммерийца, установить контакты с магами Шема и Стигии. Пусть варвар не надеется на спокойную жизнь!

В королевском дворце канцлер пытался склонить Конана к тому, чтобы все же привлечь к суду шемитских торговцев и конфисковать их богатства. Сам канцлер был должен им немалые деньги и знал, что многие знатные люди тоже обрадовались бы истреблению своих кредиторов.

— Ущерб от нарушения торговли не будет так уж велик, — говорил Публио. — Торгаш просто преувеличивает свою незаменимость. Не будет его, тут же появятся новые люди, которые займутся той же самой торговлей. Только это будут уже не поганые инородцы, а наши коренные аквилонцы. И аквилонское золото будет оставаться в стране, а не утекать за границу.

— Слишком сильное средство, — возражал киммериец. — Легко разрешить людям грабить и предавать, но на кого потом можно будет опереться в тяжелое время? Я еще мог бы пойти на это, если бы государству грозила смертельная опасность и не было другого выхода. Но устраивать произвол только потому, что мне довольно легко будет этим достичь каких-то второстепенных целей, я не намерен!

Капитан Мольес, начальник стражи аквилонской столицы, вышел из залитого нечистотами заднего двора третьеразрядной таверны в одном из бедных районов города. Место не самое подходящее столь важному человеку, но только на взгляд дилетанта. Охрана королевской цитадели и городских ворот осуществляется обычным порядком и не требует постоянного контроля начальника. Патрулирование улиц и охрана порядка — вообще дело королевских сержантов. А начальник занят более серьезными вещами. Он должен быть в куре тех событий, которые не выплескиваются на поверхность, а добросовестно срыты от посторонних глаз.