— Не знаю, — пожал плечами Конан. — Там тоже много ковров, золота, серебра, изящных статуй. Но я равнодушен к роскоши. Все это кажется мне скучным, неживым. Запах конюшни порой бывает приятней. Одно точно — дворец короля Турана намного больше, и охраняется надежнее. Возле каждых ворот стоят стражники в тяжелых доспехах. Прорваться во внутренние покои нельзя даже с сотней отчаянных бойцов. Постоянные внутренние интриги заставляли Илдиза лучше заботиться о собственной безопасности. Его приближенные и военачальники несколько раз пытались совершить переворот. В раскрытии одного я участвовал лично. Повернув свою армию, Аболхассан тогда двинулся на Агpaпyp… Мне удалось предупредить короля об опасности. Мятежники были разбиты, а генерал попал в плен.

— И что с ним сделали? — поинтересовалась девушка.

— Тебе не понравится то, что я скажу, — усмехнулся киммериец.

— С Аболхассана сняли кожу, — вставил Хамар. — Ровно в полдень предателя повесили за ноги, разрезали кожу по кругу в районе живота и спустили ее вниз. Как он кричал! Я тогда был на площади…

— Светлоокий Митра, какой ужас, — совершенно искренне воскликнула Селена. — Откуда в людях такая жестокость? Неужели нельзя просто отрубить человеку голову? Смерть быстрая и безболезненная.

— Когда как, — возразил северянин. — Неопытный палач не сразу попадает по шее. Тело бьется в агонии, а он все рубит и рубит. Такое случается нередко… Вообще, ответить на твой вопрос несложно. Смысл казни не в убийстве преступника. Это назидание. В душах людей должен поселиться страх. Власть держится на страхе подданных. Если они перестанут бояться, рухнет даже самый могущественный трон. Илдиз — умный и хитрый правитель. Жестокость по отношению к изменнику, отрезвила многих… Правда, ненадолго.

— Неужели кто-то еще решился на мятеж? — удивилась волшебница.

— Не прошло и трех лун, — иронично заметил наемник. — На этот раз короля Турана хотели отравить. Ядом пропитали сочные апельсины — любимые фрукты правителя. Умерла одна из наложниц Илдиза.

Мишрак, начальник тайной службы, вел следствие довольно долго. Ниточка тянулась к весьма высокопоставленным чиновникам. Кое-кто был даже в родстве с королем, так что скандал раздувать не стали. Всех виновных в измене, их жен и детей удавили в подземельях дворца тихо и без шума. Люди просто пропали.

— Безумие! — не удержалась от реплики девушка. — Почему придворные так хотят убить своего короля? Страна ведь процветает. Вельможи и советники имеют огромные богатства. Я слышала, Илдиз довольно щедр к своим приближенным.

— Щедр, — согласился Конан. — Но властью он не делится ни с кем. Чтобы понять суть туранских интриг, надо хорошо знать историю этой страны, а она сложна и противоречива. В двух словах ее не расскажешь.

— До утра у нас много времени, — проговорила Селена и тут же добавила — Пожалуйста.

Киммериец снисходительно улыбнулся. Вот что значит два дня отдыха. В Иглофийских горах волшебница после ужина буквально валилась с ног. Впрочем, трудных длительных переходов будет еще немало…

Историю Турана северянин знал отлично. Когда-то он часто беседовал с личным летописцем Илдиза. Седой сгорбленный старик в полинявшем замасленном халате, — его имя было Аталис. Потомок древнего иранистанского рода, хранитель библиотеки с несметным количеством книг, свитков и манускриптов, летописец порой несколько лун не видел света солнца. Чтение текстов доставляло ему куда большее удовольствие. Конан тогда служил десятником в охране дворца, и наемнику не раз приходилось выставлять посты у библиотеки. Аталис оказался словоохотливым человеком и с большим удовольствием разговаривал с любознательным юношей. Его рассказы киммериец мог слушать до утра. Речь старца была велеречивой и очень эмоциональной. Он словно сам присутствовал при всех великих исторических событиях…

— Что ж, — вымолвил северянин. — Туран — действительно интересная страна, со своими обычаями, нравами и законами. Когда-то берега Вилайета населяли многочисленные и разрозненные кочевые племена. На восходе — гирканцы. На юге вендийцы и иранистанцы, на закате — предки заморийцев. События развивались медленно. Люди пасли скот, выращивали хлеб, торговали, иногда воевали друг с другом. Но вот в одном гирканском клане появился весьма необычный человек. Высокий, худощавый, с черными густыми усами, грозным орлиным взглядом. Его имя было Тарим.

— Слава вечноживому Тариму! — молниеносно воскликнул Хамар, — вставая на колени и касаясь лбом земли. — Слава вечноживому Тариму, пророку бога нашего Эрлика…

Воин без перерыва провозгласил хвалу пророку девять раз. Девушка смотрела на туранца удивленно. Несмотря на то, что она довольно долго жила в Султанапуре, такого поклонения ей наблюдать не приходилось. Киммериец спокойно ждал окончания обряда. Хамар с достоинством сел на свое место, а Конан, как ни в чем не бывало, продолжил:

— Тарим совершил легендарное путешествие в Патению. Чудесная, легендарная страна где-то на севере Кхитая, — многие считают, что это миф, но они заблуждаются. Гирканец обрел там озарение. Встреча с огненным Эрликом направила его на путь веры. Я уверен — все именно так и было. Спустя несколько лет Тарим вернулся в свой клан и начал проповедовать новую религию. К нему потянулись люди. В короткий срок пророк объединил десятки кланов и стал уши-каганом. Степи Гиркании стали вождю тесны. Собрав несколько тысяч воинов, Тарим двинул армию на закат. Вендийцы отступили сразу, и ушли далеко на юг. Совсем другое дело — иранистанцы. Потерпев несколько внушительных поражений, они объединились. Разрозненные племена стали единым целым. Война приобрела затяжной характер. Эмиры Иранистана построили ряд крупных городов и фортов, в том числе Хоарезм, Шахпур и Аграпур. Владыки разбогатели, окружили себя роскошью, забыв об опасном соседе, а Тарим терпеливо ждал и копил силы. Соперников в Гиркании у него давно уже не было, что позволяло пророку призвать под свои знамена десятки тысяч бойцов. И вот ударили большие медные барабаны. Лавина всадников-номадов устремилась на запад. Они буквально сметали все со своего пути. Заслоны сбивались один за другим. Армия иранистанцев не выдержала удара и обратилась в бегство. Города сдавались практически без боя. С остатками разгромленного войска шах отошел на юг и создал новое государство. Теперь Туран и Иранистан разделяют широкие Ильбарские горы. На всех дорогах и перевалах стоят сильные сторожевые посты. Допускать старую ошибку южные соседи Илдиза не хотят. И Иранистан, и Вендия весьма настороженно относятся к правителю Аграпура. Ему мало кто доверяет.

— Так значит, Шахпур и Хоарезм строили не туранцы? — уточнила Селена.

— Смотря кого считать туранцами, — произнес наемник. — Управляют страной родовитые гирканцы, большая часть армии состоит из них же. Это основа власти короля, его опора и надежда. Есть еще местное население. Оно весьма разнообразно — иранистанцы, шемиты, пунтцы и даже стигийцы. Все племена разобщены и разрозненны, что позволяет держать их в подчинении. С мятежниками военачальники Илдиза не церемонятся. За каждого убитого солдата в селении казнят пятьдесят человек. Ни для женщин, ни для детей исключений не делается. Местным жителям под страхом смерти запрещено носить оружие. Не подчиняются владыке лишь кочевые племена, живущие на окраинах страны — козгары, зуагиры, арсы. Воевать с ними сложно. Король иногда отправляет карательные армии на их уничтожение, но делает это крайне редко. Он относится к кочевникам, как к неминуемому злу.

— Но при чем тут перевороты? — вымолвила волшебница.

— Я ведь не рассказал самого интересного, — усмехнулся киммериец. — Тарим подчинил себе практически все побережье Вилайета. Его войска остановились в пустынях севернее Султанапура. Идти дальше не имело смысла. Воевать там было не с кем. Холодный дикий край… Зато на западе находились богатые сильные страны. Могущественный и непобедимый уши-каган грезил о походах на Шем, Коринфию, Немедию. Он хотел пронести веру в Эрлика через всю Хайборию, к западному морю. Но никто не вечен. Тарим не успел осуществить задуманное и навсегда ушел на Серые Равнины. Вот тут-то и началось…