— Кром! — разъяренно зарычал Конан. Усмешка стигийца привела его в бешенство. Как он посмел усомниться, в его, Конана силах? Ну, сейчас он покажет этому отродью Сета.

— Руби его, — заклекотала Рорта, но киммериец уже разжал руки. Однако Небесная Секира не упала на пол, а просто повисла в воздухе.

— Что ты делаешь, потомок Гидаллы? Руби его!

— Вот и разрублю, но без тебя, трухлявое топорище, — прорычал он, вспоминая Саледа Алима.

Стигиец наблюдал за этой сценой все с той же насмешливой улыбкой.

— Что, северянин. Твой топорик еще и помыкает тобой?

— Обойдешься, Сетово отродье. Это тобой помыкают жрецы, а также их червяк-Сет. А я свободен, как ветер!

— Да? — брови, воина взметнулись вверх. — А что же ветер делает в этом крысятнике? Поди, отдохнуть решил.

Конан недобро улыбнулся.

— Сейчас узнаешь.

Он обнажил свой ятаган, полученный им еще в Иранистане. Оружие, конечно же, не могло сравниться с Небесной Секирой, но все равно было на диво хорошо. Конан, вообще, не притрагивался к плохому оружию. Разве что так, походя, когда бежал из тюрем и подбирал по ходу жалкие железяки стражников.

— Ты приготовился к смерти, шакалье дерьмо? — рявкнул обозленный варвар и обрушился на горбоносого. Тот промолчал, а ответом послужила умелая атака, после того как он парировал все удары киммерийца.

Стигиец оказался достойным противником. Отсутствие природной силы он компенсировал небывалой скоростью и отменной техникой фехтования. А свой немалый возраст — огромным жизненным опытом.

Конан яростно атаковал, перемежая рубящие удары частыми выпадами, но горбоносый всякий раз ставил перед собой сверкающую стену защиты.

Они довольно долго кружили на одном месте, и тут стигиец сам перешел в атаку. После очередного удара горбоносого Конан едва успел втянуть живот, получив только царапину. Не успей он сделать этого, валяться бы его внутренностям на полу.

— Ах ты, пес шелудивый! — восхищенно воскликнул варвар. Даже опьяняющее чувство мести не могло заглушить восторга от встречи с достойным противником. А они были весьма редки в жизни Конана. Все больше было тех, кто старался навалиться скопом, или ударить исподтишка, в спину.

— Много говоришь, северный медведь, — почти нараспев отозвался ветеран. Долгий бой практически не сказался на его дыхании.

Конан кивнул, приняв замечание к сведению, и ответил атакой. Его меч слился от скорости в сверкающую полосу.

Ударив крест-накрест, варвар в последний момент изменил траекторию рубящего удара на выпад в живот. Стигиец извернулся змеей, отбрасывая острие своей саблей, но тут же рухнул, как подкошенный. Конан просто заехал ему кулаком в ухо.

Конечно, зазорно бить лежачего, но в горячке боя можно все. Конан рубанул сверху, однако горбоносый, находясь даже в полубессознательном состоянии, успел откатиться вбок.

— Вот ведь гаденыш, — восхищенно сказал Конан. Не каждый мог так быстро оправиться от его, Конана, удара. А стигиец не только оправился, но даже стоял уже на ногах.

Лицо киммерийца исказила недобрая усмешка. «А как тебе это?» — подумал он, проводя атаку в стиле кхитайских мечников.

Защиты от этого приема стигиец не знал. Как и всякий южанин, он не знал, что в Кхитае любой удар является как защитой, так и нападением. Горбоносый хрипло вскрикнул, когда меч варвара пробил его грудь и вышел из спины.

— Вот и все, — весело усмехнулся Конан, глядя в его глаза и проворачивая меч в ране.

— Ну что, доволен? — поинтересовалась Рана Риорда. — Наигрался?

— Заткнись, — оборвал Рорту киммериец. — Это был умелый воин, убивать таких нужно достойно.

— А мною, по-твоему — недостойно, — ощерился появившийся дух.

— Достойно, достойно, — успокоил его Конан. — Только он был бы с самого начала обречен. А так все же имел хоть какой-то шанс.

— Правда, — съехидничала Рорта. — А что же он не спас тебя в тюрьме, коли такой достойный?

Киммериец смолчал и окинул взглядом учиненное ими побоище.

Тела лежали повсюду. Одни высушенные, как мумии. Это были те, чью кровь выпила Небесная Секира. А другие, вернее то, что от них осталось, были изорваны и разворочены. Над этими поработал кутуб.

Конан отыскал взглядом Шапшума. Тот сидел на полу и держал в лапах еще живого стигийца.

— Вкусный человечек, — прорычал кутуб. — Сейчас Шапшум тебя съест.

Он поднес солдата, к своей пасти, и тот дико заверещал. Но он так и не смог вырваться, или хотя бы — потерять сознание. Гигантские зубы сомкнулись, перекусывая человека пополам. Кровь брызнула на пол, а кутуб довольно зарычал. Сытно рыгнув, он стал осматривать зал в поисках новой жертвы. Тут взгляд его снова упал на киммерийца.

— Ты? Что ты тут делаешь? — зарычал Шапшум.

Конечно, Конан знал, что кутуб — туп, но не настолько же.

— Помочь тебе пришел, — отозвался киммериец.

— А зачем же гнал меня в Иранистан, — обиженно засопел волосатый великан. — Зачем заставил меня лететь?

В его глазах появилась злоба, и он рыкнул, не хуже самого киммерийца.

— А ну, закрой свою вонючую пасть, отродье Нергала. Давно не общался с моим другом?

И варвар грозно потряс Небесной Секирой.

— Гнал — значит, надо. И нечего на меня зубы скалить. Все одно — обломаешь.

— Прости, господин, — опомнился кутуб.

— Так-то лучше. А теперь подними свой зад и поймай тех, кто успел сбежать. Должно быть, они сейчас со всех ног отсюда бегут.

— Но зачем? — искренне удивился Шапшум. — Тут полно мяса. На несколько недель хватит.

— Может, ты желаешь, чтобы сюда нагрянули все жрецы Стигии?

Кутуб отрицательно покачал головой.

— Тогда вперед, пока они не привели войска. Шапшум, нехотя посмотрел на выход.

— Да не волнуйся ты так — подбодрил его Конан. — Я человечину не ем. Переловишь сбежавших, и попируешь вволю, набьешь свое брюхо.

Видя, что кутуб еще колеблется, варвар взмахнул секирой. На пол полетело несколько толстых волосков.

Кутуба снесло точно ветром.

— Так-то лучше, — буркнул Конан.

Развернувшись в другую сторону, он быстро заскользил изящной походкой тигра внутрь крепости. Кое-где еще должны были остаться враги. А Конан еще не утолил своей жажды мести. Впрочем, как и Рана Риорда. Она продолжала выть, требуя крови.

— Идем, потомок Гидаллы. Идем. Надо отыскать еще крови. Кровь!

— Кром, с тобой, тупая железяка. Идем.

— Я не тупая, — справедливо возмутилась Рорта.

— Хорошо, светоч всех секир, беру свои слова обратно.

Конан шагнул в темный коридор, и тут же нарвался на засаду. Притаившиеся в тени арбалетчики выпустили в него свои болты. Мгновением позже, все стрелы лежали на полу, отбитые Небесной Секирой. Варвар только потер вывихнутое запястье.

— Вперед, — скомандовал дух секиры, и Конан, понесся вперед, точно олень. Для того чтобы перезарядить арбалет, требовалось три удара сердца, но варвар им их не дал. Он преодолел это расстояние всего за два, благо, арбалетчики притаились неподалеку.

Двоих первых Конан насадил на острие секиры одновременно. В третьего он метнул нож, отобранный им у Саледа Алима. Широкий клинок с костяной рукоятью воткнулся в живот стигийца, и тот с криком рухнул на пол.

Последний арбалетчик все же успел перезарядить арбалет и уже начал его поднимать, но тут смертоносная Рорта опустилась на его оружие, перерубая вместе с арбалетом и кисти врага. Воин упал на пол, захлебываясь собственным криком, и варвар раскроил ему голову, чтобы не мучился.

— Кровь, — победоносно визжала Рана Риорда, в то время как Конан выдергивал свой нож из живота стигийца. Тот попытался ухватить киммерийца, но пинок ногой в живот отбросил его назад.

— Скорее Конан. Кровь! Кровь!

— Да она мне, в общем-то, и не нужна, — холодно ответил киммериец. — Меня больше интересует золото.

— Будет тебе золото, потомок Гидаллы. Будет. Но сперва месть!

— Кр-р-ровь, — передразнил духа Конан.

— Да, кровь! Море крови! Ступай вперед. Моя сталь будет твоей кольчугой и твоим щитом.