В благожелательности императора Дашкова никогда не сомневалась – он относился к ней с неизменной симпатией, прощая и злой язык, и дерзкие выходки. Отношения с сестрой у нее также оставались хорошими. Все это сулило блестящую карьеру и ее любимому князю Михаилу, и превосходное положение ей самой. Тем не менее княгиня умоляет свое божество – великую, как она уже тогда ее называла, Екатерину – собрать все свое мужество и свергнуть мужа с престола. Дашкова уверена, что правление Екатерины принесет благоденствие стране и положит конец душившему Россию деспотизму. Ей кажется, что она одна сумеет в конце концов убедить Екатерину, и в своей романтической восторженности не замечает, какие интриги велись одновременно братьями Орловыми. Она и в самом деле одна поедет в карете с Екатериной Алексеевной в гвардейские полки, где новой императрице предстояло принимать присягу солдат на верность, но по возвращении во дворец потрясенно увидит Григория Орлова, лежащего в вольной позе на софе в покоях императрицы, и стол, накрытый для них троих. Екатерина II не собиралась скрывать ни своих отношений с Орловым, ни его важных, в представлении императрицы, заслуг.
Переворот совершился слишком легко. Дашкова впоследствии напишет: «И когда я думаю, какими несоразмерно малыми средствами сделался этот переворот, без обдуманного плана, людьми, вовсе не согласными между собою, имевшими разные цели, нисколько не похожими ни образованием, ни характером, то участие перста Божия мне становится ясно».
Казалось, что все, что происходит после вступления Екатерины II на престол, теперь разделяет двух женщин. Первое и самое сильное потрясение для княгини – известие о задушенном Орловыми низвергнутом императоре. Екатерина Романовна слишком хорошо знала своего крестного отца – он спокойно отрекся от власти – и читала его письма, в искренность которых безусловно верила: Петр III просил у жены для своего частного житья-бытья всего-навсего запас бургундского вина, табака, скрипку, Библию и разные романы. Зверское убийство служило самым дурным предзнаменованием для начинавшегося царствования.
Екатерина Романовна и в самом деле говорит при дворе слишком громко и откровенно: требует от императрицы верности тем принципам, о которых они столько говорили когда-то вдвоем. А чего стоили ее знаменитые слова о смерти Петра III, сказанные Екатерине II: «Да, ваше величество, смерть эта слишком скоро пришла для вашей и для моей славы».
Разочарование в императрице усугубляется личной трагедией. Княгине было дано прожить с горячо любимым князем Михайлой всего пять лет. Сначала она теряет своего первенца сына, затем мужа. Князь Дашков сгорел, находясь в армии в Польше, от простудной горячки. Екатерина Романовна не видит больше причин оставаться при дворе и просит императрицу об отпуске от двора. Со временем она скажет: «Я впрочем могла ехать без спросу, но мое звание статс-дамы клало на меня обязанность спросить высочайшее разрешение». Предлогом для поездки за границу послужила необходимость образования для дочери и сына. Екатерина благословила отъезд неудобной княгини с явным удовольствием.
Эта первая заграничная поездка становится началом европейского триумфа княгини. В Париже ее окружают все знаменитости, но она предпочитает им ежедневное общество Дидро. В Женеве Дашкова – гостья Вольтера. В Спа близко сходится с мистрис Гамильтон, которая становится на многие годы ее ближайшим другом. Во всяком случае, в по-прежнему восторженном воображении княгини.
Русские переживания оказываются для Дашковой настолько тяжелыми, что в свои двадцать семь лет она, по словам Дидро, выглядит на все сорок. Впрочем, внешний вид не волнует княгиню. Со смертью мужа для нее кончилась личная жизнь. Она пройдет весь остальной жизненный путь без любви, увлечений, даже простого флирта.
Возвращение в Россию не принесло никакой радости. Отслужившим свой срок Орловым пришли на смену новые фавориты, афишировавшие свое положение при дворе и влияние на государственные дела. Она находит родственное отношение только у одной «Романовны», вышедшей замуж и носившей скромную фамилию Полянская. Княгиня не хочет возвращаться в Зимний дворец и придумывает новый предлог для отъезда, на этот раз в Англию. Она хочет дать своему сыну образование в Эдинбургском университете.
И снова Екатерина II не имеет ничего против.
Но Дашкова действительно ищет возможности дать сыну самое блестящее образование и даже сама составляет план его занятий, который должны осуществить профессора за два с половиной года. Столько она отводит четырнадцатилетнему мальчику на занятия, чтобы потом провезти его с образовательными целями по всей Европе и доставить в Петербург на службу. Шотландия, Ирландия, Англия, Голландия, Париж, Италия, Вена, где состоялась встреча Дашковой с императором Иосифом II, спор с Кауницем о роли Петра I в русской истории, Берлин, где ее не отпускает император Фридрих II, – везде происходят знаменательные беседы, приносящие княгине славу самой образованной и умной женщины своего времени. С этой славой Екатерина II уже не может не считаться.
По приезде в Петербург Дашкова получает назначение президентом Академии наук. Ее первое побуждение – отказаться. Г.А. Потемкину-Таврическому приходится применить все свое красноречие, чтобы удержать Дашкову от этого шага. Главный довод «светлейшего» – отчаянное положение Академии, которую раскрадывает ее руководство, и – возможность влияния на императрицу. Если второе представляется Екатерине Романовне крайне сомнительным – и она оказывается права, – то первое побуждает приняться за дело. Княгиня деятельно и умело начинает искоренять финансовые злоупотребления. Она увеличивает число воспитанников Академии наук, существенно улучшает деятельность академической типографии, выпускавшей так необходимую для России научную и учебную литературу. Наконец, Дашкова высказывает мысль о необходимости основания Российской Академии, занятой вопросами языка. Екатерина II поддерживает княгиню, назначает ее президентом и этой Академии. Во вступительной речи Дашкова заявляет: «Вам известны, господа, богатство и обилие нашего языка… но нам недостает точных правил, пределы и значения слов не определены, в наш язык вошло много иностранных оборотов». Отсюда следует предложение начать работать над русской грамматикой и русским академическим словарем. В этом последнем Дашкова и сама принимает самое деятельное участие, собирает слова, классифицирует их, находит необходимые объяснения.
Одновременно Дашкова занимается изданием географических карт разных губерний. В ее периодическом литературном обозрении – журнале – участвуют сама Екатерина II, Г.Р. Державин, Д.И. Фонвизин. Но это не означало восстановления былых доверительных отношений с императрицей. Дашкова по-прежнему не собирается мириться с толпой неграмотных и самовлюбленных фаворитов: Екатерина II, далеко отойдя от идеалов своей молодости, одинаково пугается сочинения А.Н. Радищева и последней трагедии скончавшегося Я.Б. Княжнина, которую княгиня разрешает напечатать в академической типографии. К тому же, и это едва ли не самое главное для Екатерины Романовны, наступает полоса семейных неурядиц. Проматывает вместе с мужем свое приданое, не вылезает из долгов и постоянно болеет дочь. Сын, на образование которого потрачено столько душевных сил, едва освободившись от опеки матери, женится без ее ведома и согласия на полуграмотной неумной девушке, дочери тюремного смотрителя. Мир Дашковой рушится, и она не находит в себе сил сопротивляться этому крушению. Она решает отказаться от всех должностей, уехать в деревню, заняться сельским хозяйством. Прощание с императрицей окончательно лишило княгиню сил: Екатерина найдет для нее всего несколько сухих, раздраженных слов.
Но и в деревне покой не наступает. Императрица вскоре умирает, а вступивший на престол Павел I ссылает Дашкову в дальний уезд Новгородской губернии, где ей предстоит жить в крестьянской избе в ожидании дальнейших высочайших распоряжений. Удачное вмешательство супруги Павла императрицы Марии Федоровны позволяет Дашковой поселиться в любимом ее имении Троицком, а вступление на престол Александра I и вовсе возвращает княгиню в Москву на время коронационных торжеств. Ее окружает поклонение. Она – живая легенда, но и только. Между тем семейный разлад продолжает угнетать княгиню. Дашкова отдает себе отчет в том, как бесконечно далеки от нее дети, и находит утешение в племянницах мистрис Гамильтон, которых приглашает к себе в Россию, вывозит в свет, представляет при дворе, живет с ними в Троицком. Это одна из них, Мэри Вильмот, убедит княгиню начать писать свои знаменитые «Записки».
