Казалось, суденышко вспыхнет и сгорит, как пучок сухой травы. Однако лодка так и не занялась: вяло полизав борт, пламя угасло.
— Они пропитывают свои посудины специальным составом, — мрачно сказал Али, — прикажи не тратить попусту стрелы.
— Гребная команда, на весла! — скомандовал капитан «Белит» своим людям. — Мы пойдем на них и раздавим, как тараканов!
— О, боги, — простонал туранец, — лучше бы я остался в кордавской темнице…
Тем временем лодки приближались. Уже стали видны лица гребцов — сморщенные, как вяленые груши. На этих коричневых личиках тускло поблескивали маленькие острые глазки. Весла, просунутые сквозь круглые отверстия вдоль бортов, равномерно поднимались и опускались, вспенивая морские волны. С мостика галеры было видно, что все дно лодок между гребцами завалено какими-то тюками, прикрытыми грубой рогожей.
Команда «Белит» тем временем оправилась от смещения, вызванного неожиданным появлением противника. Корсары занимали места, готовясь к бою. Гребцы под прикрытием деревянных щитков пробрались к люкам, длинные тяжелые весла упали на воду, и пиратское судно заскользило по воде навстречу тростниковой армаде, словно жук-плавунец, готовый смести со своего пути ничтожных водомерок.
Однако черная галера была слишком неповоротлива: быстро набирая ход, в маневренности она значительно уступала вертким суденышкам, лишенным киля, — брагоны легко поворачивали свои лодки, уводя их в стороны от опасного, снабженного зазубренным бревном-тараном носа «Белит».
Пропустив корабль, мелкоголовые окружили его кольцом и стали приближаться. Со стороны тростникового парусника донесся протяжный звук: видно было, как предводительница недоносков трубит в большую раковину. По этому сигналу лодки ринулись к бортам галеры. Полетели веревки с костяными крючьями на концах — миг, и «Белит» была опутана ими, словно великан, пойманный карликами.
А потом на палубу хлынул настоящий поток мелкоголовых. Словно сонмища муравьев, они молча и быстро карабкались вверх по веревкам, переваливались через борта и растекались по палубе, разя направо и налево короткими копьями.
Пираты, привыкшие больше атаковать, чем обороняться, были буквально сметены этим бесшумным валом. Наконечники копий, как и стрелы, были пропитаны ядом, и малейший укол отправлял корсаров прямиком в пасть Нергала. Самым страшным было то, что брагоны нападали молча — ни боевых криков, ни предсмертных воплей, когда сабли защищавшихся косили их, словно траву…
Стоя на высокой корме, Амра видел, как гибнет его команда. Мелкие головы нападавших ввели его в заблуждение: он ждал, что брагоны окажутся настоящими недомерками, но нападавшие оказались вполне обычного роста, крепкими и мускулистыми — головы же были непропорционально малы и делали брагонов настоящими уродами.
И еще одно обстоятельство отметил капитан «Белит»: этим существам неведом был страх смерти. Они дрались бесстрастно, тела их, если не считать набедренных повязок, были обнажены и совершенно лишены защиты. Амра бывал в северных странах и видел ванов-берсеркеров, которые ходили в бой обнаженными. Но те, прежде чем вступить в битву, доводили себя до исступления и сражались, поглощенные всепобеждающей яростью. Ничего подобного не наблюдалось среди брагонов: лица их были бесстрастны, движения направлены лишь на то, чтобы поразить противника, — точные, выверенные движения. Они почти не делали попытки защититься, когда кривые сабли пиратов обрушивались на них, кромсая коричневые тела, отсекая головы и члены… Мелкоголовые десятками валились на палубу, заливая доски темной кровью, но на место каждого убитого становилось два новых бойца.
Рогожи в лодках откинулись, и стало видно, что скрывали они совсем не тюки. Там, на тростниковом дне, вповалку друг на друге лежали десятки мелкоголовых. По сигналу, долетевшему с главного корабля, они вскакивали и, хватаясь за веревки, ловко и быстро перебирались на палубу «Белит». А сзади подходили все новые и новые лодки…
— Я говорил тебе, северянин, что надо уходить, — раздался рядом хриплый, полный ужаса голос Али. — Теперь нам конец.
— Не каркай, — огрызнулся Амра. — На Серых Равнинах будешь каркать. Сдается мне, что эти безмозглые твари мало что будут стоить без своей предводительницы. Морта, спустись через мою каюту на нижнюю палубу, ступай на нос и попробуй подбить эту тростниковую лоханку из аркбалисты. Али, держи щит…
Туранец вдруг гикнул, его сабля молнией вылетела из украшенных драгоценными камнями ножен и со свистом описала сверкающий полукруг. Тело брагона, взобравшегося по веревке с кормы, полетело в воду, а маленькая, похожая на печеное, яблоко голова — на палубу.
Сам Али перерубил веревку и с отвращением вытолкнул голову между балясинами перил сафьяновой туфлей.
— Долго нам не продержаться, — сказал он, — это поистине саранча… Митра послал нам кару…
— Держи, — буркнул Амра, передавая туранцу медный щит с львиной головой.
Сам он, пригнувшись, почти ползком добрался до стоявшей в выемке на корме аркбалисты. Это была вторая метательная машина из двух, составлявших дальнобойное вооружение «Белит» — еще одна аркбалиста была расположена на носу. Морта уже исчез, выполняя приказ капитана.
Амра захватил аркбалисты в порту города Фриско, внезапно напав на него ночью. Тогда его корсары уничтожили большую часть гарнизона и разграбили все близлежащие склады. Капитану понадобилось хорошо поработать кулаками, прежде чем ему удалось убедить своих людей захватить на борт, помимо бочек с вином, дорогих тканей и сундуков, еще и творения хитроумных зингарских механиков. Аркбалиста представляла собой квадратную деревянную раму с длинным, окованным изнутри медью желобом, открытым с одной стороны и оканчивающимся чем-то вроде огромного лука. Тетиву натягивали с помощью двух коловоротов, снабженных ручками. Освобождаясь, тетива толкала железный поршень внутри желоба, а тот в свою очередь — каменное или железное ядро. Такой снаряд мог пробить борт судна на расстоянии ста локтей. Колеса с машин за ненадобностью сняли. Аркбалиста, установленная на носу, служила для выстрелов по атакуемым купеческим кораблям, на корме — для того, чтобы отстреливаться от преследователей.
Амра ухватил тяжелое сооружение, проволок по доскам и развернул жерлом к палубе, на которой кипело побоище.
— Прикрой! — бросил он туранцу.
Али подхватил медный щит и стал так, чтобы отгородить капитана от нападавших, которые уже оттеснили пиратов к самому трапу, ведущему снизу на кормовое возвышение.
Амра положил в желоб тяжелое ядро, быстро крутанул ручки коловорота, потом, крякнув, приподнял аркбалисту так, чтобы жерло ее смотрело несколько вниз…
— Давай! — гаркнул он.
Сам Али ударил ногой по запору, удерживавшему натянутую тетиву.
С громким хлопком ядро вылетело из аркбалисты и врезалось в гущу дерущихся, проложив между ними широкую борозду. Раздались вопли и проклятия. Среди убитых оказались и пираты, но иного выхода у Амры не было: еще немного, и брагоны оказались бы на мостике.
Капитан кинул в желоб новый снаряд, отметив, что выстрел лишь на миг задержал натиск мелкоголовых. Место убитых тут же заняли новые ублюдки, а его людей оставалось все меньше и меньше.
Он успел выстрелить еще раз, когда хлопнуло на носу, и железное ядро со свистом понеслось к тростниковому кораблю. Первый же выстрел Морты достиг цели: снаряд ударил в плетеный борт, пробив в нем хорошую дыру. Тростниковый парусник качнулся, светловолосая женщина в сверкающих доспехах с трудом удержалась на ногах.
Второй залп чернокожего сбил вершину мачты — она упала, едва не задев воительницу.
Протяжный звук раковины поплыл над волнами. Мелкоголовые, так же бесстрастно, как и нападали, отступили к бортам и заскользили по веревкам в свои лодки. Уцелевшие пираты не осмеливались их преследовать, опасаясь отравленных наконечников. Лишь трем наиболее отчаянным удалось прикончить несколько врагов, не успевших покинуть борт галеры.
