После сего патриарх, осенив государя крестом и окропив его св. водою, возвращался в Успенский собор. Государь приветствовал весь народ своим милостивым словом. На его царские речи народ восклицал: «Здравствуй, здоров будь на многие лета, надежа государь». Из царской казны в этот день раздавалась милостыня бедным и нищим—молить о многолетнем здравии государя царя. Последнее торжество летопровождения было в Москве 1699 года. Здесь великий Петр справлял старый обычай своих предков, сидя на престоле, в царской одежде. В 1689 году патриарх Иоаким, отправляя чин летопровождения, поздравлял государя и говорил речь по письму. Вероятно, эта речь была одна и та же, что говорил патриарх Филарет.
В старину на Семен день приезжали в Москву ставиться на суд перед государем и его боярами. Неявившиеся на этот срочный суд считались виноватыми. Челобитчик получал правую грамоту и по суду считался правым. Судебная формула: копиться жалобным людям на судебный день в Москву — известна со времен великого князя Иоанна Васильевича. Для монастырских слуг и крестьян были три срока в году ставиться на суд: Рождество Христово, Троицын и Семен дни. Царь Василий Иоаннович Шуйский в 1607 году уложил: «Если не подадут челобитья по первое сентября о крестьянах, то, после того срока, написать их в книги за тем, за кем они ныне живут».
Семен день считался срочным днем для взноса оброков, даней и пошлин. С него начинались и оканчивались все условия между поселянами и торговыми людьми; с него отдавались внаем земли, рыбные ловли и другие угодья. В условиях писали: «Платить оброк ежегодно на срок по Семен день летопроводца».
В старину наши бояре выезжали на Семен день поохотиться за зайцами. Выезды бывали сборные, от богатого боярина. У них было поверие, что от Семенинского выезда лошади смелеют, собаки добреют и не болят, первая затравка наводит зимою большие добычи. Выезды барские продолжались от одной недели до двух и более, объезжали по всем островам (лесам). Для выездов готовились запасные кушанья, наливки, меды и романеи, для ночлегов бирались шатры. Выходя на двор, бояре садились на коней, а псари, держа на сворах собак, кричали: восяй! Здесь-то раздавались заветные, охотничьи слова: бери, бери, улю, лю, лю! Ту тут был, тут играл, тут сметку дал.
С Семенина дня начинались запашки, особенное празднество поселян при опахивании полей. Для этого пиршестйа на мирскую складчину варилась брага, пекли пироги, убивался баран. В Костромской губернии говорят: «На Семен день до обеда паши, а после обеда пахаря и вальком погоняй». В Тверской и Новгородской губерниях говорят: «На Семен день с головней на постать (пахотная полоса земли) ходи». Костромичи говорят: «На Семен день семена выплывают долой из колосьев».
Наши предки на Семен день перебирались в новые дома. Для сего сзывали родных и почетных гостей. На такое новоселье хаживал сзывать гостей сам хозяин. Первыми гостями считались тесть с тещей, сваты, дяди и кумовья. Гости наперед присылали на новоселье хлеб-соль, по усердию и состоянию. Тесть присылал коня любимому зятю, а теща корову для внучат. Коня встречал зять у ворот с поклонами и почетами из полы, у крыльца кормил ячменем и пшеницей из рукавицы, а в конюшне поил сытой медовой чрез серебро, из ковша. Корову провожала сама теща до зятина двора. Хозяин с хозяйкой встречали корову на дворе с поклонами и ласковым словом, у крыльца кормили хлебом и с радостью провожали все свою буренушку до сарая. Кум с кумой приносили на новоселье мыло и полотенце. Встреча им была в сенях, где угощали чаркою вина. Сваты приносили домашнюю птицу, и новых переселенцев кормили на дворе овсом и гречихою. Все званые сходились праздновать новоселье к обеду, и пиршество оканчивалось вечером, с большими проводами гостей.
Перейдем теперь к тайной стороне новоселья, раскроем поверье наших отцов и их заботу с новым домом. Дом готов, все отделано, все припасено, все убрано; но не сделано важного, не исполнено нужного. Это важное, это нужное не продается, не покупается. Об нем все старшие в доме со страхом вспоминают. А без этого нужного как перейти в новый дом? Как будет жить? Давно ли были приметы у соседей, что в новом доме пропадало и счастье, и богатство, и веселье? Если вы знаете заветные тайны наших отцов, вы уже догадались, что в новый дом нельзя перейти без домового дедушки. Он в старом доме берег все хозяйское добро, холил домашний скот, радел и заботился о дворе пуще хозяйского глаза. И его ли оставить, бросить на старом пепелище? Может быть, на новом дворе заведется лихой и грозный домовой? И вот хозяева решаются перевесть с собою и домового дедушку.
Свекровь, или бабка, или старшая нянька отправляет с старого пепелища молодую хозяйку, а сама топит печь в последний раз. Весь жар выгребает она из печи в печурку и дожидается полдня. У ней уже заранее приготовлен горшок с скатертью. Ровно в полдень, по солнцу, свекровь кладет в горшок горячие уголья и накрывает его скатертью. Потом растворяет двери и, обращаясь к заднему куту, говорит: «Милости просим, дедушка, к нам на новое жилье». После сего отправляется из старого пепелища на новый двор. Здесь хозяин с хозяйкой, у растворенных ворот, ожидают уже дедушку с хлебом-солью. Подходя к воротам, свекровь стучится в верею и спрашивает: «Рады ли хозяева гостям?» Ей отвечают молодые хозяева с низкими поклонами: «Милости просим, дедушка, к нам на новое место». Свекровь идет в новые покои; впереди несет хозяин хлеб-соль; сзади провожает хозяйка. Входя в избу, свекровь ставит горшок на загнетку, берет скатерть и трясет ее по всем углам, как будто выпуская домового; потом высыпает все уголья в печурку. С восторгом и радостью садятся всею семьею за стол и едят хлеб-соль. Горшок разбивают и зарывают ночью под передний угол дома. Для предосторожности, чтобы злые люди не напустили на двор лихого домового, вешают в конюшню медвежью голову. Все это делается будто для того, чтобы лихой не вступал в борьбу с добрым за жилое и не обессилил бы его.
В старину на Семен день бывали постриги и сажание на коня. Постриги совершались в одних семействах на каждом сыне, а в других на одном первенце. Этот древний русский обычай ныне прекращается. В наших летописях мы находим его в 1191 г. едва ли не в первый раз. Он тогда был совершен над Ярославом, сыном великого князя Всеволода (Кенигсбер. список летописей, стр. 286). Великий Всеволод III постригал сына своего Георгия: «быша постриги у великого князя Всеволода Юрьева сына Долгорукого сыну его князю Юрию в граде Суздале; того же дни и на конь всадиша его» (лет. по Никон, сп. т. III, стр. 226 под годом 6699). В 1230 году «князь Михаил сотвори постриги сынови своему, Ростиславу в Новгороде у святой Софии; и у я влас архиепископ Спиридон» (полн. собр. русск. лит. т. III., стр. 46). Константин Всеволодович постригал сыновей своих, Василия и Михаила, в 1213 году (лет. по Никон, сп. т. П., стр. 314). Возраст для постриг не имел определенного времени. Так Георгий Всеволодович, рожденный в 1189 г., был пострижен в 1191 г., следственно на третьем году. Василий Константинович родился в 1209 г., а постриги его были в 1213 г.,— на 4 году. Всеволод Константинович родился в 1210 г., а постриги его были в 1213,— на 3 году. Древний обряд пострижения над великокняжескими детьми совершался в церкви, от руки епископа. Все подробности этой старой жизни наших отцов остаются в неизвестности.
Историк Татищев передал нам о своих современниках, и после него все стали утверждать, что постриги на Руси прекратились. В 1840 году М. Н. Макаров в «Русских преданиях» (кн. 3, стр. 52) рассказал, что в роде Писаревых сохранялись постриги и сажание на коня и что он сам то же испытал на себе. Заметим здесь: древние постриги, вероятно, разнились в обрядах с новыми, современными нам. Ныне совершаются постриги между старообрядцами и простым народом более по старой привычке, нежели в воспоминание древнего обряда. Казаки совершали постриги после сорока дней от рождения. Простой народ совершает постриги на Семен день, а другие в именинный день. Для сего созывают родных, приглашают кума с кумой. После молебствия отец подает куму ножницы, а кум выстригает у крестника гуменцо. Выстриженные волосы кума передает матери. Волосы зашивали в ладонку. Кум и кума выводили своего крестника на двор, где отец ожидал их с конем, а мать расстилала для них ковер. Здесь кум, на ковре, передавал своего крестника отцу с ласковым словом, а отец, принимая своего сына с поклонами, сажал на коня. После сего кум водил коня по двору за узду, а отец придерживал сына. У крыльца отец снимал сына с коня и передавал его куму; кум отдавал его из полы своей куме с поклонами; кума с ласковым словом вручала его матери. Наконец, отец с матерью одаривали кума с кумой, а они крестника. Подарки кума почти всегда состояли из коня, а кума дарила подпоясъю и галицами. За обедом, на голове крестника, разламывали кум с кумой именинный пирог, с пожеланием всякого богатства и счастия. Наши поселяне ранее семи лет не приступают к постригам. Первенца постригают кум с кумой, а всех других сыновей отец с матерью, по прошествии трех лет, без всяких обрядов. Выстриженное гуменцо сохранялось до самой смерти. В старину на боярские постриги прихаживали крестьяне с челобитьем и подарками. Челобитчиков угощали вином и именинным пирогом.
