Оскалившись, киммериец чиркнул пальцем по горлу и ринулся к окну. Вскоре он уже спускался вниз по плющу, вослед ему неслись проклятия Наркии.

Лико из Хоршемиша, лейтенант королевской легкой кавалерии, наигрывал на флейте грустную мелодию, когда Конан ворвался в их комнату на улице Мэйпур. Мимоходом поздоровавшись, Конан быстро переоделся в офицерский мундир. Расстелив на полу одеяло, он покидал на него свои скудные пожитки. Отперев сундук, Конан достал оттуда кошелек с золотом.

— Куда это ты? — спросил Лико, плотный смуглокожий юноша, примерно одних лет с Конаном. — Похоже, сматываешь удочки. За тобой гонятся?

— Да, надо торопиться, — буркнул Конан.

— А что ты натворил? Проник в королевский гарем? Давно ли ты получил отличное назначение — и вот уже все бросаешь!

Поколебавшись, Конан ответил:

— Ладно уж, скажу тебе, в чем дело. Ведь я успею ускакать далеко, прежде чем ты меня заложишь.

Лико принялся было горячо протестовать, но Конан остановил его:

— Я пошутил, Лико. Я только что убил Оркана.

Вкратце Конан пересказал все, что с ним случилось.

Лико присвистнул:

— Ну и кашу ты заварил! Верховный Жрец Эрлика не только его покровитель. Даже если бы король тебя простил, мести старого Тугрила не миновать.

— Знаю, — согласился Конан, стягивая концы одеяла в узел. — Вот почему я так спешу.

— Убил бы ты заодно и бабу — все сошло бы за воровство. Комар носа бы не подточил!

— Да, так поступил бы любой кофит, — съязвил Конан. — Но я еще недостаточно цивилизован, чтобы убивать подвернувшихся под руку женщин. Хотя, прожив еще пару лет здесь, в южных странах, возможно, научился бы.

— А пока, как узколобый варвар, ты попадаешь в одну ловушку за другой. Говорил же я тебе, что предзнаменования неблагоприятны, и к тому же я видел недобрый сон.

— Твой дурацкий сон никакого отношения ко мне не имеет. Подумаешь, какой-то чародей завладел драгоценным сокровищем! Тебе надо было стать гадателем, а не служакой, парень.

Лико поднялся с места:

— Дать тебе еще денег?

Конан покачал головой:

— Спасибо, здесь, в кошельке, достаточно, чтобы добраться до другого королевства. Хвала Крому, я сэкономил кое-что от жалованья. Если ты сумеешь затронуть нужные струны, Лико, тебя назначат на мое место.

— Возможно, но я предпочел бы не расставаться со своим другом-сослуживцем: некому теперь говорить мне гадости! Что отвечать на расспросы?

Конан помолчал, нахмурившись.

— Кром! Вот замысловатая штука! Наплети им, что я отправился с поручением нашего короля, — как называется небольшая страна южнее Кофа?

— Хауран?

— Точно. К королю Хаурана.

— Там у них не король, а королева.

— Значит, к королеве. Прощай, и в сражениях никогда не забывай прикрывать яйца.

Они попрощались коротко и грубо, на солдатский манер, похлопав друг друга по спине и ткнув кулаком в плечо. Конан вышел порывистым шагом, его шафрановый плащ на миг взметнулся словно крылья невиданной птицы.

Круглая луна, клонясь к закату, мирно лила свой свет на Западные Ворота Аграпура, когда Конан подскакал на своем боевом коне, вороном жеребце Эджиле. Пожитки киммерийца, увязанные в одеяло, были надежно прикреплены к задней луке седла.

— Открывайте! — крикнул Конан. — Королевский гвардеец с поручением от короля!

— Что за поручение, капитан? — спросил офицер стражи.

Конан достал пергаментный свиток.

— Послание от его величества к королеве Хаурана. Я должен срочно доставить его.

Пока солдаты, ворча, отворяли окованные бронзой дубовые ворота, Конан спрятал пергамент в кожаную сумку, свисавшую с пояса. Свиток на самом деле был кратким трактатом об искусстве владения мечом: Конан изучал этот трактат, чтобы расширить свои скудные познания в гирканийском письме. Он надеялся, что стражники не станут в него заглядывать. Да и навряд ли кто-то из них сумел бы прочесть свиток, тем более при свете фонаря.

Наконец ворота со скрипом распахнулись. Махнув на прощанье рукой, Конан пустил коня галопом. Он направился к широкому тракту, который в здешних краях именовался Королевской дорогой, нося помимо того еще много других названий. Королевская дорога вела на запад — к Заморе. Ночь была уже на исходе; Конан скакал, не меняя направления, вдоль полей пшеницы, вдоль роскошных пастбищ, где паслись стада овец и коров.

Не доезжая Шадизара, столицы Заморы, нужно было свернуть на тропу ко взгорьям, прилегающим к Хаурану. Но Конан вовсе не собирался ехать в Хауран. Едва Аграпур исчез из виду, Конан свернул с дороги к небольшой роще, окаймлявшей ручей. Недоступный взору случайного прохожего, он спешился, привязал лошадь, снял с себя красивый мундир и надел грубую куртку и простые кожаные штаны, в которых был при злополучном свидании с Наркией.

Переодеваясь, Конан клял себя, как безмозглого глупца. Лико прав: какой же он дурак! Бабенка прислала ему записку, приглашая прийти, пока ее покровитель в Шапуре. Конан, которому прискучили шлюхи из таверны, возмечтал о любви куртизанки высшего ранга. Вдобавок киммерийца раззадоривала мысль, что он умыкнет девчонку у начальника едва ли не из-под самого носа. И вот из-за этого рухнула блистательная карьера! Ему и в голову не приходило, что Оркан может вернуться из Шапура раньше времени. Самое худшее, пожалуй, что он даже не испытывал вражды к старшему капитану; строгий был начальник, но справедливый…

В угрюмом расположении духа Конан развил тюрбан с остроконечного шлема, обмотал ленты вокруг головы наподобие зуагирской кафии и заткнул оба конца за тунику. Вновь упаковав свои пожитки, он сел на коня и быстро поскакал — но не к Королевской дороге. Вместо этого он направился на север страны, через поля и леса, по бездорожью, где его конь не оставил бы следов.

Он мрачно улыбнулся, заслышав стук копыт целой кавалькады на Королевской дороге, которая осталась далеко позади. Разыскивая беглеца в том направлении, королевские конники никогда его не поймают.

Спустя полчаса, в лиловых предутренних сумерках, Конан направил коня по объездной дороге, пролегавшей сквозь кустарники и узкой, как тропа. Погруженный в размышления о будущем, он не сразу обратил внимание на стук копыт и позвякивание поводьев за поворотом. Прежде чем Конан успел свернуть в придорожные заросли, на него галопом выехали всадники. Это были лучники короля Йилдиза, верхом на взмыленных лошадях.

Проклиная собственную рассеянность, Конан свернул на обочину, не зная, бежать ему или защищаться. Но воины проскакали мимо, даже не взглянув на него. Только офицер, замыкающий колонну, приостановил коня и крикнул:

— Эй, парень! Ты не видал отряд всадников и с ними женщину?

— Какого… — разъярился было киммериец, но вспомнил, что он теперь не капитан Конан, королевский гвардеец. — Нет, господин, не видел, — пробормотал он, не вполне убедительно разыгрывая испуганного слабака.

Чертыхаясь на все лады, офицер пришпорил коня и поскакал за отрядом. Конан, не помня себя от радости, продолжал свой путь на север. Однако постепенно на смену радости пришло удивление. Что-то стряслось в Аграпуре, по сравнению с чем убийство Оркана должно было показаться сущим пустяком. Отряд, проскакавший мимо, даже не заинтересовался его личностью. Возможно, всадники, что умчались по Королевской дороге, разыскивают птицу поважней, чем беглый гвардейский капитан?

Конан надеялся, что разрешит эту загадку, оказавшись в Султанапуре.