Начальник дивизии генерал-лейтенант Орановский, которому он представился сразу же по прибытии в Ченстохов, произвел на Шапошникова благоприятное впечатление. Полковник Вестфален, возглавлявший штаб дивизии, показался ему человеком «средних способностей».
Примерно через две недели после вступления Шапошникова в должность, в самом начале января 1913 года, из штаба округа поступило указание о проведении ряда учений Ченстоховского гарнизона вблизи прусской границы. Через некоторое время старший адъютант получил от начальника дивизии задание для обеих сторон, участвовавших в учении. Хотя Бориса Михайловича удивило, что начальник дивизии сам подготовил тактическую разработку задания, он промолчал и разослал ее адресатам. Учение прошло благополучно, причем после того, как сделан был разбор, пришлось «экзаменоваться» и старшему адъютанту, который сопровождал на учении начальника дивизии: «Орановский не раз оглядывался назад, чтобы посмотреть, на месте ли старший адъютант из пехоты. Я понимал, что меня экзаменуют в верховой езде. Кажется, выдержал экзамен на «хорошо».
Через три дня предстояло новое учение. И тут уж старший адъютант счел возможным спросить у начальника дивизии, почему он сам разрабатывает задание, а не поручает штабу. «Путает только, толку мало», — ответил он. Шапошников попросил его объяснить замысел учения и разрешить набросать задание. Генерал улыбнулся и согласился. Результатом Борис Михайлович был удовлетворен: вскоре задание «без поправок вернулось с приказанием разослать войскам. Отныне я приступил к выполнению своих прямых обязанностей. Вестфален не мешал мне их выполнять».
Участвуя в учениях, инспектируя подразделения, Шапошников проводил занятия с офицерами, направлял их деятельность на то, чтобы лучше готовить солдат к боям. Наряду с решением множества вопросов, связанных с обучением дивизии комбинированным действиям, проведением учений, организацией агентурной разведки, которую ему было приказано наладить, старший адъютант занимался и повседневными менее значительными делами. Большое и малое переплеталось в один узел. Это и была великолепная школа практической оперативной работы в войсковом звене, которая так пригодилась Борису Михайловичу в его последующей деятельности.
В конце лета 1913 года 14-я кавалерийская дивизия весьма неплохо показала себя в больших люблинских учениях. Ее начальника хвалили за два выигранных кавалерийских «боя» и за хорошо организованную разведку. В свою очередь, начальник дивизии отдавал должное старшему адъютанту дивизии капитану Шапошникову, роль которого в этом успехе была далеко не последней.
Служба в Варшавском военном округе была плодотворной для Бориса Михайловича и в другом плане: он имел возможность совершенствоваться дальше в военно-научном отношении. Уже издавна этот округ считался передовым в русской армии в смысле военно-теоретической работы. По оценке Бориса Михайловича, если в период его службы там и «не полностью возродились времена, когда начальником штаба округа был известный в истории Генерального штаба генерал Пузыревский{1}, то, во всяком случае, военная мысль больше работала в Варшаве, нежели в казенном Петербурге». Офицеры округа могли регулярно обмениваться мнениями по вопросам военного дела, чему способствовало наличие единственного в русской армии особого собрания офицеров Генерального штаба. Здесь происходили доклады, военные игры, дружеские встречи. При штабе округа издавался небольшой военный журнал. Выходила и своя газета «Офицерская жизнь», причем взгляды ее на тактические и оперативные вопросы военного дела, как отмечал Шапошников, не совпадали со взглядами «Русского инвалида» и «Военного сборника», отличавшихся консерватизмом.
Через год после своего прибытия в Варшавский военный округ Шапошников выступил в собрании офицеров Генерального штаба с первым своим докладом, темой которого избрал «Действия конницы в Балканской войне 1912-1913 гг.». Уже выбор темы показывает, что автор смело взялся за обобщение самых последних военных событий. Для разработки ее Борису Михайловичу пришлось выписать и основательно проштудировать ряд книг на немецком и французском языках. Внимательно изучил он и выпущенный германским генеральным штабом специальный сборник, в котором излагались события и делались выводы из них с оперативной и тактической точек зрения. Надо, кстати, заметить, что к этому времени многие офицеры русской армии не знали еще и хода Балканской войны, не говоря уже о ее итогах.
15 декабря 1913 года в 7 часов вечера докладчик взошел на кафедру перед обширной аудиторией, заполненной генералами и офицерами, собравшимися послушать доклад о только что закончившейся войне. Ему, по собственному его выражению, не хотелось оскандалиться. Однако его выступление было прослушано с большим интересом. Начальник штаба округа благодарил за содержательный доклад и тут же согласился с предложением начальника разведывательного отделения штаба округа С. Г. Лукирского послать Шапошникова во все крупные гарнизоны кавалерийских частей округа для чтения доклада.
Это выступление как бы подводило итог первому году службы офицера Генерального штаба Б. М. Шапошникова. Давая ему оценку, Борис Михайлович писал: «Доволен ли я был своим докладом? Да, доволен. После хорошо прошедших маневров 14-й кавалерийской дивизии под Люблином я теперь завоевывал себе некоторый авторитет в округе и в научных вопросах. Для молодого капитана Генерального штаба, служащего год в Варшавском округе, это был неплохой шаг вперед».
Блестящий аналитик, Шапошников трезво и без всякого самомнения старался объективно анализировать собственную службу с единственной целью — идти все дальше и дальше вперед в своем профессиональном совершенствовании. Только поэтому и смог он достичь столь выдающихся результатов.
Спустя полгода началась первая мировая война. Вместе с 14-й кавалерийской дивизией вступил в нее капитан Шапошников. В ходе войны он сумел приобрести себе репутацию боевого офицера, сочетающего высокую военную грамотность с личным мужеством и храбростью. Уже первые месяцы войны достаточно убедительно это показали: старший адъютант 14-й кавалерийской дивизии капитан Генерального штаба Б. М. Шапошников четырежды был удостоен награждения орденами за боевые отличия. И с полным правом написал впоследствии: «Относительно знания войны — я как-то почувствовал себя крепче на ногах, появилась уверенность в действиях, о чем раньше знал только теоретически, выработались навыки оперативной штабной работы. Говоря по-кавалерийски, я почувствовал себя крепко сидящим в седле».
В августе 1927 года, после двенадцати месяцев обучения на отделении командиров полков стрелково-тактических курсов «Выстрел», я вернулся в Тверь, в свой 143-й полк 48-й стрелковой дивизии. Незадолго перед этим командующим войсками нашего Московского военного округа стал Борис Михайлович Шапошников.
До этого мне уже довелось видеть его. В 1922 году я временно командовал 142-м полком в нашей же дивизии. И вот вскоре после того, как принял полковые дела, стали мы готовиться к сентябрьским маневрам. Предстояло серьезное испытание: это были первые в стране после окончания гражданской войны двусторонние маневры с участием всех родов войск, а также частей ГПУ и ЧОНа. Волновались все мы в полку, волновались и наши шефы — члены Тверского уездного исполнительного комитета. Однако все прошло благополучно, действия полка получили положительную оценку. Маневры состоялись в присутствии главнокомандующего Красной Армии Сергея Сергеевича Каменева и первого помощника начальника штаба РККА Бориса Михайловича Шапошникова.
Теперь, спустя четыре года, наши служебные пути-дороги сошлись поближе. Все мы, старожилы Тверского гарнизона, гордились тем, что служим в столичном военном округе. И потому особенно интересовались боевой биографией своего нового командующего. Имя Шапошникова в ту пору уже было известным в Красной Армии.
Вступив в нее добровольно в 1918 году, Борис Михайлович выполнял ответственную оперативную работу. В мае 1918 года он был назначен в Оперативное управление Высшего военного совета на должность помощника начальника управления. В момент, когда наступил качественно новый этап в его жизни, когда испытывались не столько военные его знания, сколько моральные основы и общественное сознание, он оказался рядом с людьми, которых знал по службе в старой армии: военный руководитель Высшего военного совета М. Д. Бонч-Бруевич, как мы уже знаем, был преподавателем в Академии Генштаба, когда там учился Шапошников, начальник Оперативного управления Н. А. Сулейман был его однокурсником по академии, с помощником Бонч-Бруевича, генералом старой армии С. Г. Лукирским он был знаком по совместной службе в Варшавском военном округе. Все они были военными специалистами высокого класса, но главное — честными людьми, сознательно сделавшими свой выбор и искренне отдававшими свои знания и опыт служению народу.
