– А именно?

– Да вот…

И Пал Палыч, волнуясь, рассказал о том, что невидимый покупатель не только собирался купить у него статуэтку, но почему-то назвал ее «Бегущая за горчицей».

– Ну хорошо, допустим, что я его сослепу не разглядел. Но объясни ты мне, ради бога: при чем тут горчица?

Попыхивая трубочкой, Старый Мастер долго обдумывал происшествие в Комиссионном Магазине.

– Это было сегодня?

– Да.

– А какая, между прочим, сегодня погода?

– Прекрасная. Солнышко. Ни облачка. Тепло.

– Ветра нет?

– Тихо.

– Тогда ясно, что он не бросал слова на ветер. Что ж, старина, могу только поздравить тебя. Тебе посчастливилось встретиться с волшебником, а это немало. В Немухине вообще началась полоса чудес. Думаю, что это его делишки. Значит, тебе хочется узнать, почему он заинтересовался этой статуэткой. Ничего особенного! Просто он решил выяснить, порядочный ли ты человек.

– Не понимаю.

– Что ж тут не понять! Что сделал бы другой человек, подобрав эту статуэтку? Продал бы ее какому-нибудь любителю, а деньги – в карман! А ты поставил ее на полку в магазине. Стало быть, заботишься не о своем кармане, а о пользе дела. Видишь ли, в последнее время распространилось убеждение, что странствующие рыцари существуют только в легендах и сказках. Лично я с этим никогда не мог согласиться. Тебе как раз встретился такой рыцарь, да еще к тому же волшебник. И если он еще раз пожалует, попроси его заглянуть ко мне. У меня к нему дело.

– А именно?

– Да понимаешь, у Николая Андреевича так плохи дела, что его может спасти только чудо. Ведь это только кажется, что Пекарня строится. А на деле кирпичи везут на строительство Кинотеатра, а цемент – к Каланче, которую он давно построил. Так что, если бы мне удалось встретиться с твоим волшебником, я бы непременно поговорил с ним о Новой Пекарне.

– Да, черт побери, как же я это упустил! – почесывая затылок, сказал Пал Палыч. – Но если он снова заглянет…

«Госпожа Ольоль, вы опять похорошели»

Теперь Сын Стекольщика виделся с Таней почти каждый день.

– Скажи, пожалуйста, – однажды спросил он, – почему у тебя глаза становятся все грустнее? Ведь появилась серьезная надежда, что твоя мама в один действительно прекрасный день вернется домой. Может быть, ты не поверила мне?

– Ну что вы! С тех пор как вы мне это сказали, я каждый вечер открываю медальон, чтобы пожелать маме спокойной ночи… Более того, с тех пор как я поверила вам, папа стал беспокоить меня больше, чем мама. Новая Пекарня почти не строится, а между тем Кабинет Внешней Торговли сообщил, что из многих стран поступили заказы на черный хлеб с хрустящей корочкой, которым так славится Немухин.

Сын Стекольщика рассмеялся – и у Тани сразу стало легко на сердце. У него был такой добрый, открытый, почти мальчишеский смех.

– Ну, с этим мы как-нибудь справимся. А как ведет себя госпожа Ольоль?

Таня вздохнула.

– Я ее боюсь, – сказала она. – Видите ли, повидимому, она думает, что, если бы я провалилась сквозь землю, ей удалось бы выйти замуж за папу. Между тем он ее совершенно не замечает. Вчера, например, она встретила его в детской шапочке, чтобы казаться моложе, а он только сказал: «Смотрите-ка, госпожа Ольоль, вы опять похорошели». Когда он ласково разговаривает со мной, она готова лопнуть от зависти, а может быть, от другого, более опасного чувства.

– Если бы ты увидела меня, – сказал Сын Стекольщика, – ты убедилась бы в том, что у меня огорченное и расстроенное лицо. Дело в том, что я буду очень беспокоиться о тебе, когда мне придется на несколько дней покинуть Немухин.

– Вы уезжаете?

– Да. Для того, чтобы вернуть жизнь твоей маме, мне надо повидаться с одним старым волшебником. Он уже давно на пенсии, но у него превосходная память. Он знает все заклинания, которыми люди уже сотни лет защищаются от чертей, леших с дурным характером, озлобленных домовых – словом, от злого колдовства, ведь доброе колдовство встречается сравнительно редко. Мой старик живет на берегу Ропотамо – есть на свете такая река, которая неторопливо несет в море свои прозрачные воды. Я хочу посоветоваться с ним. Заклинаний много, а я например, помню только одно: «Аминь, аминь, рассыпься», – да и то не уверен в том, что оно действует до сих пор.

– Я буду ждать вас, – стараясь удержаться от слез, сказала Таня. – В крайнем случае я скажу госпоже Ольоль: «Аминь, аминь, рассыпься». Может быть, это заклинание еще действует, правда?

– Да, может быть, – ответил ей добрый, мужественный голос, и Тане показалось, что эти слова послышались уже в отдалении и прозвучали как эхо.

Тропинка, с которой свернуть невозможно

Госпожа Ольоль попрежнему надеялась, что Николай Андреевич не всегда будет говорить: «Вы похорошели», а скажет вдруг: «Не хотите ли вы быть моей женой?» Николай Андреевич вообще почти перестал говорить. Он теперь только ругал Горнемухстрой и себя за то, что согласился построить Пекарню.

«Конечно, если бы у него не было дочки, – думали госпожа Ольоль, – ему волей-неволей пришлось бы жениться на мне. В конце концов, он много старше меня, а в таких случаях дело обычно кончается свадьбой».

Конечно, это было сложно – заставить Таню, например, заблудиться в Немухине, который она прекрасно знала. Но ведь можно послать ее в Мухин, за которым начинается лес, и заставить ее заблудиться и этом лесу, где, между прочим, за последнее время развелись кабаны.

«Но надо действовать осторожно», – думала госпожа Ольоль и после долгих размышлений остановилась на самой обыкновенной шерстяной нитке.

Эту нитку она выдернула из старого Таниного свитера, а заколдовать нитку ничего не стоило – этот предмет проходили во втором классе, а она кончила четыре.

– Милая Танечка, – сказала она однажды, – мне хочется попросить тебя сходить к моей бабушке в Мухин. Отнеси ей, пожалуйста, бутылку молока и пару пирожков, которые остались от вчерашнего ужина. И скажи ей, что я зайду в воскресенье, а может быть, даже в субботу.

Нельзя сказать, что Тане так уж хотелось идти в Мухин, тем более что в этот день она должна была приготовиться к контрольной по литературе. Но она была слишком вежлива, чтобы отказаться.

И вот она взяла молоко и пирожки и отправилась в Мухин, а госпожа Ольоль положила нитку на стол и растянула ее – сперва прямо (чтобы Таня отдала бабушке молоко и пирожки), а потом круто налево – чтобы Таня попала в лес, откуда выбраться было почти невозможно.

А Таня между тем шла и шла. Она перебралась по деревянному мостику через Немухинку, встретилась с бабушкой, отдала ей молоко и пирожки и спокойно вернулась домой. Что же произошло? Почему же госпоже Ольоль не удалось заставить ее заблудиться? Очень просто: котенок прыгнул на стол и сперва поддел нитку лапой, а потом запутал ее – он решил, что госпожа Ольоль решила с ним поиграть.

– Спасибо, милая девочка, – сказала она, когда Таня вернулась. – Надеюсь, что моя бабушка хорошо тебя встретила?

– О да! – ответила Таня. – Она даже сказала спасибо.

Прошло несколько дней, и госпожа Ольоль снова попросила Таню заглянуть в бабушке – доктор прописал ей редкое лекарство, которое с трудом удалось достать в Аптеке.

И Таня даже обрадовалась: она подумала, что госпожа Ольоль не то что полюбила ее, но, по меньшей мере, не желает ей провалиться сквозь землю.

Она взяла лекарство, отнесла его бабушке, но, возвращаясь, повернула не направо, к мостику, а налево, к темному лесу. Перед ней вдруг появилась тропинка, по которой не очень хотелось идти – она вилась среди густых елей. Но Таня всетаки пошла по тропинке – ноги почему-то перестали ей повиноваться.

«Неужели между Мухином и Немухином я могла за6лудиться?» – подумала Таня.

Как ни странно, но, повидимому, это было действительно так. Тропинка вилась и вилась, начинало темнеть; ели в сумерках казались огромными чудовищами, присевшими на задние лапы, чтобы прыгнуть на Таню. Душа у нее уже совсем собралась уйти в пятки, но она была храбрая девочка и приказала себе успокоиться, а это было не так-то просто! Более того: она вспомнила сказку о Мальчике с пальчик, который бросал камешки на дорогу, чтобы вернуться домой. Правда, у нее не было камешков, зато на шее висело довольно длинное стеклянное ожерелье.