— Нам нужны пять дорожных сумок с отличной едой и столько же бурдюков с вендийским вином. Заплачу щедро, — произнес Конан.

В глазах мужчины мелькнули алчные огоньки. В его заведении редко кто кидался деньгами. Такой случай упускать нельзя. Выдавив подобострастную улыбку, хозяин поспешно пролепетал:

— Будет исполнено.

Надо отдать ему должное, слова с делом у туранца не расходились. Пока путешественники собирались в путь, он готовил пищу. Вскоре туго набитые сумки уже стояли у выхода. Киммериец рассчитался, взвалил ношу на плечи и вышел на улицу.

Возвращаться к гирканцам было еще рано. Во время кораблекрушения воины потеряли почти все свое оружие. У шемитов остались лишь короткие кинжалы. С такими клинками против чудовища не пойдешь. Вчера, блуждая по Рамдану, северянин присмотрел несколько подходящих лавок. Именно туда киммериец и направился.

От такого количества и разнообразия мечей, сабель и ятаганов у «барсов» разбежались глаза. Словно зачарованные, они восхищенно разглядывали сверкающие лезвия. Впрочем, красота клинку не нужна, главное, чтобы сталь была прочной и во время битвы не подвела.

Выбор оружия затянулся. Самые большие требования Конан предъявлял к лукам. Его интересовали только туранские, тугие и очень крепкие. Стрела должна лететь не меньше, чем на шестьсот локтей, и при этом пробивать легкие латы. Лишь спустя пару колоколов с двумя колчанами стрел за спиной и луком в руках киммериец двинулся к становищу кочевников.

Их ждали с нетерпением. Десяток гирканцев был уже готов к походу. Оседланные лошади, притороченные сумки, массивные бурдюки с водой. Торгут взволнованно ходил из стороны в сторону, остальные воины сидели на земле. Рядом расположились полусотники и опытные номады.

— Вы не спешите, — язвительно заметил молодой кочевник.

Северянин пропустил его реплику мимо ушей. Приблизившись к Азамату, киммериец спокойно проговорил:

— Я хочу купить десять лошадей со всей сбруей.

— Это очень дорого, — полусотник поднял голову на Конана.

Вместо слов киммериец высыпал из кошелька горсть золотых монет. Для любого гирканского клана это целое состояние. На лице номада не дрогнула ни одна жилка. Не отводя взгляда, от северянина, он сказал:

— Ты получишь хороших коней.

Взмах руки, — и двое кочевников бросились выполнять приказ. Они понимали командира без слов. Между тем, Торгут никак не мог успокоиться. Утром киммериец нанес ему оскорбление, и юноша жаждал мести. Остановившись за спиной Конана, гирканец иронично вымолвил:

— Какой великолепный лук! Может, этот воин и стрелять из него умеет.

Едкие реплики мальчишки киммерийцу надоели. Северянин повернул голову к Торгуту. За его спиной заметил пасущихся в степи коров. Расстояние до них было около восьмисот локтей, — как раз то, что нужно.

— Чьи это животные? — спросил киммериец, указав рукой на стадо.

— Наши, — произнес Азамат.

— Плачу за одну, — проговорил Конан, доставая серебряную монету. Наемник неторопливо снял лук, положил на него стрелу, натянул тетиву и замер. На столь дальних расстояниях важно правильно оценить скорость и направление ветра. Кочевники невольно отступили в сторону. Тетива дрогнула, зазвенела, — и стрела со свистом ушла в цель. Киммериец с равнодушным видом закинул лук за спину. И гирканцы, и путешественники напряженно всматривались вдаль.

— Промахнулся… — едва слышно сказал Торгут. Словно опровергая его предположение, крайняя корова рухнула на колени. Спустя мгновение она грузно повалилась набок.

— Надеюсь, никто не хочет проверить, как я владею мечом? — уточнил северянин. Трудно сказать, чем бы закончилась эта демонстрация силы, но тут подвели лошадей. Пора было отправляться в путь. Сверкающее око Митры поднялось уже высоко, и отряд выехал из лагеря около полудня. Пережидать жару киммериец не стал. Они и так потеряли в Рамдане целые сутки. До встречи со вторым демоном осталось совсем немного.

Вот уже пятые сутки путешественники скакали на северо-восток. Позади остались отроги Колчианских гор и переправа по броду в устье Запорожки. За лето река высохла и стала легко проходима для лошадей кочевников. Даже не верилось, что всего несколько десятков лиг вниз по течению, и она станет судоходной.

Отряд вырвался на просторы Гиркании. Теперь на пути не было никаких препятствий. Ровная, унылая, бескрайняя степь. Она раскинулась от Вилайета до горной гряды, отделяющей Кхитай от всего остального мира. Тысячи лиг. Караваны купцов преодолевают ее за луну, а порой и больше.

Только во время этого похода Конан понял, что значит день пути по-гиркански. Стоило солнцу показаться из-за горизонта, а номады уже в седле. За все светлое время кочевники ни разу не остановились. Уставших лошадей они меняли на ходу, ловко перепрыгивая из седла в седло. Киммериец мог соперничать с гирканцами в чем угодно, но только не в верховой езде.

Кочевник и его конь — это единое целое. Преодолев больше сотни лиг, номады, как ни в чем не бывало, спрыгивали на землю. Для них подобный переход один из многих.

Совсем другое дело — путешественники. Поддерживать столь высокий темп им было не под силу. К вечеру первого дня и шемиты, и Селена едва держались на ногах. Северянину пришлось снимать девушку с лошади. Гирканцы снисходительно улыбались, но язвительных замечаний никто больше не отпускал. Перед лицом грозной опасности нужно избавиться от взаимных обид и действовать сообща.

И все равно, как киммериец ни спешил, но снизить скорость все же пришлось. В полуденную жару отряд теперь останавливался на дневной привал. Бешеная скачка давалась волшебнице даже тяжелее, чем пеший переход по Тропе Ужаса в Иглофийских горах. Она натерла внутреннюю поверхность бедер и сильно от этого страдала. Не помогали ни мази, ни магические снадобья. Сказывался маленький рост Селены.

Кочевники уже давно поняли, что имеют дело с переодетой девушкой. Их отношение к путешественникам ничуть не изменилось, но волшебницу номады игнорировали полностью. Женщины в семьях туранцев не имеют слова и в принятии важных решений не участвуют. Послаблений Селене тоже никто не делал.

Гирканская степь! Простор и свобода для вольной души. Куда бы ни бросил взгляд — всюду желтые холмы и курганы, поросшие давно увядшей и засохшей травой. Ретивый скакун несется легко, непринужденно, словно на крыльях. Его не пугают ни изнуряющий зной, ни высохшие источники, ни голодные волки-одиночки.

Пространство просматривается на несколько лиг вперед. Внезапного нападения можно не опасаться, а там еще неизвестно, у кого ноги резвее…

Пять дней. Логово чудовища должно находиться где-то рядом.

Бешеная гонка тяжело давалась не только путешественникам, но их лошадям. Особенно доставалось животным, на которых ехал Конан. Он был слишком могуч для малорослых гирканских лошадок, так что скакунов ему приходилось менять по три раза за сутки. В конце концов, одна кобыла пала, и ее пришлось бросить. В качестве замены киммериец взял себе коня Селены. Жертвовать своими лошадьми кочевники не стали, хотя у них на каждого было по три скакуна. Отряд все чаще начал останавливаться… Наконец, выехав на небольшой курган, Торгут с грустью сказал:

— Отсюда рукой подать до нашего прежнего становища.

— Кровожадная тварь напала на охотников тридцатью лигами восточнее, — добавил другой номад.

Северянин взглянул на запад. Сверкающий диск уже почти касался земли. Еще колокол, может два, и на степь опуститься ночная темнота. Ехать дальше слишком опасно. Подняв руку, киммериец воскликнул:

— Привал! Эблис и Касан в охранение, демон уже близко!..

Разводить костер не стали. Топлива осталось совсем мало, а собирать сухую траву в округе никто не захотел. Впервые за последние дни гирканцы разговаривали приглушенно. Они тревожно осматривались по сторонам и постоянно держали руку на оружии. Лошадей стреножили, но далеко от лагеря не отпустили, связав их одной веревкой. Ели молча, лениво пережевывая вяленое мясо, сухие фрукты и запивая ужин теплой водой. Вендийское вино закончилось сутки назад. Селена не могла сидеть, и лежала на животе. Конан и Исайб расположились рядом с ней. Утолив голод, девушка чуть приподнялась и тихонько вымолвила: