– И сколько это будет продолжаться, Слоун?

Он тут же понял, о чем речь.

– Не знаю. Пока не поправится ее дедушка. Неделю, чуть больше…

– Но она не может оставаться здесь столько времени!

Вот, значит, чего она добивалась. Джози надо было выставить девочку из дома. Он догадывался об этом желании, но не мог понять его причину.

– Ей больше некуда пойти.

Надо было сказать, что он за один день привык к Нериде Ван Скай и будет тосковать по ней. Но Слоун слишком устал, чтобы дразнить жену, да и боялся, что ссора разбудит девочку.

Джози улеглась в постель и молча задула свечи. Слоун моментально ослеп и ударился носком об ножку стула. Боль заставила его заговорить.

– Ты перестраховщица, Джози. Что тебя пугает?

Она тяжело задышала.

– О чем речь, Слоун? Пора спать. Я слишком устала от твоих фокусов.

У него вырвался горький смешок. Глаза привыкли к темноте, и Слоун различил очертания мебели. Его постель будет лежать между кроватью и стулом.

– Так же, как устала от фокусов моего отца?

– Прекрати, Слоун…

Джози прошептала два коротких слова, из которых одно было его именем, но он успел уловить в ее голосе что-то отдаленно похожее на страх. Или на непривычную неуверенность в себе.

Слоун разделся в темноте, бросая одежду на пол. Матрацем ему служило старое одеяло, подушка была более тощей, чем та, которую девочка Нерида прижимала к груди, словно любимую куклу. Что ж, ему приходилось спать в постелях и похуже…

Одной из них была постель темнокудрой красавицы по имени Джозефина Макдонох.

Второе утро в доме Макдоноха Нерида провела как на иголках. Она шарахалась от каждого звука и, готовя завтрак, ожидала, что ее с минуты на минуту выставят за дверь. Но ничего не случилось. Джози молчала – по крайней мере, при девочке – и не спешила выдавать секрет незваной гостьи, а спокойное поведение Слоуна во время завтрака говорило, что он ничего не знает.

Прогулка слегка успокоила ее. По пути к Салли она решила как следует осмотреть город. Кокерс-Гроув процветал. Главные улицы тянулись с севера на юг, их пересекала железная дорога, и городок состоял из отдельных кварталов, сплошь застроенных новыми домиками. Как разительно он отличался от чопорного Бостона с его старинными зданиями, храмами и традициями! Нерида одернула себя. Не время вспоминать о родине.

На сей раз дверь открыл кто-то из жильцов Салли Катберт и разрешил ей пройти к дедушке. Нерида не могла отделаться от чувства, что даже отсюда ее готовы вытолкать взашей.

– Доброе утро, дедушка, – поздоровалась она и протянула Нортону узелок с чистым бельем. – Вот твои вещи.

Старик, сидевший на стуле у окна, выглядел намного лучше вчерашнего. Теперь в нем можно было узнать того бойкого и сварливого человека, который увез ее из Бостона и взял с собой в путешествие по стране. Но прежнего огонька в Нортоне уже не было. Он взял узелок и тут же протянул обратно.

– Положи на кровать. Ты собираешься вытаскивать меня отсюда? – бросил он и снова уставился в окно.

Нерида переминалась с ноги на ногу. Она с утра не присела, и мышцы начинали ныть. Тесная нижняя рубашка врезалась в тело.

– Я еще не говорила с врачом, – уклончиво ответила девушка.

– А зачем? Здесь нам денег не заработать. Надо рвать когти, и плевать на этого зануду-доктора! – Нортон перевел взгляд на внучку. Глаза его горели лихорадочным огнем. – Плевать!

Ей хотелось ответить, что им нигде не заработать. Или все же были города побогаче? Может, в фургоне есть и другие тайники? Ладно, попозже она обшарит всю повозку…

– Несколько дней в постели тебе не повредят. Я нашла деньги и заплатила миссис Катберт за неделю, так что отдыхай и радуйся.

– Радуйся? – Он покраснел и привстал со стула. – Как я могу радоваться, если ты транжиришь деньги направо и налево! – Внезапно его гнев угас, сменившись мрачной подозрительностью. – Или у тебя есть свои причины оставаться в этом дерьмовом городишке?

– Никаких причин у меня нет, кроме желания, чтобы ты отдохнул и выздоровел. Что я буду делать, если тебе станет плохо в прерии, за миллион миль от доктора?

– Дашь мне спокойно умереть и похоронишь…

– И что потом? Тебе-то будет хорошо, ты отмучаешься. А я куда денусь? Эти места мне незнакомы. Я просто заблужусь.

Эгоизму пьяного деда не было предела. Но в трезвом Нортоне иногда просыпалась совесть.

– Дорога выведет.

Голос дедушки дрогнул, глаза закрылись. Он вздохнул и откинулся на спинку стула. Нерида внимательно следила за ним. Нет, ничуть ему не лучше! Просто старик наконец побрился и причесался. Но он по-прежнему слаб. У него жар.

Впрочем, Норман Ван Скай – прирожденный враль. Настоящий фокусник, мастер притворяться, умелый клоун. Лжец из любви к искусству.

– Как тебе живется у начальника полиции? – неожиданно спросил он.

– Вполне прилично. Не хуже, чем в Бостоне. – По спине пробежали мурашки. – Дедушка, мне пора. Хозяин сказал, что придет к ленчу, а мне еще надо забежать в лавку.

– Не хуже, чем в Бостоне? Вот как? Кажется, ты была рада-радешенька унести ноги из этого вертепа.

Он опять отвернулся к окну. Нерида поняла, что деду просто нечего сказать.

– Я постараюсь зайти днем. Может быть, застану доктора.

Слоун вернулся в участок и подсунул под дверь булыжник. Пусть теплый ветерок унесет запах табака, оставшийся со вчерашнего совещания. Утром здесь можно было топор вешать. А теперь, когда во всем Кокерс-Гроуве настала тишь да гладь, можно и проветрить.

Он сел, положил ноги на стол, порылся в кармане рубашки и вынул оттуда смятый клочок бумаги. Верхний уголок отсутствовал, но текст уцелел. Эту листовку он только что сорвал со стены полицейского участка. Ее заголовок гласил: «ЗАКОН БЕЗДЕЙСТВУЕТ!»

Этой ночью кто-то хорошо поработал. И этот кто-то мог получить сведения только у одного из городских советников. В листовке не называлось имен, но недвусмысленно намекалось на двух человек: мэра Элиаса Дакворта и начальника полиции Слоуна Макдоноха.

«Добропорядочным гражданам Кокерс-Гроува мало дружеских улыбок, сердечных рукопожатий и пустых обещаний лицемерных политиков. Нельзя нянчиться с малолетними преступниками, каким бы ничтожным ни казалось их преступление. Сколько это будет продолжаться? И сколько мы будем с этим мириться.?»

Он произнес эти слова вслух, и тихое сопрано повторило их, словно эхо. Слоун поднял глаза, но ничего не сказал, когда девочка громко прочитала листовку. Она вынула булыжник и плотно закрыла дверь.

– Это ведь про меня, правда? – без колебаний спросила Нерида, подходя к столу.

Ее косички растрепал ветер, густой локон падал на щеку. Если бы она была взрослой, Слоун подумал бы, что это сделано нарочно.

Начальник полиции смял гнусный листок и швырнул его на пол. Точно такой же листок, но целый, был у девочки в руках.

– Где ты его взяла?

– У миссис Катберт. Я пришла навестить дедушку, а там все смотрели на меня как-то странно. И даже дедушка. Когда я пошла обратно, один постоялец дал мне это.

– Как он выглядел?

Она пожала плечами и положила листовку на стол.

– Разве в этом дело? Я не хотела причинять вам неприятности. Думаю, миссис Макдонох тоже не обрадуется…

– Я сам поговорю с Джози. Она не обижала тебя?

Вот по-настоящему добрый человек, подумала девушка. Он подбирает бродячих собак, одноглазых кошек и малолетних карманников. И чем скорее ты от него уйдешь, тем лучше будет остальным.

– Нет, миссис Макдонох была очень любезна. – Даже слишком… Но это неважно. – Вы позволили мне остаться и из-за этого попали в беду.

Взгляд, брошенный ею на листовку, досказал остальное. Этот трюк был делом рук Бенуа Харгроува и его дружков. Макдонох схватил листок, смял и швырнул в стекло, дрогнувшее от удара.

– Проклятый салунщик! Подлый трус! Он хочет заставить меня сжечь весь район трущоб вместе с его обитателями. Что ж, неплохой способ решить дело!