Так Гейне покаялся в этой книге в своих прежних увлечениях и отрекся от бывших учителей и соратников.

Он написал свою «Романтическую школу» в период увлечения сенсимонистами, и на этом произведении лежит отблеск учения утопического социализма.

Еще больше в духе сенсимонизма другое произведение Гейне «К истории религии и философии в Германии». Гейне посвятил его Анфантену. Здесь Гейне знакомит Францию с немецкой философией, разбивая предубеждение французов, что немецкая мысль - мрачная загадка. Гейне рассказывает о смене религиозных верований, о борьбе Лютера с католицизмом, о стычках идеализма с материализмом.

Опорным пунктом работы Гейне является выдвинутое Анфантеном противопоставление двух начал: сенсуализма и спиритуализма. Реформация - это борьба рассудочного начала, спиритуализма против сенсуализма, стремление подчинить рассудок духу. Однако победа спиритуализма знаменует не только определенный религиозный переворот, но и влечет за собой важные политические последствия. Королевская власть, как власть светская, естественно оказывается в выигрыше от удара, нанесенного главе католицизма - папе; реформация принесла и материальные выгоду дворянству, которое прибрало к рукам бывшие церковные земли. С другой стороны, порабощенные крестьяне нашли в учении Лютера новое оружие для борьбы против аристократии. Значение Лютера Гейне сравнивает со значением Сен-Симона. Пантеизм сенсимонистов должен быть, по мнению Гейне, особенно близок Германии, скрытая религия которой и есть Пантеизм. Во Франции же для сенсимонистов не было благоприятной почвы, и их придавил окружавший их материализм. Гейне называет Лессинга продолжателем дела Лютера, способствовавшим освобождению от сухого поклонения букве.

Далее Гейне характеризует Канта, Шеллинга и Фихте и указывает, что философская революция в Германии завершилась Гегелем. Немецкая философия - для Гейне дело не шуточное, а касающееся всего человечества. Для потомства предстоит решение вопроса - надо порицать или хвалить прежнее поколение за то, что оно создало сперва свою философию, а потом уже - свою революцию. Последовательно Гейне проводит мысль, что немецкая философия есть сновидение Французской революции. Не следует смеяться над фантазером, ожидающим в мире явлений такой же революции, какая совершилась в области духа. Мысль предшествует действию, как молния грому. В Германии разыграют пьесу, перед которой Французская революция будет лишь невинной идиллией.

Так, в заключительных фразах этой работы Гейне предсказывает близкий приход революции в Германии. Каково же было положение вещей в действительности?

Июльская революция во Франции нашла себе отголосок в различных европейских странах, в том числе и в германских государствах.

Правда, немецкая буржуазия была еще слишком слаба для того, чтобы последовать примеру французов, а пролетариат, который фактически сверг династию Бурбонов во Франции, обнаруживал в Германии политическую и социальную незрелость. Уже испытывая на своей спине удары капиталистической системы, немецкие рабочие искали источник своих бед не в корыстолюбии и жадности предпринимателей, а в новом факторе, выбрасывавшем на улицу тысячи рабочих и мелких ремесленников - введении паровой машины. Во многих местах Германии рабочие разрушали машины и фабрики, стремясь вернуться к старым способам производства - кустарно-ремесленным. Такие рабочие волнения произошли в рейнских округах, где была наиболее развита германская промышленность. Пруссия, рассматривавшая Рейнскую область, как самую неспокойную часть своих владений, тотчас же после краха династии Бурбонов во Франции отправила в промышленные центры Рейнской области армейские корпуса. Во всей Пруссии еще царила кладбищенская тишина.

Но в Саксонии, в Брауншвейге произошли беспорядки, началось брожение передовой буржуазии против деспотического режима мелких князьков; герцог Карл Брауншвейгский был изгнан из страны, волновались массы в южногерманских государствах; но оппозиция была придушена в зачатке, и у буржуазии не нашлось вождей, которые бы набрались гражданского мужества повести открытую борьбу с господством юнкеров и попов.

Характерным проявлением мелкобуржуазной оппозиции, зарождавшейся в начале тридцатых годов в Германии, может служить так называемое Гамбахское торжество. Оно было устроено 27 мая 1 832 года одним из пфальцских «демагогов» Виртом в Гамбахском замке. Двадцатитысячная толпа собралась здесь на импровизированный митинг под черно-красно-золотыми знаменами германского единства и свободы.

Пфальцские агитаторы Вирт и Зибенпфейфер произносили речи, радикальные на словах, но далекие от призывов к революционным действиям.

Эта мирная демонстрация германской мелкой буржуазии, еще только начавшей пробуждаться от сна, наполнила страхом сердца германских правителей. Они почувствовали угрозу своему благополучию и использовали Гамбахский праздник как предлог для новых репрессий против политических оппозиционеров. Лидеры передовой буржуазии подверглись обыскам и арестам, неблагонадежные профессора были прогнаны с кафедр, и в Пфальце было введено общесоюзное законодательство, положившее конец последним отзвукам наполеоновского демократизма.

Наиболее смелые из вождей буржуазии пытались зажечь пламя восстаний и насильственных переворотов, мечтая о создании «свободных соединенных штатов в Германии». Наиболее крупный из таких заговоров возник в Великом герцогстве Гессенском. Во главе этого заговора стояли буцбахский священник Вейдиг и студент Георг Бюхнер, высокоодаренный автор драм «Смерть Дантона» и «Войцек».

Гессенское движение окончилось крахом, потому что между его руководителями не было единства: Вейдиг представлял собой тип христианско-германского патриота, вдохновлявшегося идеями единой германской империи, управляемой справедливым императором, а Бюхнер черпал свои политические идеалы из наследия Великой французской революции и мечтал о надклассовых принципах свободы, равенства и братства.

Бюхнер основал в 1834 году в Гессене тайное «Общество прав человека»; с большим энтузиазмом он писал воззвание к крестьянам, призывая «широкие массы революции» свергнуть иго феодальных угнетателей. Он напоминал, что некогда крестьянские восстания явились истоком Французской революции. Основная ошибка Бюхнера заключается в том, что он под этими «широкими массами» разумел только крестьян и мелких ремесленников, совершенно не замечая того, что уже существует такая крупная социальная сила, как промышленный пролетариат.

Все же во многих отношениях Бюхнер оказался гораздо дальновиднее, чем его единомышленники. Он правильно выдвинул во главу угла своей деятельности то положение, что «отношение бедных к богатым - единственный революционный элемент в мире». И в своем воззвании он с четкостью политической мысли призывал к социальной борьбе, поставив лозунг «мир хижинам - война дворцам».

По делу о «Гессенском воззвании» полиция арестовала Бюхнера и Вейдига. Бюхнеру удалось бежать, а Вейдиг предпочел покончить с собой в тюрьме, для того чтобы избавиться от пыток и истязаний, которым его подвергли.

Пропаганда Бюхнера и Вейдига была пресечена в корне. Реакция, возглавляемая Меттернихом, вынесла постановление, стеснявшее конституции германских государств. Многочисленные либеральные газеты, народившиеся со времен Июльской революции, были закрыты, либеральный закон о печати, введенный в некоторых мелких государствах Германии под давлением революционных вспышек, был отменен. Карлсбадские постановления были подтверждены.

В среде немецких либералов произошло нечто вроде раскола. Наиболее радикальное крыло призывало к революции против феодальных правительств, организовывало тайные общества, главные кадры которых черпались из студентов и унтер-офицеров. В 1833 году группка таких радикалов сделала безумную попытку вооруженной силой захватить в свои руки Франкфурт-на-Майне, где заседал союзный сейм, для того чтобы арестовать членов сейма и провозгласить в Германии свободу. Все зачинщики этого заговора были арестованы. Тюрьмы германских государств были переполнены узниками, и в течение пятнадцати лет, с 1833 года и до революции 1848 года, шло жестокое преследование либералов.