Миллионы телезрителей увидели фотографию красивого молодого парня, сидящего в инвалидной коляске, и услышали рассказ юной поэтессы, которая ради спасения любимого человека не побоялась обратиться за помощью к незнакомым людям. И помощь не замедлила прийти. В общей сложности скопилась сумма, которой хватило не только на операцию, но и на весь реабилитационный период. Но здесь обязательно надо сказать, что ни Игорь, ни его родители не знали, откуда появилась требуемая сумма. Познакомившись с лечащим врачом Игоря, Галина, передавая ему деньги, взяла с него слово, что врач ни при каких обстоятельствах не расскажет своему пациенту, откуда пришла помощь.

«Пожалуйста, я вас умоляю, никогда и ни при каких обстоятельствах не говорите Игорю, что за операцию заплатила я, – сказала тогда Снегирева профессору Силецкому. – Что хотите придумайте, – продолжала девушка, сцепив на груди руки. – Лужков лично узнал про его беду и прислал гонца с деньгами, Папа Римский фонд помощи российским инвалидам организовал… Инопланетяне в форточку пачку денег бросили… Короче, Игорь не должен знать, откуда на самом деле взялись деньги».

Профессор Силецкий оказался на редкость понятливым человеком. К тому же он, будучи отлично знаком и с самим Игорем, и с его отцом, от всего сердца желал парню скорейшего выздоровления. И наверное, если б у него были такие деньги, он бы, не задумываясь, сам оплатил бы эту операцию. Но все мы знаем, каковы зарплаты у медиков, работающих в государственных учреждениях…

Словом, все кончилось благополучно. Не прошло и месяца, как Игорь уже мог самостоятельно передвигаться. Вначале с палочкой, а потом и без нее. Теперь же о том, что не так давно парень перенес тяжелейшую операцию, не напоминало ничего. Разве что каждые три месяца Игорь должен был являться к профессору на профилактический осмотр.

И можете теперь себе представить, каково было Галине после всего, что она сделала для Игоря! Нет, Снегирева ни разу даже мысленно не упрекнула его: «Я ради него, а он…» Ну, и так далее. Нет, такие мысли не закрадывались в голову девушки, потому что Господь наделил Галину поистине добрым и благородным сердцем. Но почему-то именно сейчас, разговаривая с Игорем по телефону, она вспомнила вдруг о тех душевных муках, которые пережила, когда от нее потребовалось почти невозможное – раздобыть деньги на операцию. А вспомнив об этом, девушка устыдилась и постаралась прогнать нехорошие мысли прочь.

«И все-таки он у меня хороший… – глядя в окно, думала Снегирева. – Просто очень, возможно, даже чересчур честный. Другой бы на месте Игоря начал бы лицемерить, изображать, что ничего не произошло, а он не смог. Но теперь-то все будет как прежде. А что, собственно говоря, должно измениться? Просто мы оба поняли, что еще не готовы к серьезным отношениям. Значит, получается, наши отношения были несерьезными? – спрашивала сама у себя Галина. – Чушь! Даже хорошо, что все так вышло. Говорят, что запретный плод сладок, а он вовсе и не сладким оказался, а скорее наоборот. Пройдет немного времени, все забудется, и мы будем встречаться как прежде: ходить в кино, гулять по городу. А потом, когда окончим школу, обязательно поженимся, потому что любим друг друга. А еще у нас непременно будет двое детей, мальчик и девочка…»

Думая так, Снегирева продолжала вглядываться в пейзаж за окном. Она и не заметила, как прояснилось небо и выглянуло солнце. Внезапно девушке захотелось выйти на улицу. Просто одеться, выйти и идти куда глаза глядят, не имея никакой определенной цели и не думая о времени. Возможно, подсознательно она опасалась, что Игорь позвонит снова или, наплевав на ее запрет, возьмет да и явится. А сейчас Галина чувствовала, что ей просто необходимо остаться наедине со своими мыслями и чувствами. Выяснять отношения ни по телефону, ни тем более с глазу на глаз девушка была не в состоянии. Оставив дома мобильный телефон, она наспех оделась и выбежала во двор.

Снегирева и не заметила, как ноги сами привели ее в сквер. Как часто они с Игорем бродили по его заснеженным и пустынным аллеям. Сейчас снега не было, но и народу тоже. Школьники все еще на занятиях, взрослые – на работе, а пенсионеры уже давно выгуляли своих четвероногих питомцев и, наверное, сидят сейчас у экранов телевизоров, целиком растворившись в переживаниях героев очередной бразильской эпопеи. Галя не смотрела мыльных опер и в душе посмеивалась над теми, кто всерьез обсуждал бесконечные перипетии замысловатых долгоиграющих сюжетов. В их классе многие девчонки были поклонницами этого жанра, но смотрели они в основном не бразильские фильмы, а наши, российские.

Внезапно внимание Снегиревой привлек парень, в одиночестве сидевший на скамейке под деревом. От него повеяло вдруг таким щемящим отчаянием, что девушка даже остановилась, всматриваясь в сгорбленную и какую-то неприкаянную фигуру. Плечи незнакомца мерно вздрагивали, и Галя поняла, что он плачет. Первым порывом было подойти, спросить, что случилось, предложить свою помощь. И девушка уже шагнула было в сторону скамейки, но сама же себя и остановила. А вдруг ему это будет неприятно. Возможно, парень специально ушел в сквер, чтобы его здесь никто не видел… Но дело решилось само собой. Парень, видимо почувствовав на себе взгляд, поднял голову, затем вскочил и быстро, почти бегом приблизился к Снегиревой.

– У тебя закурить не будет? – вытирая рукавом нос, спросил он.

– Я не курю… – несколько опешила Галина. – Но если хочешь, могу купить. Тут рядом ларек есть… Хочешь?

Вместо ответа незнакомец отрывисто кивнул.

– Только у меня и денег нет, – смутившись, признался он.

– У меня есть, – заверила его Снегирева. – Ты какие куришь? Ну, в смысле, какую марку покупать?

– Да все равно, – махнул он рукой. – Я вообще-то тоже не курю… – сделал неожиданное признание парень.

– Так, может, и не стоит начинать? – невольно улыбнулась девушка.

Отчего-то этот худощавый парень вызывал в ней симпатию и желание что-нибудь сделать для него.

– Нет, – покрутил он головой. – Мне надо, понимаешь? А деньги я тебе отдам.

– Да разве я о деньгах беспокоюсь? – еще шире улыбнулась Галя. – Просто зачем курить, если…

– Будь другом, – перебил ее парень, – купи, если несложно.

– Тогда я самые слабые куплю, – предупредила Снегирева.

– Ладно, – согласился парень. – Я тебя здесь подожду. Мне отсюда уходить нельзя, – озабоченно пояснил он.

Галя кивнула и быстро зашагала в сторону остановки. Именно там, насколько она помнила, и стоял табачный ларек. Идти было недолго, и уже через несколько минут она, протягивая продавщице пятидесятирублевую бумажку, спрашивала:

– Скажите, пожалуйста, а какие сигареты самыми слабыми считаются?

– А тебе не рано курить-то? – угрюмо отозвалась полная, в синем пушистом свитере женщина.

– Да я не себе покупаю, – сказала Снегирева. – Попросили просто.

– Все так говорят, – сдвинула тонюсенькие, явно выщипанные брови продавщица. – Что ж они попросили тебя, а марку не назвали? – недоверчиво проворчала она.

– Ну так уж вышло, – пожала плечами Галя. – Вы скажите, какие самые слабые?

– Вот эти возьми, – продавщица ткнула пальцем в светло-розовую пачку. – Тридцать пять рублей.

– Мне еще коробку спичек, пожалуйста, – попросила Снегирева, подумав, что у парня, скорее всего, спичек тоже не окажется.

Сунув сигареты и сдачу в карман, Снегирева повернулась и быстро зашагала в сторону сквера.

– Держи. – Галина протянула парню сигареты. – Сказали, самые слабые.

– Сколько я тебя должен? – спросил тот и тут же принялся распаковывать пачку.

– Нисколько, – отмахнулась Галя. – А чего ты здесь сидишь? Холодно ведь.

– Жду одного человека, – последовал короткий ответ. – Ой, а у меня и спичек-то нет! Вот блин… – досадливо воскликнул паренек.

– На! – засмеялась Снегирева, доставая из кармана спички. – И что бы ты без меня делал?

– Валентин, – неожиданно назвал свое имя парень, протягивая вперед правую руку.