Кстати, студентки регентской и иконописной школ могут снимать жилье в городе, если материальное положение позволяет. Семинаристам же проживать в городе разрешается только в случае женитьбы.
Иконописки по студенческим меркам, в отличие от бедных регентш и семинаристов, всегда считались самыми обеспеченными. Еще во время учебы многие из них находят рынок сбыта для своих работ. Поэтому хитом сезона в иконописной школе середины девяностых (не знаю как сейчас) являлось, например, приобретение дорогой шубы — символа устойчивого и независимого материального положения. Но чтобы успешно находить покупателей, необходимо обладать определенными коммерческими способностями, которые есть далеко не у всех. Я была знакома с двумя такими преуспевающими студентками. Обе они были поповнами из многодетных семей, не избалованными материальными благами в родительском доме. Но коммерческий талант у них был недюжинный, что позволяло им не только безбедно существовать и снимать квартиры в городе, но и приобретать вожделенные предметы роскоши, о которых говорилось выше, и которые были, конечно, поводом для зависти коллег по цеху. Обе они по окончании иконописной школы вышли замуж и стали матушками. С будущими мужьями они познакомились здесь же, в семинарии, по традиционной схеме. Самое интересное, что обе ныне живут за границей, правда в совершенно разных концах мира.
А как быть тем, у кого нет шансов попасть ни на регентское отделение, ни в иконописную школу, а познакомиться с семинаристом и выйти замуж ну очень хочется? Здесь есть еще несколько вариантов — например, устроиться на работу в семинарию: уборщицей, посудомойкой, библиотекаршей, гардеробщицей или медсестрой. Конечно, семинаристы все равно более охотно выбирают себе невест из регентш, так уж повелось, но шанс есть, особенно если девушка красива и умна.
Как знакомятся на семинарской кухне
Эта тема заслуживает особого рассказа. В семинарской столовой развернут запасной плацдарм для знакомства с учащимися, поэтому устроиться туда на работу сложнее, чем в кремлевскую. А для чего еще там работать?
Это единственная столовая в России, куда приезжают работать девушки со всей страны, в том числе из бывших союзных республик. Представляете, посудомойка из Челябинска или из маленькой молдавской деревушки. Удивительно, но факт. Как уже говорилось, в столовой семинаристы не только трапезничают, но и проходят послушания по чистке овощей и отмыванию грязных котлов. Это романтичное занятие может повлечь за собой романтичные отношения, но не с котлами, конечно. Казалось бы, идиллическая картина: драит воспитанник жирный котел, ныряет туда почти с головой, только пятки сверкают, а мимо проплывает, словно пава, с тележкой, доверху наполненной грязной посудой, красавица-посудомойка. В белом халатике, кружевном платочке, брови черные, глаза задорно горят, кудри вьются — ну как тут не познакомиться и не пойти на свидание после тяжелого трудового дня?! Но… По правде говоря, семинаристы с посудомойками и официантками знакомятся совсем не так. Драя котел или чистя тонну картошки, воспитанник совсем не обращает внимания на прекрасный пол; в такие моменты жизни бывает только одно желание — скорее доползти до койки. Но, учитывая, что семинаристы, как спаниели, хронически голодны, то они стараются дружить с прекрасными работницами семинарской кухни… со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Раз уж зашла речь о знакомствах на кухне, придется рассказать об одном достаточно удачном кухонном знакомстве.
Несостоявшаяся невеста
Познакомилась я с Оленькой в пригородной электричке — мы возвращались вместе из одного известного монастыря, куда ездили в паломничество. Разговорились: оказалось, что обе мы были студентками первого курса: она — престижной финансовой академии, а я — чуть менее престижной медицинской. У нее родители были верующими, но из тех, кто только-только пришел к вере. Мои же родители были неверующие. Ее отец — начальник крупного предприятия. Мой отец — бизнесмен. Так что у нас ней было много общего. А еще у нее был жених в семинарии, а у меня жениха не было, но я тогда уже хотела, чтобы был, и именно в семинарии. Стали мы с ней дружить и вместе ездить то в паломничество в тот известный монастырь, то в Лавру к ее жениху. А познакомилась она с Георгием (так звали жениха) у себя на приходе, рядом с домом. Рассказывала, что он некоторое время прислуживал в алтаре и как-то раз сам подошел к ней и предложил дружбу. Сказал, что поступил в семинарию и собирается стать священником. Вот она теперь регулярно к нему в семинарию на свидания и ездит. До семинарии закончил Георгий Нахимовское училище, выправку имел военно-морскую и очень любил строгость и дисциплину, был весь правильный до скрежета зубовного и любил тельняшки носить.
А Оленька, хоть и была студенткой финансовой академии, но строгостью и дисциплиной иногда тяготилась. Так они дружили года три, но когда дело дошло до предложения, Оля очень сильно засомневалась. И не столько потому, что ей не нравилась его дисциплинированность и правильность, сколько потому, что не могла без любви замуж идти. За эти годы, признавалась она, Георгия полюбить так и не смогла, а врать самой себе не умела. Георгий все настойчивее торопил ее с ответом, а она и отказать не могла, и согласиться не решалась. Так, в сомнениях и мучениях, прошло еще какое-то время. В то время Оленька мне говорила, что если она его бросит, то он сразу в монахи пойдет. И так она это говорила, что создавалось впечатление, что она сама его хочет отправить в монахи, ей от этого как бы легче становилось. Говорила, что патриарха Тихона в свое время тоже невеста бросила, а в результате какой великий святой вышел.
Но случилось совсем наоборот. Когда она Георгию отказала и уверила его, что решение ее окончательное и обжалованию не подлежит, то он не пошел в монахи, а быстренько нашел себе другую невесту — черноглазую Ульяночку, работницу с семинарской кухни. Ульяна эта имела четырех старших сестер и была в семье пятой. Все сестры ее уже были замужем за священниками. Вот и она, следуя их примеру и семейной традиции, устроилась работать в семинарию, дабы найти себе жениха достойного. Ольга, узнав, что Георгий ее собрался жениться, да столь скоро после разрыва с ней, была просто в недоумении, говоря, что все его слова о великой к ней любви были пустым звоном, что потрясена, как быстро он себе другую нашел. А Георгий очень торопился жениться, так как ему нужно было срочно рукополагаться.
После рукоположения его распределили проректором в семинарию в старинный русский город. Мы с мужем, когда увлекались автомобильными путешествиями по России, приезжали туда однажды. Отец Георгий был счастлив со своей супругой, она оказалась тихой и кроткой и родила ему двух дочерей. Оля же через несколько лет вышла замуж за хорошего человека и тоже очень с ним счастлива, так что ни о чем не жалеет и за все благодарит Бога.
Невесты со стороны
Меньшинство семинаристов все же находят невест вне семинарских стен. Как правило, это знакомые из досеминарской жизни, по предыдущей учебе, девушки из прихода, обычно из того, откуда семинарист получал рекомендацию для поступления. Зачастую знакомство происходит во время каникул и увольнительных поездок домой или на отдых. Вариантов множество, и каждый из них по-своему уникален. Поэтому у священников встречаются матушки с самыми разнообразными специальностями, а не только регентши и иконописки. Ну а раз уж речь у нас зашла о знакомствах семинаристов со своими будущими матушками, расскажем абсолютно правдивую историю.
В нашей жизни по сей день встречаются истории, напоминающие по сюжету мексиканские сериалы. Слушая подобные рассказы, невольно убеждаешься в том, что создатели бредовых мыльных опер многое все же черпают из жизни. Итак, одна матушка (хотя она очень не любит, когда ее так называют) поведала о себе вот что.
Очень часто меня спрашивают, как же я познакомилась со своим будущим супругом, ведь я выросла в семье очень далекой от церкви и церковной жизни. Итак, происходила я из семьи совершенно не религиозной, но необычной, совершенно нестандартной по советским меркам, к коим мы в застойные социалистические времена привыкли. Мать моя, добрая и тихая женщина, родом с юга России, дочь простых учителей, родила своему мужу четверых детей, я же из них была старшей. А вот папа — юрист, как говорил один одиозный политический деятель. Конечно, это шутка, он не был юристом (оба родителя закончили геологоразведочный институт), но его происхождение весьма загадочно. В его семье куча легенд и преданий о собственных предках: это и незаконнорожденный сын Петра I, и знаменитая боярская ветвь митрополита Филиппа, и известные купцы, державшие лесосклады в Москве, там, где ныне Лесная улица. И прадед, тот самый держатель лесных складов, женившийся на богатой еврейке, якобы чтобы поправить материальное положение, а еще некий разбойник, спрятавший несметные сокровища где-то в непроходимых рязанских лесах. О разбойнике и о Петре I, скорее всего, выдумки, а все остальное почти правда. Но вернемся к нашему повествованию. Отец мой был человеком незаурядным и весьма одаренным — тайным диссидентом и спекулянтом: гены деда-купца все-таки. Но началась перестройка, бизнес стал легальным, отец организовал весьма успешное предприятие, быстро пошел в гору и через несколько лет, к началу девяностых, стал создателем одного из известнейших в России брендов.
