Жизнь – вечеринка. Жизнь – танцпол, и, как на танцполе, трезвому здесь нечего делать. Не выпьешь – видишь вокруг себя только скачущих фриков, не примешь дозу – видишь вокруг себя только скачущих фриков, не станешь скачущим фриком сам – ничего другого вокруг себя так и не увидишь.

Я диджей, если вы еще не догадались, хоть не играю на винилах. Хотя теперь я вообще ни на чем не играю, с тех пор как меня попросили убраться из родного клуба, даже не дав пока забрать с собой ни пульт, ни усилок и ни единственный диск. Да и остальное барахло, хоть не мое официально, но это я собрал аппаратуру, это я свел миксы и протянул десятки метров кабеля своими собственными руками. И если «Сити-клуб» является сейчас чем-то, если «Сити-клуб» еще не стал таким, как остальные клубы, – а клубы в нашем городе паршивеют за месяц только так, – скажите спасибо ясно кому – мне.

Но теперь какой-то задроч в костюмчике висит за моим пультом, сучка, ставит ню-итало – то дерьмо, которое и так по радио без перерыва крутят, – просто попе. Не знаю, просто мусор редкий!

Противно слушать эту чушь, ноя привык. Мыс братом с детства тремся – я в «Сити», он – в игровом зале. Он игроман, а еще изобретатель. И вообще маньяк.

– Ты не поверишь! – говорит брат. – Ребята сделали игру – чисто про телепортеры.

– Да даже в «Думе» были телепортеры.

– Нет, это «Дум», а то другое – весь игровой процесс...

Да если честно, мне сейчас не помешал бы телепортер – куда угодно, только бы туда, где хоть изредка ставят электро. Но чтоб настоящее электро, но чтоб аналоговый гон, но чтоб ручками, а то крутят только свою цифру на секвенсоре.

Электро... Совместная работа двух мегамонстров: «Крафтверк» плюс ФБР. Электро – такая злая музыка, такая заводная... Если вы слышите ее на танцполе, даже если ни черта не понимаете в брейке, вы попробуете на крайняк притвориться, а если дать вам стробоскоп – задергаете телом, как робот; и важно вот что: в этот миг вы потеряете контроль, вы станете простым устройством, набором из шарниров, рычагов и шестерней, управляемых электричеством, вы растворитесь в ней. Хотя дома, после клуба, она покажется вам нудной и скучной. Вот какое сказочное свойство этого стиля!

Но в «Сити» больше такого не услышишь. У фрика в пиджаке, их нового диджея, соображения другие. Он представляется мне:

– Женя, д?иджей.

Боже, «д?иджей». Я ненавижу, когда слово «д?иджей» говорят с ударением на первый слог; скажите «д?иджей», и вы мой враг на всю оставшуюся жизнь.

Хотя тут случай не тот, потому что я пришел просить его ставить хоть что-то, кроме этой радиочепухи.

– Да ты не понимаешь, чувак, – шелестит этот Женя, поглаживая свой глупый пиджак. – Я ставлю то, что людям нравится, что людям хочется слышать, в конце концов, ню-итало...

– О боже, не надо про ню-итало. Да это попе, а не ню-итало! Сплошная коммерческая чушь...

– Но под нее танцуют! – верещит он. – А под тебя, ты думаешь, хоть кто-то выдержит полночи, не говоря про ночь?

– Они танцуют, – ору, перекрикивая дискотеку, – под всю муру, что крутит радио. Так проще. Но разве ты радиостанция? У станций баксы проплачены: то и это в ротацию сто раз в день. Но тебе разве кто скажет: не ставь это, поставь то, я плачу баксы?

– Ну, я принимаю заявки.

Боже, он серьезно? У человека шанс – вытащить наше общество из болота, из розовой попсовой грязи, в которой оно сидит по уши, – и что делает Женя, «д?иджей в пиджаке»? Принимает заявки! Нет, послушайте: он берет заявки примитивно мыслящего большинства – он гнется под тех, кого должен бы выпрямлять.

– Ты знаешь, за что тебя выперли? – говорит Женя. – Без обид, но я, кажется, знаю.

– Знаешь?

– Знаю!

– Да что ты можешь знать? Ты берешь заявки.

Нет, я вас спрошу. Разве есть, разве может быть у такого типа, как Женя, представление о диджействе? О музыке? Например, об электро.

– А ты спроси, – ухмыляется он.

– «Флаинг степс», – говорю.

– Да. Знаю.

– Тогда «Байнарпайлот».

– Тоже, – говорит.

– Ты знаешь «Байнарпайлот»? Да ладно, конечно, как же!

– Я знаю.

– Тогда так – «Лэст дэйз эт зэ диско»?

– И это.

– Точно?

– Точно.

– Так обломайся. Ты не можешь. Это мой проект – мой собственный.

– Bay, круто. Ну и что?

– Я никому его не ставил. Никогда. Понятно?

– Ладно, с этим подловил. Гордись, – растерянно хмыкнул Женя и тут же вернулся в свое тупое самодовольство. – О, слушай, хочешь спор?

– Какой спор?

– А такой. Раз ты крутой, раз у тебя проект – поступим так. На завтра клуб весь твой – устрой тут все, что хочешь, но учти: я прослежу.

– И что?

– И если завтра ночью свалит хоть один – любой чувак, любая баба – я забираю пульт и остальное барахло, так? Ну, что, удержишь мазу на танцполе?

– А мне что с этого? Что я получаю в случае победы?

Женя скалит зубы.

– Я буду как твой раб, чувак. На месяц, буду ставить, что прикажет повелитель.

– Да! – кричу. – Да, да! – зажимаю уши. – Да!

– Вот и отлично, по рукам.

Черт! Черт! Я только что отдал свой пульт, вот так, запросто. Даже в лучшие времена, когда здесь еще собирались понимающие кадры, мне не удалось бы вывести на танцпол и половину клуба, не говоря о том, чтоб заставить танцевать всех, да еще и всю ночь, а каждый не танцующий – кандидат на выход.

– Придется повозиться, – говорю. – Дашь мне с утра поковыряться? Я подготовлю железяки.

– Можно, – разрешает Женя. – Начальство я предупрежу.

– А ты не думал, что было бы, если бы телепортер и вправду изобрели? – Брат снова берет бутылку и подливает себе – он подпил бы и мне, но в стопке просто нет места.

– Шло бы все оно!..

– Нет, ты подумай, ты представь: вот был бы телепортер – ты туда полез бы?

– Хрен бы. Чтобы меня там наизнанку, или типа муха залетела бы...

– Нет. Не так понял, братан. Предположим, это все работает, годами уже работало, кругом кабинки, люди ходят на работу, в школу, на тусовку – чисто при помощи телепортера. Тогда полез бы?

– Конечно, испытанное ведь. А что, что-то не так?

– Все так, в том-то и дело, братан. Здесь возникает вопрос существования души.

Мне хочется сказать какую-нибудь гадость, но брат перебивает:

– Да, души. Ты слушай: заходишь ты в кабинку здесь, жмешь кнопку – бах! Она разлагает тебя на молекулы и в том же порядке собирает в Штатах. Так?

– Так.

– Тогда вопрос: а если есть в человеке что-то, не состоящее из одних молекул? Не объяснимое простыми импульсами мозга? Вернешься ты в сознание на том конце?

– Так сразу было бы ясно, что телепортеры дохлое дело, – говорю, мусоля рюмку. – А я проспорил свой аппарат...

– Да в том-то и бомба, что непонятно! – в восторге перебивает брат. – Ты вкинься! На том конце выйдет твой двойник! Те же молекулы, то же тело, те же идеи, та же память, но не ты! И никто не заметит, что тебя больше нет, не догадается, что ты вошел, нажал кнопку – бах! – и умер. Нет, я ни за что не полезу в эту хрень. Хотя посмотрел бы. Но...

– Слушай, – перебиваю. – Не мог бы ты свой супергений пустить на значимое дело? Мне нужно несколько штуковин определенного характера, – и потом объясняю, какого.

– Сделаем, но интересно вот: а что тебе мешает, – все не уймется брат, – чтоб примириться с ситуацией, – ну да, это не ты, но копия ведь точная! Все сделает как ты хотел...

– Соберешь мне штуки?

– Я соберу, но...

– Помнишь, мы договорились? Помогать, а не мешать, и каждый за себя.

– Я сделаю. Но можно мне узнать – зачем?

– На всякий случай, – говорю. – На самый крайний случай.