Сеславин навестил друга и изумился. Аттаре отпустил бороду и ходил босой, продолжал плести корзины, раздаривая их соседям, и почти не выходил со двора. У Сеславина защемило сердце.

— Да ты свой трактат пишешь ли? — спросил он.

Они сидели на широкой веранде, увитой виноградом. В лозах виднелись крупные созревающие гроздья. Из сада веял пропитанный запахами тимьяна и мирта ветер. Под крышей сушились связки тростника, в углу лежали каркасы нескольких начатых корзин.

— Пишу, — сказал Аттаре. — И читаю публичные лекции в музее.

Он усмехнулся.

— Ты как-то… — Сеславин не договорил, пристально всматриваясь в его лицо. — Не пойму!

— Выписываю ворох журналов, — продолжал Аттаре. — Слежу за новостями. В школе ребята устроили кружок воздухолетчиков — я бываю у них: недавно рассказывал о летательных идеях Стелаиса. Интересуюсь теорией локусов-двойников. И даже, знаешь, работаю в общинных виноградниках, вон моя мотыга, — он указал в ту сторону заросшим подбородком. — Как видишь, полная гармония. И научная работа, и деревенская жизнь, и здоровый труд.

Сеславин внимательно слушал, нахмурив брови. Куда уж лучше? Раскопки на Земле Горящих Трав мешали Аттаре взяться за собственный фундаментальный трактат. Теперь он может писать. И хорошо, что при этом Аттаре живет деревенской жизнью в доме с побеленными стенами, с верандами, затененными виноградной лозой, и иногда рыхлит землю мотыгой, а иногда читает публичные лекции в музее.

Но у Сеславина было странное чувство, что это все просто ширма, которой Аттаре заслонил ото всех какой-то непозволительный душевный беспорядок. На прощанье Аттаре подарил ему плетеную корзину, собрав в нее прямо с дерева десяток желтых груш.

В гостях у Сеславина и Ярвенны Хородар ел грушевый компот. Маленький Стиврат спал в другой комнате. В столовой было по-семейному уютно и тихо. Легкие занавески пропускали солнечный свет. Хородар говорил, приглушая голос, и ему странно было, что можно одновременно есть домашний грушевый компот и рассказывать такие волнующие новости.

Хородар в числе других землепроходцев занимался изучением миража в Тиевес. Он делал зарисовки и снимки города-призрака. Мираж появлялся не всегда и держался разное время, иногда целый день, иногда — несколько минут.

— Не знаю даже, как передать, что я видел. Часть города-миража жила обычной жизнью, а часть лежала в руинах. И там были наши ребята… Понимаете, та погибшая экспедиция? Они вели раскопки: и Бьярни из Беркенфьолле, и Дено из Селлы, и Аттаре, и ты с ними, — Хородар посмотрел на Сеславина. — А вокруг ходили экскурсанты.

Ярвенна слегка вздрогнула при упоминании о погибшей экспедиции. Светописец с тяжелым вздохом умолк. В обеих своих загорелых ладонях он держал гладкую белую чашку с компотом.

— Город-мираж — настоящий колодец времени. Правда, эпохи в нем наслаиваются одна на другую. Но мне есть, чем обрадовать Аттаре. Мне кажется, я видел и сумел зарисовать подлинный облик Тирса, которого вскормила козочка.

— Как ты понял, что это именно Тирс? — удивилась Ярвенна.

— Я разглядел его меч и сандалии и видел целую сцену из его жизни, будто в театре. Тот миг, когда Тирс заменил собой одного из простолюдинов, предназначенных городом в жертву.

— Похоже, Дух Земли здорово впечатлился, раз в его призрачном городе до сих пор повторяется это событие, — заметил Сеславин.

— Откуда бы мы еще узнали, как выглядел Тирс? — продолжал светописец. — Жители Тиевес сжигали своих мертвецов, так что у нас нет даже черепа, чтобы попытаться восстановить его лицо.

— Говорил же я Элено и Ресс: даже взорвав памятники, Стейр не сможет уничтожить историю Земли, — с торжеством добавил Сеславин. — Все храмы и города бессмертны, покуда их помнит Дух!

— Сейчас мы пытаемся проверить гипотезу локусов-двойников, — сказала Ярвенна, перед этим ненадолго выходившая, чтобы посмотреть, спит ли Стиврат. — Мы создали еще два таких локуса. Первый — моя полынная поляна. Ее двойник воссоздан под Даргородом, я сама выбирала место. Второй — в Хельдерике, в прибрежных скалах. На Земле Горящих Трав ему соответствует пещера, возле которой Дух однажды в бурю зажег маяк для Дьорви.

— Ах, для Дьорви, — припомнил Хородар. — Я слышал эту историю, про маяк. И что, там что-нибудь уже происходит?

— Прошло еще слишком мало времени, — ответила Ярвенна. — Город-мираж тоже появился не сразу. И, если честно, мы даже не знаем, что именно должно происходить: всегда ли это будут миражи или что-нибудь другое.

У Йанти только что кончилась рабочая смена. Он позвонил Неске и поехал на свалку.

У простонародья не было понятия семьи. Йанти не мог сказать про компанию, которая собралась вокруг старого курильщика Омшо: "мы семья". Однако загадочные слова Черного Жителя о каких-то наступающих переменах держали Йанти в напряжении. Он старался почаще бывать на свалке, чтобы в случае чего заступиться за своих. Но спроси его кто-нибудь, зачем ему нужны эти «свои», почему он о них беспокоится, Йанти не знал бы, что ответить.

Его дешевая «Кессо», заляпанная грязью еще со вчерашнего дня, стояла вплотную к стене техстанции по обслуживанию терминалов оплаты. Йанти завел машину, развернулся в узком дворе и выехал в привычном направлении.

Йанти повернул на восток Летхе, мимо собственного дома. Он жил за пятнадцатой окружной. Йанти купил в небольшом магазинчике у дороги пива, сосисок и хлеба. По сторонам трассы громоздились тридцатиэтажные «коробки» бедных кварталов. Показались громады складов и ангары. Наконец Йанти выехал за город. Дорога совершенно пуста, гони, как хочешь.

Но он не проехал и пяти километров — поперек единственной трассы, ведущей во владения Черного Жителя, в три ряда стояли служебные машины: дорожная инспекция, полиция и внутренние войска.

— Не понял… — процедил сквозь зубы Йанти, ударив по тормозам.

Дорожный инспектор дал знак, Йанти открыл дверцу.

— В чем дело?

— Поворачивай, — без выражения сказал инспектор в зеленой форме. — Не видишь, перекрыта дорога.

— А что случилось-то?

— Не твое дело, поворачивай, — все также вяло сказал инспектор.

Йанти вытащил из заднего кармана мобильник, быстро вывел на экран сохраненный в памяти номер Нески. Один из полицейских, щуплый, с худым лицом, обтянутым темной желтоватой кожей, подошел ближе.

— Кому звонишь? — прикрикнул он на Йанти. — Ну, разворачивайся и поезжай в город!

Но Йанти уже дозвонился.

— Неска, ты где? За восьмой «киборги» оцепили дорогу, я влип, сиди дома. Что, уже едешь?.. Поворачивай назад.

— Кому звонишь, быдло? — полицейский выхватил из рук Йанти трубку.

— Сволочи, — выругался Йанти. — Кому надо, тому и звоню.

Он попытался вырвать мобильник у полицейского, но на помощь подоспел второй.

— Руки за голову, лицом к машине!

— С какой стати?!

Через минуту Йанти все-таки стоял лицом к машине, а на шее у него закрепили ошейник-контролер — одно движение, и свалишься в пыль мешком.

Йанти отвели в зарешеченную каталажку на колесах. Полицейский бесстрастно диктовал в записывающее устройство порта.

— Йанти Дейс, техник по ремонту терминалов. Штраф за антисанитарное состояние машины, штраф за оскорбление представителя власти. Конфискован телефон, по которому имелась попытка переговоров с абонентом по номеру…

Канцлер Стейр приказал закрыть свалки за городом и вывезти с них людей. "За территорией мегаполиса возник рассадник преступности и антисанитарии, требующий принятия мер со стороны властей, — сообщалось в СМИ. — Кроме того, жители свалок могут подвергаться опасности со стороны иномирцев, которые продолжают готовить вторжение на Землю Горящих Трав".

С кредитной карточки Йанти списали штрафы, внесли в базу данных запись о задержании, но конфискованный мобильник вернули только в полицейском участке. Угрюмый Йанти сидел напротив дежурного на маленьком узком стуле, сложив на коленях руки. Казалось, что шею все еще давит ошейник, хотя его уже сняли.