— Вы Люда?
— Да, — ответила я, — а вы кто?
— Я Лена, Лена Зосимова.
Я собрала вещи и удалилась. Кажется, Лена Зосимова — это эстрадная певичка, — думала я, спеша к метро.
Через неделю беглянка вернулась домой, целый день убирала квартиру после погрома и попойки. Родители отказались от затеи с домашним арестом и на какое-то время даже оставили ее в покое, опять надеясь, наверное, что увлечение дочери пройдет само собой. Но через несколько недель состоялось венчание. После свадьбы молодожены сняли квартиру в Сергиевом Посаде, молодому мужу предстояло еще шесть месяцев учиться в семинарии. Отец ослушницы лишил ее материального содержания, вероятно, надеясь, что дочь образумится и, наголодавшись со своим нищим, приползет просить прощения. Прошло десять лет, но она так и не образумилась. Конечно, за десять лет дочь с отцом помирились, правда оставшись каждый при своем мнении. Эту историю они не любят вспоминать — слишком много пережито. Да и через столько лет наша героиня смотрит на свой поступок другими глазами.
Хочу быть матушкой
Желающих стать матушками всегда намного больше чем нужно. В приходской жизни матушкой быть почетно, престижно. Ее любят, уважают, ей помогают, перед ней заискивают. К священническим семьям вообще особое отношение, ведь считается, что духовенство — это люди, особо избранные Богом. Поэтому среди верующих барышень всегда было предостаточно желающих стать женами священников.
На эту тему есть следующая церковная шутка: барышня с синдромом ХБМ (хочу быть матушкой). Шутка достаточно точная, так как это стремление, будучи нереализованным, у некоторых религиозных девиц превращается в ярко выраженное болезненное состояние. Девушка с синдромом ХБМ готова на все, лишь бы добиться заветной цели, и ее не пугает, что жизнь жены священника полна тягот и лишений. Но далеко не у всех желающих исполняется эта заветная мечта.
Под венец
Православная свадьба достаточно сильно отличается от светской.
В первую очередь — иными ценностными акцентами. По церковным канонам жених становится мужем, а невеста женой только после венчания, соответственно и супружеские отношения допускаются только после венчания.
Для религиозных пар приоритетным является венчание, а не регистрация брака в ЗАГСе, которая воспринимается ими как пустая, но необходимая государственная обязанность, например получение нового паспорта. Из-за регистрации не устраиваются гуляния с гостями, рестораном и автоэскортом. Поскольку поход в ЗАГС не приурочивается к венчанию, он может произойти раньше или позже религиозного таинства. Регистрация происходит обыденно, без торжеств и брачных нарядов. Обычно православные пары отказываются от тетки, которая объявляет их мужем и женой, считая это профанацией таинства венчания, поэтому регистрация происходит не в зале бракосочетаний, а какой-нибудь боковой комнатке, где никто ничего торжественно не объявляет и не поздравляет.
А вот таинству венчания уделяется особое внимание. Для верующих важен сам духовный, или сакральный смысл сего великого таинства, а стол, гости, эскорт и подарки считаются внешним, второстепенным атрибутом, как бы данью требованиям мира. Вообще словами «мир» и «мирское» у верующих обозначается масса понятий, связанных со светской жизнью. Мирского принято чуждаться.
Послевенчальный банкет в первую очередь зависит, конечно, от материального благосостояния родителей брачующихся и от степени их воцерковленности — во вторую. Зачастую в церковных семьях, особенно священнических, брачные торжества отличаются консервативностью и строгостью. Но когда брачующиеся имеют множество невоцерковленных родственников, им приходится идти на некоторые уступки ради родных, максимально приближая свадьбу к общепринятым светским традициям.
Очень часто банкет заменяется праздничной трапезой при храме, а самим брачующимся в данном случае не нужен даже автомобиль для совершения вояжа к месту проведения банкета. Вместо тамады — батюшка, вместо музыки и танцев — церковные песнопения. Свадьбы изобилуют большим количеством речей и тостов. Практически вся свадьба состоит из речей, так как все, начиная с батюшки и родителей, хотят сказать молодым много теплого, умного и поучительного. Первое слово всегда предоставляется священнику, и сидит он рядом с молодоженами, а потом уже идут родители, бабушки, дедушки и все остальные. На некоторых свадьбах отменяется даже традиционное «горько», правда, до этого доходит редко — все же «горько» на Руси любят.
Перегибы радикальной религиозности создают ощущение скуки и грусти на подобных мероприятиях.
Во всем должно придерживаться принципа золотой середины. Вот какую историю на тему перегибов мне довелось услышать, хотя, конечно, этот пример скорее из области приходских приколов. Итак, свадьба проходила на приходе. Закончилось венчание, голодные гости в трапезной расселись за столы, предвкушая скорый обед, — знаете, как бывает на свадьбах, гости приходят с пустыми желудками: зачем есть, когда кормить будут! Да и венчание бывает сразу после литургии, а многие на службу приходят вообще натощак.
Сначала все ждали задержавшегося настоятеля — духовника молодоженов, ведь без него начинать никак нельзя. Когда он пришел, все, помолившись и еще раз благословив молодоженов, схватились за ложки и вилки, но вместо долгожданной еды, ко всеобщему удивлению, батюшка предложил гостям пищу духовную, а именно — просмотр фильма о паломничестве, совершенном всем приходом этим летом по святым местам. Гости, истекая слюной за накрытым столом, с важными минами в течение часа мужественно изображали неподдельный интерес, еле сдерживая зевоту и урчание в желудках. Говорят, что гости на той свадьбе чуть не умерли со скуки, что даже «Многая лета», которое обязательно поют молодоженам, случайно исполнили в миноре, на мотив «Вечной памяти».
Отличительной чертой православных торжеств является отсутствие упившихся «в дрова» гостей. Все проходит чинно, благоговейно: в салате никто не спит, в уборной никого не тошнит и на перекуры народ не бегает. Поздравив молодых, скромно посидев за праздничным столом, умеренно выпив и попев народные или церковные песнопения, гости вовремя, никого не задерживая, удаляются по домам. Многие свадьбы обходятся даже без танцев, считается, что это грех, хотя непонятно, на чем основано такое мнение.
Но чинно и благоговейно празднование проходит на тех религиозных свадьбах, где количество приглашенных на торжества семинаристов не превышает определенную критическую массу. Ведь семинаристы — они как тараканы: пока мало — не видно, а как много — так из всех щелей лезут и никого не стесняются. Происходит это потому, что семинаристы, все почти с мощными голосами, очень любят попеть, да погромче, особенно если хорошо выпьют. Голоса семинаристов могут соперничать с лучшими оперными голосами. И чем больше выпито, тем громче свадьба — прямо пропорциональная зависимость. Поэтому через какое-то время свадебное торжество начинает напоминать сцену Большого театра в разгар оперы «Борис Годунов».
Раз уж вспомнили сию знаменитую оперу и помянули голосовые данные семинаристов, сделаем небольшое лирическое отступление. Этот курьезный случай произошел с одним нашим знакомым, отцом-дьяконом, славившимся прекрасным и мощным голосом еще с семинарских времен. Отец Константин (кстати, тезка великого архидьякона Константина Розова, который в свое время соперничал с не менее великим Шаляпиным) служил в то время в Елоховском соборе. Однажды настоятель, протопресвитер отец М., проводил в соборе экскурсию для иностранцев. Группа заморских туристов усиленно знакомилась с росписями и богатым убранством собора, как вдруг из бокового придела громогласно раздалось: «Обидели юродивого, украли копеечку». (Видимо, отец-дьякон только что получил зарплату и был ею недоволен.) Зарубежные гости оказались продвинутыми в русском языке, но совершенно не знакомыми с русской оперной культурой, поэтому реплику «украли копеечку» поняли по-своему. Они решили, что в соборе (и это в святом-то месте) среди бела дня кого-то обокрали! Безобразие! Схватившись покрепче за тугие барсетки, иностранцы высказали свои опасения отцу-настоятелю. Естественно, батюшке пришлось их успокаивать, объяснять, что услышанное — это всего лишь партия из знаменитой оперы, и так далее и тому подобное. Не знаю, поверили ли иностранцы, но известно, что после этой злополучной экскурсии отца-дьякона перевели в другой собор.
