Конан, у которого голова гудела, а во рту пересохло, не заставил себя долго упрашивать и мгновенно спрыгнул с кровати, тут же забыв про соблазнительницу.

Когда он вошел в залу, половина гостей уже восседала на своих местах, торопливо вливая вино в горящие глотки. Позевывая, почесываясь и бормоча себе что-то под нос, подтягивались и остальные. Рассевшись вокруг стола, они некоторое время сосредоточенно жевали и глотали, стараясь поскорее вернуть себе бодрость духа.

– А чего это Ахтуб и Мехад? Оторвать свои задницы от кроватей не могут? – раздался вдруг среди чавканья чей-то голос. – Видать, вчера так нализались, что теперь будут дрыхнуть до вечера!

– И этот, как его там… Керд! – добавил хозяин, оглядев стол.- Наверное, до сих пор продолжает разбрасывать свои внутренности.

Тут Конан заметил, что за столом не хватает троих – тощего юнца, которого вчера подняли на смех, и двух самых беспокойных гостей, едва не изрезавших друг друга кинжалами. «Да Нергал с ними,- подумал киммериец,- очухаются – приползут».

Постепенно за столом становилось все веселее и оживленнее. Раскрасневшийся толстяк, размахивая жирными руками с нанизанными на пальцы дорогими перстнями и не переставая жевать, рассказывал о каком-то своем очень богатом приятеле.

– Глаза у него, конечно, бесстыжие,- давился он, чавкая и икая.- Но зато денег! Столько успел наворовать, что хоть три века живи – все равно не успеешь растратить!

Конан навострил уши, стараясь уловить все, что было связано с неведомым ему денежным мешком, но из-за гула, царившего в зале, сделать это было довольно трудно.

– Он такие пиры закатывает,- продолжал толстяк, влив в себя очередной кубок.- Не поверите, пока сами не увидите! Вина, к примеру, мимо глоток льют столько, что вам и не снилось,- у любого из вас в погребе меньше хранится. А потом еще и одаривает каждого гостя, да так, что насилу все домой приволочешь!

– Брехня все это,- насмешливо перебил толстяка долговязый смуглолицый гость.- Ты по своему наглому обыкновению вечно несешь всякие небылицы, Нергал знает, откуда ты их берешь. Про себя-то небось нечего рассказать, вот и хвастаешь какими-то выдуманными приятелями. Я вот, например, могу сказать про себя: у меня денег – что у табуна коней волос в хвостах.

Выпучив осоловевшие глаза, толстяк недоверчиво посмотрел на смуглолицего.

– Ну что уставился, как коза на горох? – презрительно ухмыльнулся тот.- Будто не знал? Да все это знают! Мне скрывать нечего! Я нажил свои богатства честным трудом…

– Ха-ха-ха! – громко рассмеялись сразу трое или четверо гостей, один из которых чуть не подавился петушиной ногой. Его сосед по столу начал так яростно колотить товарища по спине, что тот с размаху ткнулся лицом в блюдо с горячим красным соусом. Когда бедолага поднял голову, гости загоготали так, что на столе запрыгала посуда. Зрелище было действительно смешное, и Конан тоже оглушительно, до слез, расхохотался.

Когда гости, в изнеможении постанывая, затихли, вновь раздался голос Корхаса:

– Просто в балаган ходить не надо! А кстати, где эти поганые шуты, которых наняли развлекать нас? Мерзкие шпагоглотатели,- пьют небось, не просыхая! Пропивают мое добро, спускают мои денежки. Напрасно я заплатил им вперед! Эй, ты! – крикнул он слуге, подпиравшему стену у двери.-Пойди-ка приведи их сюда, пусть покажут, что умеют1

Слуга вскоре вернулся, пинками гоня перед собой упиравшегося карлика.

– Только один оказался на месте, мой господин.- Он с презрением оглядел карлика с головы до ног и ни с того ни с сего закатил ему звонкую оплеуху.- Остальные, должно быть, уже с утра в кабаке.

Завопив, словно его убивают, карлик неожиданно бросился на слугу и вцепился зубами ему в ногу. Теперь слуге пришла очередь орать. Гости вновь заржали, но тут хозяин, нахмурившись, стукнул кулаком по столу.

– А ну-ка хватит! Не дадут посидеть спокойно! То один затеет драку, то другой! Что я – нанялся вас разнимать? Пусть тот, кто не умеет вести себя в приличном доме, катится в задницу к Нергалу! Я никого не держу! И ты катись отсюда! – повернулся он к карлику, который наконец разжал зубы, оставив в покое ногу всхлипывающего слуги.

Гости притихли, удивленно глядя на внезапно разъярившегося хозяина.

– Я есть хочу,- в наступившей тишине вдруг отчетливо произнес карлик.

– Что? – изумился Корхас.

– Я хочу есть,- повторил карлик, спокойно глядя ему в глаза.- Они пошли в кабак, а меня не взяли. Меня никогда с собой не берут.

– Это почему же? – спросил вмиг остывший хозяин.

– Потому что они дураки и болваны. Ослиные головы! Потому что знают, что я умнее их всех, вот и злятся.

– Ишь ты! – покачал головой Корхас, разглядывая маленького человечка.- Ну что ж, раз так, садись к столу, пользуйся моей добротой. А если ты такой умный, может, расскажешь что-нибудь этакое?

– Сначала поем,- спокойно ответил карлик, обходя стол в поисках свободного места.

Конан встретился с ним глазами и поманил к себе. Место рядом с киммерийцем было свободно – бородатый детина, сидевший тут вчера, видно, все еще отсыпался.

Карлик неторопливо подошел к Конану и залез на диван, деловито подложив себе под тощий зад насколько подушек, чтобы возвышаться над столом не хуже остальных. Уверенно придвинув к себе огромное блюдо с жареным мясом, он начал с невероятной скоростью поглощать кусок за куском.

«Интересно, сколько же в него влезет?» – подумал Конан, не в силах оторвать изумленного взгляда от своего маленького соседа.

Все гости замерли и, перестав жевать, чавкать и булькать, уставились на карлика, которого, казалось, нисколько не смущало всеобщее внимание. Когда блюдо опустело, он аккуратно вытер салфеткой рот, залпом осушил кубок и сразу налил себе еще, а затем еще и еще раз. Выпив последнюю порцию, карлик приподнялся и подвинул к себе блюдо, на котором громоздилась гора жареной дичи, и вновь заработал челюстями.

Выйдя из оцепенения, гости зашептались, затем загалдели, обсуждая невероятный аппетит внезапно попавшего в их компанию сотрапезника.

– Ну что, теперь расскажешь нам что-нибудь? – подал голос Корхас, словно очнувшись от наваждения.

– Я еще не поел,- отозвался карлик, отодвигая пустое блюдо и шаря глазами по столу в поисках следующего.

Конан достал с середины стола блюдо с фаршированными утками и поставил его перед соседом. Тот критически скользнул по нему взглядом и задумчиво процедил:

– Я бы предпочел сначала свиные отбивные, а уж потом утки. После говяжьих почек в молочном соусе.

Кто-то из гостей торопливо придвинул ему требуемые блюда, и вновь с неослабевающим вниманием все стали наблюдать, как ловко карлик с ними расправляется.

Ждать пришлось недолго. Доев последний кусок, малыш вновь наполнил свой кубок и осушил его одним глотком. Взяв в руки кувшин, он заметил, что тот пуст, и потянулся к другому, в котором тоже не было ни капли. Нахмурившись, карлик покачал головой, выразительно пощелкал по кувшину пальцами и укоризненно взглянул на хозяина, который, отчего-то покраснев, вдруг засуетился и замахал слугам, чтоб поскорее несли еще вина.

Но карлик теперь даже не взглянул на мигом принесенные кувшины. Непредусмотрительность хозяина, похоже, сильно обидела малыша, и он, скользнув презрительным взглядом по не съеденным еще кушаньям, вынул из-за пояса длинный узкий нож и принялся ковырять им в зубах.

– Ну ладно, хоть немного заморил червячка,- задумчиво пробормотал он.- Теперь, пожалуй, стоит слегка вздремнуть.

С этими словами он откинулся на спинку дивана и мгновенно уснул. Гости вновь возбужденно зашумели – на этот раз в их возгласах слышалось откровенное восхищение.

– Вот это фокус! – радостно потирая руки, воскликнул Корхас. – Не то что какие-то дрянные шпагоглотатели! Этот может целого слона проглотить, да ему еще и мало покажется! Подумать только – этакая козявка, а вмиг сожрал столько, сколько десять голодных рабов жевали бы до вечера! Клянусь Митрой, я оставлю этого парня у себя и буду показывать за деньги! Он принесет мне целое состояние!